Юлий Буркин - Осколки неба, или Подлинная история “Битлз”
И он плакал.
В психиатрической лечебнице Марку снимали обострение, и он возвращался к реальности и праведным делам, лишь смутно помня, что с ним происходило недавно.
Увольняясь с работы двадцать третьего октября восьмидесятого года, в документах он вновь расписался: «Джон Леннон».
Двадцать седьмого октября он купил «Смит-Вессон» тридцать восьмого колибра и авиабилет до Нью-Йорка.
Для публики альбом «Double Fentesy»[161] вернул Джона из небытия. Критики отнеслись к нему благосклонно, и он неплохо расходился. Но рекламы, по мнению Джона, было недостаточно.
Оставив затворничество, он принялся сам искать встреч с журналистами. На вопрос одного из них: «Почему вы так долго занимались сугубо женскими делами?», он ответил: «По-моему, нам пора отказаться от мужского превосходства. Смотрите, к чему мы пришли за тысячи и тысячи лет! Мы что же, так и будем продолжать лупить друг друга до смерти?..»
Недаром «Битлз» взяли себе такое «насекомое» название. Сейчас Джон чувствовал себя так, словно прошел период закукливания, и вот кокон лопнул, и он готов расправить крылья и взлететь.
Он начал вдруг вспомнать и очень серьезно обдумывать все то, что сказал ему Пол во время их последнего разговора десять лет назад.
Начать все заново…
Чтобы взлететь, нужно было разбежаться. Чтобы разбежаться, нужно было немного вернуться назад. Сделав только один шаг – выпустив «Двойную фантазию», он почувствовал приближение к свету.
Следующим шагом был его ночной звонок Полу.
– Здорово, Макка, – сказал он через океан.
– Привет, – отозвался тот так буднично, словно они болтали друг с другом каждую ночь.
– Ты что, не рад? – не удержался и съязвил Джон.
– Рад, рад, – нехотя отозвался тот. – Чего тебе?
– Ты уже послушал мою «Двойную фантазию»?
– Конечно. Я слушаю все, что ты делаешь… Неплохо.
– «Неплохо»! – передразнил его Джон. – Да этот альбом гениален!
– Пожалуй… – согласился Пол.
– Ты серьезно? – удивился Джон. – Что это ты такой сговорчивый?
– А что бы тебе хотелось услышать?
– Ну, например: «Твоя „Двойная фантазия“, братец – полное дерьмо!» Ведь так?
– Пожалуй… – повторил Пол.
– Да что ты заладил, «пожалуй, пожалуй», – начал Джон раздраженно, но остановился, осознав слова, произнесенные Полом дальше:
– …Я ведь и сам все эти годы пишу сплошное дерьмо.
– Да ты вырос, мальчик, – одобрительно заметил Джон.
– Мы все не помолодели.
– И ты ничего не хочешь мне сказать?
– Один раз я уже сказал тебе все. Но ты не услышал.
– Я помню. – И тут Джон понял, что должен сейчас быть серьезным. И сказал, помолчав: – Прости. – Но не удержался и добавил: – Но ты вел себя, как дурак.
– Да, – согласился Пол. – Сейчас бы я вел себя по-другому. Но я был прав и не понимал, что этого недостаточно.
– Так ты все еще веришь во все эти бредни?
– А ты – нет? Зачем же ты позвонил мне?
– Точно, – вынужден был признать Джон. – Я, кажется, начал верить. И все-таки, скажи первым. Кто мы? Что с нами было?
– Мы – мессия. Сумасшедший мессия сумасшедшего времени. И мы сами не поняли этого, направляя свою силу куда попало. Недавно я разговаривал об этом с Джорджем, и он сказал мне: «Нам был дан небесный огонь, но мы не знали, как им распорядиться и жгли им свои души…» И еще он сказал: «Дьявол – это отсутствие Бога».
– Но я не чувствую себя Иисусом Христом!
– А ты и так не он. Но помнишь свои слова: «„Битлз“ сегодня популярнее Христа»? Мессия – мы вместе. Еще Стюарт говорил мне: «Когда вы вместе, вы приближаетесь к Богу…»
– Почему именно мы?!
– Ты думаешь, дева Мария знала, что родит Бога? Или она действительно зачала от голубка?
– Ладно. Но почему все получилось так глупо? И почему умирали наши близкие?
– Ты действительно готов все это выслушать? – Пол произнес эти слова настороженно.
– Да, черт бы тебя побрал! И хватит уже дуться за ту ночь! Я был идиотом.
– Это точно. Тогда слушай. Это тоже объяснил мне Джордж. Возможно, он был среди нас как раз для того, чтобы помочь нам все правильно понять. Но мы не особенно-то слушали его… Так вот. Души людей – частицы Всевышнего. Каждая душа – это маленький Бог. Частицы стремятся воссоединиться. Когда люди сходятся душами, они становятся в тысячи раз больше. Они уже не просто люди. И с нами случилось это. Но соединившись, мы не устремились к Высшему духу, мы остались сами по себе, и сами стали как бы маленьким божеством. А значит, мы противопоставили себя Ему. Стали чем-то вроде дьявола. Бог – это Вселенная. И Вселенная боролась с нами. Даже когда двое становятся едины без мысли о Боге, они сеют смерть или гибнут сами. Как Ромео и Джульетта. Как Стью.
