И Подольская - Иннокентий Анненский - критик
Обзор книги И Подольская - Иннокентий Анненский - критик
Подольская И И
Иннокентий Анненский - критик
И.И.Подольская
Иннокентий Анненский - критик
Иннокентий Анненский - замечательный поэт, критик и переводчик занимает особое место в русской литературе рубежа XIX-XX вв. Хотя научное изучение его критической прозы началось относительно недавно, уже предпринимались попытки определить это место, то есть установить связь Анненского-критика с современными ему литературными направлениями - прежде всего с "новым искусством". К этому побуждают и особенности творчества Анненского, и та эпоха, когда он жил и писал.
Конец прошлого века был переломным моментом для русской общественной мысли и литературы. Наиболее прозорливые угадывали первые всполохи близящихся революционных боев. У одних это вызывало душевный подъем, у других - уныние и растерянность. Искусство отразило трагедию личности, разочарованной в старых идеалах и еще не обретшей новых, воспринимающей собственный духовный кризис как вселенскую катастрофу.
В. В. Боровский писал о русских декадентах: "...Они видели, как назревают элементы какой-то титанической борьбы, и, колеблясь между надеждой и недоверием, они, бессильные, сами не способные на борьбу, испытывали какой-то внутренний ужас... ужас к той грубой господствующей силе, которая, ощетинясь миллионами стальных игл, готовила своим слепым упорством какую-то страшную катастрофу; ужас к самим себе - безвольным и беспомощным, способным охватить мыслью такие бездны и неспособным своей волей отклонить течение даже маленького ручейка; ужас, наконец, ко всей жизни, где все так неведомо и дико, где разум меркнет перед разгулом темных страстей, где царит произвол бессмысленного случая" {Воровский В. В. Литературно-критические статьи. М. 1956, - с. 162.}.
Анненский-критик выступил одновременно с первыми русскими декадентами Н. Минским и Д. Мережковским, хотя и совершенно независимо от них. Декаденты, пришедшие на литературную арену в 90-х годах прошлого столетия, повели наступление на демократическую критику еще раньше, чем определили свою собственную программу. В своем докладе "О причинах упадка и о новых течениях современной русской литературы" (1892, опубл. в 1893) Д. С. Мережковский впервые наметил теоретические основы зарождающегося в России символизма, а вместе с тем возложил ответственность за упадок современной литературы на демократическую критику. На материалистические идеи и принципы критики Белинского, Добролюбова, Писарева, Чернышевского обрушил яростные нападки А. Л. Волынский в ряде статей, опубликованных в 1893-1895 гг. в журнале "Северный вестник". В этой идеологической борьбе Анненский не принимал участия.
Ему было 32 года, когда в тонком и известном лишь в кругу специалистов-педагогов журнале "Воспитание и обучение" он опубликовал первую статью "Стихотворения Я. П. Полонского как педагогический материал" {Анненский И. Стихотворения Я. П. Полонского как педагогический материал. Воспитание и обучение, 1887, э 5-6.}. Первая книга его стихов "Тихие песни" (под псевдонимом "Ник. Т-о") появилась в 1904 г., когда ее автору было 49 лет. Незадолго до смерти Анненского вышли "Книги отражений" {Анненский И. Ф. Книга отражений. СПб., 1906; Анненский И. Ф. Вторая книга отражений. СПб., 1909.} - шедевры русской критической прозы.
К моменту появления в свет "Тихих песен" русский символизм идейно и художественно оформился. Давно уже стихли негодующие возгласы публики, эпатированной поэтическими опытами молодого Брюсова. Младшие современники Анненского - Бальмонт и Брюсов - были на вершине славы. Входили в литературу 24-летние Блок и А. Белый. Появляются периодические издания символистов: "Новый путь" (1903-1904), "Весы" (1904-1909), "Золотое руно" (1906-1909) и др. К началу 900-х годов наметились основные группировки символистов и сразу же проявилась их внутренняя борьба.
Апогей творчества Анненского приходится на годы расцвета символизма и символистской критики. При этом поражает отсутствие его непосредственных литературных контактов с направлением, вызывающим его пристальный интерес и психологически ему близким. Интересно и то, что от литературно-критического дебюта Анненского до последних лет его жизни направленность его творчества резко отличается от элитарных устремлений его современников-модернистов. Демократизм, пронизывающий все написанное Анненским, сближает его с традициями русской классической литературы XIX в., а вместе с тем ставит его, как и Блока, в особое положение по отношению к "новому искусству".
