Андрей Смирнов - Крах 1941 – репрессии ни при чем! «Обезглавил» ли Сталин Красную Армию?
– решения «нередко» принимает «поспешно, без глубокого анализа обстановки»;
– «не всегда» умеет дать «четкую и продуманную формулировку общего замысла и идеи решения»;
– «не всегда» умеет определить «центр усилий» на различных этапах операции;
– «далеко не всегда» концентрирует силы на направлении главного удара;
– «мало думает над тем, как обеспечить внезапность действий»;
– «зачастую не проявляет […] упорства и настойчивости при проведении решения в жизнь» и
– «пренебрежительно относится к вопросам расчета времени и пространства, боевого и материального обеспечения операции»1.
Что до командиров частей и подразделений, то некоторый свет на уровень их тактического мышления проливает приказ наркома обороны № 0306 от 6 ноября 1940 г. о результатах осенних смотровых учений в 6 из 17 тогдашних военных округов и фронтов – в Прибалтийском особом (ПрибОВО), Одесском (ОдВО), Закавказском (ЗакВО), Сибирском (СибВО) и Забайкальском (ЗабВО) округах и в Дальневосточном фронте (ДВФ). «Пехотные командиры», отмечалось в нем, «не умеют быстро оценивать обстановку и четко ставить задачи на местности»2. «Многие командиры действуют по шаблону, – добавил, выступая на декабрьском совещании, командующий войсками ДВФ генерал-полковник Г.М. Штерн, – особенно в отделениях и взводах. Слаба инициатива и слаба самостоятельность, особенно […] когда отделения и взводы не действуют в составе более высоких подразделений». А открывший совещание начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии К.А. Мерецков отметил, что на тактическом учении, прошедшем между 4 и 7 сентября 1940 г. под Брестом, командиры подразделений 125-го стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии Западного особого военного округа (ЗОВО; так с 11 июля 1940 г. назывался Белорусский особый) применяли фланговые удары «только после вмешательства высшего начальства»3.
Вывод о «поспешном, без глубокого анализа обстановки» принятии решений был явно навеян опытом не «полевых поездок и учений» 1940 г., а «последних войн и походов» – и прежде всего финской войны. Ведь формулировка этого вывода как две капли воды похожа на процитированную нами в предыдущей главе формулировку приказа наркома обороны № 120 от 16 мая 1940 г. об итогах финской кампании. Да и вообще поспешные решения в большей степени характерны для более нервозной обстановки военного времени.
Что же касается умения «четко и продуманно формулировать общий замысел и идею решения», то онов среде высшего комсостава Красной Армии «не всегда» встречалось и в 1935-м. Проверяя в марте этого года уровень оперативно-тактического мышления семи командиров соединений БВО, работники 2-го отдела Штаба РККА обнаружили, что один из них (командир 27-й стрелковой дивизии К.П. Подлас), дабы сэкономить время на организацию боя, принимает решения только в объеме ближайшей задачи соединения, а решение по последующей задаче оставляет «на потом» (т. е. именно не вычленяет главную идею боя или операции в целом). А отчет об итогах боевой подготовки войск КВО за 1935 год (от 11 октября; в дальнейшем подобные документы будут именоваться годовыми отчетами), по существу, констатировал то же, что и директива от 25 января 1941 г.: решения командирами соединений принимаются «не всегда твердо и уверенно, отсюда неясность формулировок решений»4. И это в передовом округе! Да еще и по сообщению документа, чьи составители старались всячески замазать провалы и недостатки!
Если осенью 1940-го принцип концентрации сил на направлении главного удара высшим комсоставом Красной Армии выдерживался «далеко не всегда», то в «дорепрессионном» 1936-м он, похоже, не выдерживался никогда! Ведь, констатируя «имеющееся» «стремление быть везде «сильным»», директива наркома обороны № 22500сс от 10 ноября 1936 г. «Об итогах оперативной подготовки за 1936 год и о задачах на 1937 г.» никаких оговорок вроде «иногда», «зачастую», «в ряде случаев» и т. п. не делала…5
Невнимание к достижению внезапности командиры соединений Красной Армии также допускали и в 1936-м, когда, например, на мартовских маневрахв Приморье действия войск двух маневрировавших дивизий «протекали в большинстве прямолинейно в открытую, без всяких замыслов и попыток обмануть, ввести противника в заблуждение и тем поставить его в невыгодное положение»6, и когда на сентябрьских Белорусских маневрах командир 37-й стрелковой дивизии И.С. Конев, узнав из захваченного приказа о направлении удара «противника», не использовал шанс спутать планы этого последнего контрартподготовкой.