– Почему же мы выжили?
– Потому что мы были сильны… Потому что мы пели о любви… А вспомни, что творилось вокруг?! И ты уверен, что мы выжили?
– Отчего же с нами не пытаются расправится сейчас?
– Оттого, что, расставшись, мы стали просто людьми. Просто музыкантами…
Они помолчали немного. Только шелест и пощелкивания в трубке заставляли почувствовать, что тысячи километров разделяют их сейчас.
– Мне кажется, мы сошли с ума, – прервал молчание Джон. – Но мне кажется, все, что ты говоришь – верно. Выходит, если бы мы все это понимали, все было бы совсем по-другому. И калеки действительно исцелялись бы, прикоснувшись к нам, и мы смогли бы изменить мир к лучшему?..
– Да. Разве ты сам не понял еще, что главное – не то, что ты делаешь, и не то, что тебя окружает, а то, как ты к этому относишься?
– Пол… Ты готов начать все с начала?
– Да, Джон. Я слишком долго жил в маленьком уютном гнездышке.
– Но ведь тебя это вполне устраивало.
– Мне было хорошо. Но это так скучно. Я устал не быть Богом. К тому же сейчас, когда мы все поняли, нам нечего бояться.
– А у нас получится? – спросил Джон так по-детски, что на другой стороне планеты Пол засмеялся.
– Это звучит так же глупо, как если бы Иисус Христос спросил у святого Петра: «Пит, я тут собрался походить по воде аки по суху. Как думаешь, у меня получится?»
Джон засмеялся тоже. Потом спросил:
– А Джордж и Ринго?
– Джордж давно уже пришел к этому. А Ринго… – в голосе Пола послышалась нежность. – С нашей маленькой помощью…
– Он станет всем, чем угодно, – закончил за него Джон.
– Я хотел сказать именно это. Всё уже давно ждет нас, Джон.
Внезапно Джон почувствовал, что по его щекам текут слезы.
– Пол… – начал он, но голос сорвался, и он, проглотив комок в горле, повторил тверже: – Пол. Я люблю тебя… Кстати, – продолжил он, сменив тон на обыденный. – Вообще-то твой «Band On The Run»[162] – вполне сносная штука, парень…
– Почти, как твой «Imagine»[163]…
– Пол, прости меня. Аллен Клейн действительно оказался редкостной скотиной.
– Не будь дураком, Джон. Я со своей жадностью виноват не меньше.
– Это факт, – заявил Джон. – О'кей. Будем считать, что с прошлым мы разобрались. Итак, я возвращаюсь. Завтра я начну сворачивать дела в Нью-Йорке. Я же не могу бросить все сразу.
– Не спеши. Мы ждали друг друга десять лет, и несколько дней ничего не решат. А впереди – целая вечность.
– Целая вечность, – подтвердил Джон. – Что ж. Привет ребятам.
– Привет Йоко.
– Ты это серьезно?
– Конечно. Она должна быть с нами. Жаль, что я только сейчас смог признать это. И если ее не будет, значит Брайан погиб зря.
– Хорошо. Мы прилетим вместе. Только, пожалуйста, придержи язык, не болтай обо всем этом журналистам. Они нас достанут.
– Когда же ты все-таки перестанешь быть самовлюбленным ослом и считать себя самым умным? – деланно вздохнув, сказал, Пол. – Ладно. Ждем тебя.
Никогда еще Джона не видели таким счастливым, как в этот день – восьмого декабря тысяча девятьсот восьмидесятого года.
Они позавтракали вместе – Джон, Йоко и Шон. Он решил пока что не говорить жене о своем разговоре с Полом. И день покатился своим обычным маршрутом. Йоко отправилась в бюро, а он занялся материалами для новой пластинки. Вполне возможно, что какие-то из этих песен станут песнями «Битлз»…
В конце дня супруги покинули Дакота-билдинг: в студии «Хит Фэктори» их ждали музыканты, приглашенные на вечернюю запись. Выйдя из дома, они на минуту остановились, окруженные желающими получить автограф на обложку «Двойной фантазии».
Среди прочих Джон заметил и болезненного вида коренастого молодого человека лет двадцати пяти с лицом испуганного ребенка в роговых очках.
– Мистер Леннон, – попросил тот, подсовывая альбом, – пожалуйста, напишите здесь: «Я отпускаю тебя, Марк. Будь собой. Джон Леннон».
– Это слишком сложно для меня, – бросил Джон и просто расписался.
Парень казался разочарованным, но Джону было не до него.
– Что он тебе сказал? – спросила Йоко, когда они двинулись дальше.