Анненский воспитывался в семье своего старшего брата Н. Ф. Анненского, известного публициста, тесно связанного с народническими кругами {Об этом подробнее см. с. 495.}. Общественные и литературно-эстетические взгляды народничества были рано усвоены Анненским и своеобразно преломились в его творчестве. Народнические традиции оказали влияние даже на характер эстетизма Анненского, словно пронизанного саморазрушающей иронией (см., например, статьи "Белый экстаз", "Мечтатели и избранник" и др.). Его эстетические концепции всегда неразрывно связаны с общественными вопросами его эпохи, с этическими категориями, а представление о задачах искусства - с требованиями жизни, более важными для критика, чем проблемы собственно эстетические. Само понятие красоты, прекрасного в искусстве Анненский рассматривает не отвлеченно, но, как и современная ему народническая критика, в единстве с заключенными в нем представлениями о добре и зле. Анненский не раз обращается к социальным и психологическим проблемам творчества, и все им написанное дышит гуманизмом и острым ощущением общественного неблагополучия окружающей его жизни.
Анненский почти никогда не упоминает современных ему критиков, ни с кем из них не ведет открытой полемики. Поэтому лишь общее направление его критической прозы и отдельные косвенные высказывания в тексте статей указывают на близость или чуждость ему тех или иных литературно-эстетических концепций.
Понятно, что применительно к совершенно самобытному творчеству Анненского речь может идти не о "влияниях", непосредственных или опосредованных, а о преломлении у него определенных литературных традиций и направлений.
Властителем дум того поколения и той общественной среды, к которой принадлежал входивший в литературу Анненский, был Н. К. Михайловский. Какой бы странной ни казалась параллель между народническим критиком с цельным и ясным мировоззрением и изысканно тонким, субъективным эссеистом, трагически воспринимающим жизнь, - общность между ними все-таки существует.
Так, одно из основных положений эстетики Михайловского об "элементах добра и правды", непременно входящих "в понятие о прекрасном", воплощается в статье Анненского "О формах фантастического у Гоголя" (1890), хотя в несколько ином, чем у народнического критика, аспекте. Анненский с полной определенностью утверждает здесь воспитательную роль искусства, а в соответствии с этим, и особое назначение художника:
"Всякий поэт, в большей или меньшей мере, есть учитель и проповедник" (с. 211). Развивает эту мысль Анненский уже в совершенно народническом духе: нравственный индифферентизм, полагает он, отличает "сочинителя" от истинного художника, подчинившего свое творчество служению высоким этическим идеалам.
Между тем в статье "Об эстетическом отношении Лермонтова к природе" (1892) и в отдельных статьях "Книг отражений" он не раз пытается обосновать мысль, противоположную народнической эстетике и созвучную эстетике модернизма. Это мысль о духовной независимости художника, о его свободе от обязанностей общественного служения.
В системе ценностей Анненского красота, прекрасное в искусстве осмыслены как категории, непосредственно соотнесенные с изображением "правды жизни", то есть в конечном счете как категории познавательные и этические. С его точки зрения, "правда жизни" и есть прекрасное в искусстве; при этом искусство несет в себе самом нравственную идею, не подчиняясь задачам, не связанным с его эстетической природой. Чем совершеннее, то есть прекраснее, произведение искусства, тем выше его нравственный потенциал. Однако самый термин "искусство для искусства" кажется Анненскому кощунственно несовместимым с жизнью. В одном из черновых набросков он проницательно замечает: "Искусство для искусства. Жрецы изящного. Храмы красоты - все эти формулы представляются мне чем-то не только мертвым, но никогда не жившим, какими-то бумажными цветами эстетики. Красота может быть, по-моему, только жизнью..." {ЦГАЛИ, ф. 6, оп. 1, ед. хр. 261, л. 26.}.
Анненского интересует не столько вопрос о позиции писателя, выражающего какую-то тенденцию (ибо в подобном случае позиция всегда идентична тенденции), сколько определенность нравственной позиции писателя. Только такой писатель, по убеждению Анненского, способен передать людям свои представления о жизни, обусловленные его мировоззрением, его эпохой и выработанным ею пониманием нравственной нормы. В статье "Трагическая Медея" критик пишет: "Красота поэзии заключается прежде всего в свободном и широком проявлении поэтической индивидуальности, и узы натуралистической школы нисколько не менее стеснительны и условны, чем какие-нибудь наивные единства Пьера Корнеля" {Театр Еврипида. СПб., 1906, т. I, с. 237.}. Та же мысль об имманентной нравственности искусства - в основе высказывания Анненского об "аморализме творчества": "... творчество аморально, и лишь в том случае, когда искусство приспособляется к целям воспитательным или иным этическим, оно руководится чуждыми природе его критериями" (с. 111).
