Жак Деларю - История гестапо
Летом 1944 года Шелленбергу удалось встретиться в одном из стокгольмских отелей с американским дипломатом Хьюитом, с которым он обсудил вопрос о возможности переговоров. Первая попытка оказалась безрезультатной, но Шелленберг все-таки рассказал о ней Гиммлеру, который пришел в ярость, но потом согласился с тем, что такие засекреченные контакты могут оказаться полезными. Вслед за тем Шелленберг начал исподволь обрабатывать Гиммлера и добился от него разрешения на заключение определенных соглашений, рассматривая их как операцию по страхованию своей жизни.
В начале 1945 года агент Шелленберга доктор Хеттль, представлявший VI управление в Вене, установил по его указанию контакты в Берне с американским генералом Донованом. Цель состояла в получении согласия американцев на заключение сепаратного мира и образовании германо-американского союза, направленного против СССР. Главным результатом заключения такого союза должно было стать продолжение войны на Восточном фронте совместно с американцами. Ради этого представитель Шелленберга просил ослабить натиск союзников на рейнскую группу армий, чтобы в дальнейшем американцы смогли использовать ее против Советского Союза. Все провалы не могли заставить нацистов трезво взглянуть на положение: они постоянно возвращались к идеям, которые уже безусловно и неоднократно отвергались. Их предложения остались без ответа, несмотря на то что Хеттль снова и снова возвращался в Берн.
Неизвестно, ввел ли Шелленберг Гиммлера в курс своих демаршей или бросал пробные шары на свой страх и риск.
В конце 1944 года в главной штаб-квартире поднимался вопрос о возможности «предварительной» оккупации Швейцарии. Шелленберг и по его настоянию Гиммлер выступили против этих планов и к их рассмотрению больше не возвращались. Шелленберг же продолжал свои переговоры в Швейцарии. Один из его агентов Лангбен установил контакт с представителями союзников, но Мюллер и Кальтенбруннер узнали об этом и начали расследование, поэтому Шелленбергу пришлось пойти на попятную.
Но переговоры, начатые с Жан-Мари Мюзи, бывшим президентом Швейцарской конфедерации, дали положительные результаты. Будучи приверженцем традиций швейцарского посредничества, господин Мюзи прилагал большие усилия, чтобы добиться передачи Швейцарии возможно большего числа евреев-узников немецких концентрационных лагерей, чья судьба казалась неминуемой. Всех их, скорее всего, должны были уничтожить при приближении к лагерям союзных армий. Впервые Гиммлер согласился встретиться с Мюзи в конце 1944 года, а затем еще раз 12 января 1945 года в Висбадене. Он согласился передать некоторое число евреев Швейцарии, которая должна была служить транзитным пунктом для лиц, получивших «разрешение на эмиграцию». Со своей стороны международные еврейские организации, в частности американские, должны были выплатить значительный выкуп. В конце концов пришли к соглашению о том, что два раза в месяц немцы будут передавать 1200 евреев Швейцарии. Это было очень мало в сравнении с десятками тысяч несчастных, которых ждала смерть в гитлеровских лагерях, однако все-таки несколько сотен избегут газовых камер. Первый эшелон с такими узниками прибыл в Швейцарию уже в начале февраля 1945 года, и еврейские организации выплатили 5 миллионов швейцарских франков под поручительство Мюзи. Об этом узнала пресса, и зарубежные газеты предположили, что Швейцария обязалась в порядке компенсации предоставить после войны убежище нацистским правителям на своей территории. Гитлер пришел в ярость и запретил дальнейшую выдачу заключенных.
Мюзи продолжал свои усилия, не падая духом; несмотря на свой возраст[52], он предпринял немало визитов в Германию, не считаясь с риском попасть под бомбежку во время этих поездок. В начале апреля он добился от Гиммлера обязательства не эвакуировать заключенных из лагерей при приближении союзных армий. До этого момента заключенных строили в колонны или грузили в запломбированные вагоны и отправляли колесить по Германии в поисках нового места для лагерей. В некоторых концлагерях предпочитали заключенных расстреливать, чем отдавать их в руки союзников. Заслышав грохот приближающегося боя, несчастные узники замирали между страхом и надеждой.
Предпринимались и другие попытки спасти заключенных гитлеровских концлагерей: Гилелем Шторхом, представителем Всемирного сионистского конгресса, доктором Буркхардтом, президентом Международного Красного Креста, и шведским графом Бернадоттом. Все эти более или менее тайные переговоры убедили Гиммлера в том, что он может сыграть главную роль в спасении Германии (и своей жизни), если заключит международное соглашение.