Отсутствие «упорства и настойчивости при проведении решения в жизнь» в среде высшего комсостава Красной Армии встречалось и в 1935-м. То, что командирам соединений «не всегда» удается избежать «нетвердости» при проведении своих решений в жизнь, признали тогда даже составители нещадно лакировавшего действительность годового отчета КВО от 11 октября 1935 г.!7
Нежелание учитывать при принятии решения факторы времени и пространства высший комсостав Красной Армии также демонстрировал и до массовых репрессий. Так, в 35-м наличие у своих командиров соединений этого порока вынуждены были признать даже годовые отчеты КВО и ОКДВА от 11 и 21 октября 1935 г. соответственно. Согласно директиве наркома обороны № 22500сс от 10 ноября 1936 г., «случаи неумения принятое правильно решение претворить в жизнь путем постановки подчиненным частям соответствующих решению задач, сообразуясь с местностью, метеорологическими условиями, пространством и временем», в среде высшего комсостава РККА «встречались» и в 36-м8. (Именно так действовали, например, «командиры всех степеней» – т. е. и командиры дивизий – на мартовских маневрах 1936-го в Приморской группе ОКДВА9.) А 21 ноября 1937 г., на Военном совете при наркоме обороны (далее – Военный совет) командующий войсками БВО командарм 1-го ранга И.П. Белов напомнил, что, принимая решение, командиры всех уровней повсеместно «забывают» предоставить подчиненным время на организацию боя. Как было показано нами в главе 1, подобная практика могла сложиться только до начала чистки РККА…
Неучет при принятии решения возможностей материального обеспечения операции для высшего комсостава Красной Армии также был характерен и в 36-м. Решения на сложные перегруппировки, форсированные марши и даже «на длительное использование в тылу противника механизированных частей, кавалерийских частей и авиадесантов», констатировала директива наркома обороны № 22500сс от 10 ноября 1936 г. «Об итогах оперативной подготовки за 1936 год…», принимаются без учета возможностей материального обеспечения этих действий – «легко и просто»…10 (Один из примеров того – те же мартовские маневры в Приморье).
Неумение быстро оценивать обстановку (т. е. быстро принимать соответствующее ей решение) комсостав советской пехоты отличало и в 1935-м, когда «все заключения» стажировавшихся в Красной Армии японских офицеров были «проникнуты» «характерными указаниями» на «неспособность» командиров РККА «своевременно принять решение при быстрой перемене обстановки»11. Неумение быстро оценивать обстановку для комсостава советской пехоты явно было характерно:
– и в 1936-м – когда «недостаточно быстрое реагирование» командиров подразделений «на данные обстановки» было зафиксировано даже в трех из пяти стрелковых дивизий передового БВО, выучку комсостава которых освещают сохранившиеся источники – в «ударной» (!) 2-й, 37-й и 81-й12;
– и в первой, «дорепрессионной» половине 1937-го – когда, согласно годовому отчету округа от 15 октября 1937 г., «медленное принятие решений» «продолжало оставаться» «общим слабым местом» комсостава БВО13 и когда, судя по документам 21-й, 40-й и 59-й стрелковых дивизий, в обстановке медленно разбирались и многие командиры другой крупнейшей группировки РККА – ОКДВА.
Тяга пехотных командиров к действиям по шаблону в ОКДВА (из которой и был развернут отличавшийся в 1940-м этой тягой ДВФ) была явью и в 1935-м – когда из двух стрелковых дивизий ОКДВА, действия комсостава которых на тактических занятиях и при решении тактических задач освещают имеющиеся у нас источники, – 21-й и 40-й, она отмечалась в одной, т. е. в 50 % вошедших в выборку, и в 1936-м – когда в 1-й особой и 66-й стрелковых дивизиях командиры не меняли направление атаки даже тогда, когда их подразделения натыкались на изрыгавший свинец дзот или попадали под фланговый огонь «целых групп станковых пулеметов»14, и в момент начала массовых репрессий – когда командир атаковавшей 5 июля 1937 г. высоту Винокурка 9-й стрелковой роты 63-го стрелкового полка точно так же вел роту в лобовую атаку даже после открытия по ней японцами пулеметного огня с флангов….
