Валерий Аграновский - Вторая древнейшая. Беседы о журналистике
Обзор книги Валерий Аграновский - Вторая древнейшая. Беседы о журналистике
Валерий Аграновский
Вторая древнейшая
Беседы о журналистике
ОБ АВТОРЕ
Валерий Аграновский родился 2 августа 1929 года в журналистской семье. Его отец Абрам Аграновский работал в ту пору спецкором «Известий», а затем, до рокового 1937, - в «Правде». После того как родители были репрессированы, семилетний Валерий вместе со старшим братом, которому было четырнадцать лет, остались «чеэсирами» (членами семьи изменников родины). Родителям повезло: они были реабилитированы раньше других — в 1942 году. Им разрешили вернуться из Сибири в Москву, а отцу — в журналистику. До своего последнего дня Абрам Аграновский публиковался и умер в командировке от журнала «Огонек», в котором работал специальным корреспондентом.
Трудно быть сыном известного журналиста, но еще труднее одновременно быть и братом замечательного «писателя в газете», как называли Анатолия, когда он по стопам отца пришел в «Известия»; Валерий стал спецкором «Комсомольской правды». Надо сказать, что каждый представитель династии Аграновских умел петь своим собственным, непохожим на других, голосом. Старший в династии по образованию был врачом, его старший сын — учителем, младший — адвокатом.
За спиной Валерия Аграновского уже пятьдесят лет журналистского стажа, если первой публикацией считать статью, напечатанную в 1948 году в журнале «Пионер», когда автор учился на втором курсе Московского юридического института. После пяти лет адвокатства Валерий в 1955 году окончательно ушел в журналистику и семнадцать лет отдал «Комсомольской правде».
В 1965 году В. Аграновский стал членом Союза писателей СССР. Перу Валерия принадлежат многие острые публицистические статьи и очерки в центральных газетах и журналах, социально-педагогическая повесть «Остановите Малахова!», ставшая потом пьесой, которая шла по всей стране. Валерий Аграновский стал автором многих книг: «Взятие сто четвертого», «Лица», «Белая лилия», «Кто ищет…», «Профессия: иностранец», «Капля добра», «Последний долг», «Ради единого слова» и др.
Ныне В. Аграновский ведет персональную рубрику «Сюжет Аграновского» в популярном журнале «Власть» и является консультантом издания «Огонек», а также занимается преподавательской деятельностью, ведет спецсеминар под названием «Основы журналистского мастерства».
ВВЕДЕНИЕ
Тема нашего разговора — «кухня» журналиста, технология его творчества. Не будем, однако, тешить себя пустыми надеждами: в основе любой творческой профессии лежит талант, отсутствие которого невосполнимо. В журналистике — как в вокальном искусстве: нет голоса, и ничего не поможет — ни знание нотной грамоты, ни микрофон. Прошу понять меня правильно. Я вовсе не намерен отпугивать от журналистики молодых мечтателей. Говоря о необходимости природного дарования, я всего лишь подчеркиваю безусловный примат таланта над технологией в нашей профессии, определяя, таким образом, удельный вес секретов мастерства. Но вместе с тем многие, проявившие способности к журналистике, почему-то попадают в число «несостоявшихся». Почему? Возможно, потому, что их талант не подкреплен техникой исполнения. Стало быть, верно утверждение, что в журналистику надо идти по призванию, которое есть дитя таланта, как верно и то, что одних природных способностей мало: камень, как его ни шлифуй, алмазом не станет, но и неограненный алмаз лишен блеска.
Какие «америки» я открыл? Никаких. Моя задача сводится к тому, чтобы говорить вслух о том, что каждый знает «про себя».
Теперь о мастерстве. Наша профессия, хоть и вторая из древнейших, до сих пор, к сожалению, не имеет стройной и всеми признанной теории. Мы и сегодня еще плохо знаем, что такое журналистика. Форма общественного сознания и средство изменения жизни? Подобно литературе, живописи, музыке, архитектуре, театру и кино — род искусства? Или входит в литературу как понятие видовое, подобно поэзии, драматургии, прозе и художественному переводу? Или, наконец, еще ýже — жанр прозы, стоящий в одном ряду с романом, повестью, рассказом, и этот ряд можно продолжить очерком, фельетоном, памфлетом, статьей, репортажем, эссе? Работы многих авторитетных ученых, посвященные теоретическим проблемам журналистики, при всей их значительности и глубине содержат взаимные противоречия и не дают, увы, полного ответа на поставленные вопросы.