Два раза он встречался с графом Бернадоттом, сначала в феврале, а затем в начале апреля 1945 года. Он дал ему обещание, аналогичное тому, что уже дал Мюзи: концентрационные лагеря не будут эвакуированы. Он долго колебался перед тем, как пойти на большее: привычка к полному и безоговорочному повиновению фюреру, страх перед ужасным наказанием, которое ожидало его, если раскроют его двойную игру, мешали ему перейти Рубикон. Однако в решающем апреле Гиммлер уже был в немилости, его эсэсовские телохранители были лишены привилегий, а Гитлер принимал его все реже. Эти обстоятельства позволили ему уменьшить зависимость от своего хозяина, в которой он до сих пор пребывал.
19 апреля Гиммлер имел продолжительную беседу с министром финансов Шверином фон Крозигком, а Шелленберг в это время уговаривал министра труда Зельдта. Они пришли к такому мнению: Гитлер должен уступить свое место Гиммлеру или исчезнуть, а Гиммлер, унаследовав место фюрера, обязан был как можно скорее заключить «почетный мир»! Новые заговорщики были такими же наивными, как их предшественники. Гиммлер все же надеялся на успех, так как граф Бернадотт в ходе последней встречи порекомендовал Гиммлеру отстранить от власти Гитлера и взять ее в свои руки, публично объявив, что фюрер не может более исполнять свои обязанности по причине тяжелой болезни. После этого должен последовать роспуск национал-социалистической партии. Гиммлер уже был готов к этому запоздалому перевороту, но хотел удостовериться, что союзники согласятся на проведение с ним переговоров, так как страх все еще удерживал его.
21 апреля, покинув рейхсканцелярию, Гиммлер встретился с Шелленбергом, который должен был проводить его в госпиталь Хохенлихен в одном из пригородов Берлина, где была запланирована встреча Гиммлера с Бернадоттом. Там Гиммлер обещал помешать эвакуации концентрационного лагеря Нейнгамме, находившегося около Гамбурга, а затем попросил графа Бернадотта передать предложение генералу Эйзенхауэру о встрече. Бернадотт постарался развеять его иллюзии относительно политической роли, которую он мог бы играть в будущей Германии, и эта встреча окончилась безрезультатно.
Но Гиммлер все же решил поймать последнюю соломинку, которая ускользала у него из рук всякий раз, когда ему казалось, что он ухватил ее. Сразу после встречи Бернадотт отправился обратно в Швецию через Любек, и Гиммлер решил догнать его там, чтобы предложить прекращение военных действий вместе с устранением Гитлера, с чем он теперь безоговорочно соглашался. Шелленберг первым выехал в Любек и там узнал, что Бернадотт уже пересек границу и находится в Апенроде к северу от Фленсбурга. Ему удалось связаться с Бернадоттом по телефону и уговорить его встретиться с ним во Фленсбурге на германо-датской границе. Здесь Шелленберг пустил в ход все свои дипломатические таланты, чтобы убедить Бернадотта вернуться вместе с ним в Любек, куда к тому времени уже приехал Гиммлер. Хотя Бернадотт был убежден в бесполезности этой затеи, он дал свое согласие на встречу. 23 апреля в 11 часов вечера эта последняя встреча состоялась в подвале шведского консульства при свете свечей, поскольку в Любеке, подвергавшемся постоянной бомбардировке, было отключено электричество. После переговоров, длившихся пять часов, Бернадотт согласился передать предложения Гиммлера своему правительству: только оно могло решить, следует ли доводить эти предложения до сведения союзников.
Гиммлер тут же написал письмо министру иностранных дел Швеции господину Кристиану Гюнтеру с просьбой посодействовать ему в переговорах с американцами.
На следующий день публичное заявление президента Трумэна категорически исключило любую возможность односторонней капитуляции Германии, развеяв в прах все надежды Гиммлера.
22 апреля ему стало известно, что Гитлер отдал приказ о расстреле его бывшего личного врача доктора Брандта за то, что тот отправил свою жену к американцам. Брандта арестовали уже в Тюрингии, и это было доказательством того, что из глубины своего бункера Гитлер все еще заставлял себе повиноваться.
Но сам безумный фараон, заживо погребенный в своем подземелье, понимал, что все его надежды тщетны. 22 апреля он сказал своим приближенным: «Война проиграна… Я убью себя…» На следующий день сообщение о «предательстве» Геринга вернуло ему немного энергии. Подталкиваемый Борманом, он метал громы и молнии по адресу предателей и трусов, отдавал приказы об их наказании. 24 апреля было завершено окружение Берлина, но Гитлер стал надеяться на армию Венка, которая должна была подойти и снять осаду. Армия Венка была почти призраком; к 27 апреля стало ясно, что она никогда не сможет дойти до Берлина.
