Людмила Брауде - Сельма Лагерлёф и мир её творчества
Обзор книги Людмила Брауде - Сельма Лагерлёф и мир её творчества
Л. Брауде
СЕЛЬМА ЛАГЕРЛЁФ И МИР ЕЕ ТВОРЧЕСТВА
— Ваша излюбленная добродетель?
— Милосердие.
— Ваше излюбленное качество у мужчин?
— Серьезность и глубина.
— Ваше излюбленное качество у женщин?
— То же самое.
— Ваше излюбленное занятие?
— Изучение характеров людей.
— Что вы считаете величайшим счастьем?
— Верить в самое себя.
— Что вы считаете величайшим несчастьем?
— Ранить чувства других людей.
— Ваш любимый цвет?
— Цвет солнечного заката.
Из интервью Сельмы Лагерлёф (1890-е гг.)
Поразительно сложилась судьба замечательной шведской писательницы Сельмы Оттилии Лувисы Лагерлёф (1858 — 1940), самой знаменитой женщины Швеции конца XIX — начала XX века. Она прожила восемьдесят два года, из них пятьдесят отдала творчеству. Лагерлёф стала автором двадцати семи крупных произведений. И любая из самых знаменитых ее книг могла бы обессмертить ее имя. В молодости Лагерлёф создала уникальный в своем роде роман «Сага о Йёсте Берлинге» (1881 — 1891). В годы зрелости — замечательную сказочную эпопею «Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции» (1906 — 1907). В старости — трилогию о Лёвеншёльдах: романы «Перстень Лёвеншёльдов» (1925), «Шарлотта Лёвеншёльд» (1925) и «Анна Сверд» (1928). Перу Лагерлёф принадлежат также многочисленные повести, новеллы, предания, литературные сказки, эссе и т. д.
Уже «Сага о Йёсте Берлинге» и «Удивительное путешествие Нильса…» (в дальнейшем мы будем его так называть) принесли писательнице славу. В 1907 году она стала почетным доктором Упсальского университета, в 1909 году — лауреатом Нобелевской премии, а в 1914 году — одним из восемнадцати «бессмертных» — одним из восемнадцати членов Шведской Академии.
Пятидесятилетие сказочницы отмечалось в 1908 году в Швеции как народный праздник. Ее буквально засыпали цветами и подношениями.
Куда девались все цветы?
Кто разорил оранжереи?
Во всей стране не сыщешь ты
Ни лилии, ни орхидеи, —
писал анонимный автор стихотворения, напечатанного в одной из шведских газет.
Любопытно, что вокруг имени Лагерлёф уже в начале XX века начала складываться легенда. Ее называли самой счастливой женщиной в мире. Ее жизнь сравнивали с триумфальным шествием. Были и попытки превратить писательницу в несложную, добрую сказочницу с общепризнанным христианским образом мыслей. «И эти попытки нанесли ей вред значительно больший, нежели критическое доброжелательство. Из нее хотели сделать гипсовый бюст», — писал Н. Афселиус. «Горечь и отрицание ей абсолютно чужды», — сказал о писательнице шведский литературовед Ф. Бёёк. Между тем даже «Сага о Йёсте Берлинге» — тот же Афселиус называл ее «самой примечательной книгой дебютантки», которая когда-либо издавалась в Швеции, — пробудив интерес и восторг одних, вызвала сопротивление других.
Многие критики, единодушно признавая своеобразие историй, включенных в роман, сомневались в их правдивости. Известный критик литературы К. Варбург писал, что книга эта —
«неудавшееся попурри из фантастических мечтаний, талантливых, подчас почти гениальных описаний, с одной стороны, неестественностей в действии, в стиле и ужасающей наивности — с другой».
Трудная судьба выпала и на долю книги «Удивительное путешествие Нильса…». Тем не менее критические отзывы на нее также развенчивают миф о Лагерлёф — миф о безобидной и доброй сказочнице.
Одновременно книга подверглась мелочной критике. Одни находили у писательницы чересчур много сказочного, фантастического. Других раздражал язык Лагерлёф, его зачастую разговорная форма.
Однако «Удивительное путешествие Нильса…» подверглось и более серьезной критике. Первый том книги вызвал резкие нападки зоологов и орнитологов. Специалисты в разных отраслях науки и патриоты отдельных шведских провинций осыпали писательницу упреками. Как же! Ведь ей не удались описания Смоланда, Вестеръётланда и Халланда! Ведь она забыла озеро Венерн и город Гётеборг! Даже в 1954 году шведский географ Г. Йонссон обвинил «Удивительное путешествие Нильса…» в «весьма слабом контакте с научным исследованием» и в необычайной наивности с точки зрения географической.