Но наша беда еще и в том, что мы лишены того, что называют «школами». Мы не можем, как вокалисты, похвастать наличием у нас миланской или свердловской оперной школы, классическим или современным направлением. У нас все в куче, все слеплено. Методология работы даже некоторых ярких журналистских индивидуальностей пока еще основательно не изучена, не осмыслена, не обобщена. Мы, рядовые газетчики, плохо знаем наследство, оставленное нам звездами первой величины, и слабо пользуемся секретами их мастерства. Мы совершенно не представляем себе, как классики журналистики пришли к таким результатам. Отрывочные данные, робкие и не всегда профессионально объективные воспоминания очевидцев, легенды, байки, анекдоты — это все, что сохранило время от художественного опыта таких замечательных мастеров, как В. В. Овечкин, Б. Л. Горбатов, А. Зорич, В. М. Дорошевич, Б. Н. Агапов, М. Е. Кольцов. И это при том, что они работали, можно сказать, в наше время. Что же тогда говорить о Куприне, Успенском, Гончарове, Бунине, Короленко и других корифеях жанра, чей творческий метод, боюсь, так же безвозвратно утерян, как секрет фресковой живописи Леонардо да Винчи.
Что остается делать нам, сегодня действующим журналистам? Так и начинать каждый раз с нуля, изобретая собственные велосипеды или обрекая себя на слепое эпигонство.
Быть может, я излишне драматизирую положение? Такой предмет, как мастерство, или вовсе отсутствует в курсе преподавания на факультетах журналистики, или дается студентам на весьма скромном уровне. А если учесть, что в большинстве своем пополнение приходит в журналистику со стороны, то позвольте спросить: какую профессиональную подготовку получат в газете бывшие инженеры, юристы, врачи и педагоги? Да никакую! — говорю это категорически и с полной ответственностью. Их учит собственная газетная практика: трудно, медленно, затягивая процесс созревания.
Ну, а умудренные опытом столпы современной журналистики? Они стоят перед молодыми газетчиками статуями на постаментах — молчаливые и недоступные. Как рождаются их замыслы, где они берут темы, каким образом собирают материал, как беседуют с героями очерков, думают ли о сюжете и композиции, как пишут и как сокращают написанное — короче говоря, какова технология их творчества? Все это для нас тайна за семью печатями. И не потому тайна, что они злоумышленно скрывают секреты мастерства, а потому, что им некогда остановиться и оглянуться из-за высочайшего темпа газетной жизни, из-за вечной текучки, которая заедает. Но они ведь и сами ни у кого не учились — за редким, быть может, исключением, меж тем, как известно, отсутствие учителей наказывается отсутствием учеников.
Десятки центральных, сотни республиканских и областных, тысячи районных газет — это же огромная армия творческих работников, вынужденных стоять на довольствии у самих себя! Ладно, утраченное не восстановишь, но не пора ли подумать о будущем, о смене, идущей вслед за нами? Неужто не способны мы, «старые» журналисты, дать молодым полезные советы?
Хватит журналистике развиваться, как трава растет. Если нам действительно есть что сказать, то нам следует обменяться опытом и сделать это публично. Начало, кстати, уже положено: вышли в свет «Заметки писателя о современном очерке» В. Канторовича, «Рождение темы» Е. Рябчикова, «Как я работал над „Неделей“» Ю. Либединского, «Двадцать пять интервью» Г. Сагала, напечатаны интересные статьи о мастерстве публицистов в «Литературной газете» и «Журналисте» и т. д.
К этой же серии условно можно отнести и размышления о журналистском мастерстве, которые я рискую предложить на ваш суд. Минимум теории, максимум практики — таково, по крайней мере, мое намерение. И никаких претензий на обязательность применения описываемых методов, на непорочность суждений. Задача куда скромнее — разбудить интерес у начинающих журналистов к серьезному отношению к технике работы. Кроме того, если удастся, я не прочь разозлить коллег, в том числе корифеев пера, вдохновив их на продолжение разговора.
И еще одна оговорка. Речь в этой книге коснется технологии работы, характерной главным образом для очеркистов и публицистов, хотя я не скрываю надежды на то, что некоторые положения, мною высказанные, примут на свой счет и представители других газетных жанров. Тем не менее оговорку эту следует полагать существенной. Дело в том, что по сравнению с репортажем, зарисовкой, интервью, статьей, информацией и даже фельетоном очерк занимает в газете особое место, а очеркисты — несколько привилегированное: им и командировку дают не на один день, и времени на «отписку» побольше, и с размерами на полосе не очень скупятся. Объясняется ли это тем, что очерк считают в газете более важным жанром, чем, положим, репортаж? Нет, я так не думаю. Более того, знаю, что «хлебом» журналистики является информация, без которой ни одна современная газета не обходится, а очерк — это, скорее, деликатес. Однако трудностей со сбором материала для очерка, как и с его написанием, все же побольше, чем с любым другим жанром. Кроме того, не зря газетная практика выдвигает в очеркисты людей, предварительно прошедших богатую школу репортажа и сбора информации. И так складывается жизнь журналиста, что право на очерк он как бы зарабатывает долгим и самоотверженным трудом на других газетных направлениях. Так или иначе, говоря главным образом о технологии работы над очерком, я ни в коей мере не принижаю значение прочих газетных жанров — все они имеют свои вершины мастерства и своих замечательных исполнителей.