Особенно враждебно встретили книгу официальные церковники, реакционные педагоги и так называемые «патриоты Смоланда». Церковник Габриельссон напал на «Удивительное путешествие Нильса…» за то, что оно написано «без цели и без плана». Ужасным нашел он рассказ о Боге и святом Петре, рассказ, где «грешный человек был посажен рядом с Богом». И безапелляционно решил: «Книги Сельмы Лагерлёф не следует рекомендовать для чтения детям». Церковник У. Пфафф, собрав школьный совет, доложил:
«Некая учительница младшего отделения народной школы позволила себе читать детям вслух из этой книги, которую следует заклеймить как вредную и пагубную».
Епископ Эклунд из Карлстада объявил:
«Популярность Сельмы Лагерлёф можно расценивать как деградацию педагогов вообще и шведских читателей в частности».
X. Берг усмотрел в книге лишь «странное смешение историй о домовых и описаний ландшафта»:
«Будь у меня власть, а желание у меня есть, «Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона» ни одного дня не использовалось бы как учебник, прежде чем «Сказка о Смоланде» не была бы удалена из этой работы либо не была бы полностью переработана».
Многие консервативные школьные деятели были возмущены тем, что Лагерлёф нарисовала Смоланд бедным и убогим.
С годами, по мере того как творчество Лагерлёф подвергалось тщательному изучению в трудах таких шведских исследователей, как Г. Альстрём, Э. Лаггеррот, Н. Афселиус, В. Эдстрём и др., в стране сложилась объективная оценка творчества писательницы. В Германии замечательный талант Лагерлёф высоко оценил Томас Манн, написав: «Лагерлёф — подлинная и великая рассказчица с эпическими первозданными инстинктами, несомненная личность».
Книги Лагерлёф, как и многих других скандинавских авторов, стали известны в России в самом начале XX века. Это было связано, как отмечал и известный русский критик Ю. Веселовский, с возросшей ролью скандинавской и особенно норвежской литературы во всем мире.[1] «Вот уже более 50 лет, — говорилось в 1909 году в журнале «Нива», — как новые викинги Ганс Андерсен, Генрик Ибсен и их собратья: датские, норвежские и шведские писатели завоевывают все более и более широкий круг читателей».[2] Популярность скандинавской литературы в России была связана также с деятельностью таких замечательных переводчиков, как А. и П. Ганзен, М. Благовещенская и В. Спасская. В 1903 году критик Л. Уманец написал, что шведская литература в настоящее время — лучшая из скандинавских литератур, а Лагерлёф — одна из выдающихся шведских писателей. По его мнению, роман «Сага о Йёсте Берлинге» обладает неизъяснимой прелестью, «хотя талант Лагерлёф наиболее ярко проявляется в мелких произведениях, а не в крупных».[3]
«Неясно, к какой школе она принадлежит, — заметил критик О. Петерсон. — Это талант оригинальный и яркий и притом вполне национальный и самобытный… Среда Лагерлёф проста и ясна… Искони укоренившиеся устои и традиции, тишина и неподвижность жизни, свойственные местечкам, удаленным от больших и шумных центров, создают среду, в которой долго сохраняются простота и чистота нравов».
Однако Петерсон тут же делает выводы, что писательница эта весьма характерна для своего времени.
«Воспитанная в строгой школе реализма последнего периода европейской литературы вообще и скандинавской в особенности, Сельма Лагерлёф… обнаруживает большую склонность в сторону вновь нарождающегося романтизма. Реальной школе она, несомненно, обязана своей строгой правдивостью и верностью изображения характеров и бытовой жизни, хотя при этом она и остается совершенно чужда крайностей так называемого натурализма. Романтизм же ее литературного темперамента ясно сказывается в ее несомненном стремлении в область легенды и предания».[4]
В начале XX века Лагерлёф оставалась для русских читателей известной шведской писательницей, чьи портреты печатались во многих журналах. А подписи к этим портретам рекомендовали ее даже не столько как автора «Саги о Йёсте Берлинге», сколько романов «Чудеса антихриста», «Иерусалим» и многочисленных новелл. Литератор К. Норов отметил в 1905 году, что имя Лагерлёф все чаще и чаще мелькает среди имен иностранных авторов, чьи произведения усердно переводятся на русский язык и столь же усердно читаются публикою. Тем не менее это казалось ему несколько странным. Ведь шведская писательница «рисует мало, кажется, понятный нам мир шведского крестьянства». Однако, пытаясь честно разобраться в причинах ее популярности, критик приходит к выводу:
