Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №2 за 1999 год
По сообщению специалиста по слонам Лондонского зоологического общества Александры Диксон, на воле осталось около 35 000 слонов, большая часть которых находится в Индии.
«Ситуация в Азии вызывает серьезное беспокойство в связи с разрушением естественной среды обитания слонов, что представляет собой необратимый процесс», — отмечает Александра Диксон.
Таиландский биолог и ученый Маттана Срикаджанг полностью согласна с этим мнением. В настоящее время в Таиланде 47 заповедников, но они слишком малы, чтобы животные чувствовали себя как в родных джунглях.
Есть и еще один аспект этой сложной ситуации. Несмотря на то, что в 1989 году в Таиланде был введен запрет на лесозаготовки, крестьяне продолжают делать это нелегально, используя слонов. Разведение их — дело дорогостоящее, и владельцы слонов всячески стремятся не допустить беременности у самок. Их используют только как рабочую силу в течение многих лет.
Несколько лет назад была создана Ассоциация друзей азиатского слона, объединившая более 140 человек.
Ассоциацией при поддержке Организации лесной промышленности планируется построить первую в мире большую клинику для слонов. В ней будут обеспечивать кормом больных и стареющих слонов. Специальный исследовательский центр займется проблемой сохранения этих животных.
Земля людей: Три азбуки и чуть-чуть по-английски
Несутся неиссякающим потоком чистенькие и блестящие «тойотки», «ниссанчики», микрофургоны с рекламой «Поккари», бледного напитка с неопределенным вкусом, грузовики и автобусы. Из аэропорта Нарита они стекаются к городу по гладкой серой автостраде, упрятанной в коридор плотных шумозащитных щитов. Но внешняя хмурость «Восточной столицы» — а именно так переводится имя Токио — улетучивается как утренний туман на горе Фудзияма, едва оказываешься в городском чреве.
Внутреннее обустройство японской столицы может служить образцом цивилизованной рациональности и воплощением присущего японцам принципа «совершенству нет предела»: каждый метр драгоценной площади ухожен и вычищен с поразительной тщательностью. Грязных автомобилей я лично не видел, видимо, им просто не в чем вымазаться, даже когда идет дождь или снег. Улицы нешироки, идеально приспособлены для движения — левостороннего, в отличие от нашего, — и в большинстве своем располагаются они так, что в случае возникновения пробки в одном месте ее можно объехать. Помогают в этом электронные зеленые табло над дорогой со схемами близлежащих кварталов. На них автоматически высвечиваются те участки, на которых образуются заторы: сначала желтым цветом, а затем по мере накопления машин — красным.
Хорошая вещь машина, но город поймешь только, если ходишь пешком. Я брожу среди разношерстной толпы по самому центру Токио — району Синдзюку. В отличие от других азиатских столиц облик токийской толпы куда более либерален и красочен. Вскидываю видеокамеру — две девчушки тут же кидаются в кадр и с улыбками позируют, растопыривая пальцы на руках в виде знака победы «V». В толпе выделяется парень с нахимиченными волосами орехового цвета и матерчатой повязкой на лбу. В яркой шелковой рубахе, мешком свисающей с пояса брюк, он переходит улицу и независимо попивает из баночки консервированный зеленый чай. Под ногами у прохожих путаются чистенькие школьники с ранцами за спинами. Среди японок в толпе попадаются абсолютные блондинки, естественно, искусственно окрашенные; как ни странно, но белые или соломенные волосы им весьма к лицу.
Синдзюку — подходящее место для ротозейства. Чудеса современной архитектуры в центре Токио хотя и поражают воображение, но в той же степени, что и в других современных мегаполисах мира. Но есть и чисто японское — непонятные чужеземцам гигантских размеров письмена, навороченные на рекламных щитах, на стенах зданий от земли до крыши, на витринах, да такие яркие, что, кажется, японцы сами любуются своим письмом. А письмо-то не простое: самые сложные среди прочих знаки — заимствованные когда-то в Китае иероглифы. От них произошли витиеватые буквы попроще для национальной слоговой азбуки «хирагана», а совсем простые угловатые значки используются для записи слов, заимствованных из иностранных языков, и называются «катакана». Вот и приходится японцам, чтобы быть грамотными, освоить две азбуки по 50 знаков каждая и еще, как минимум, три тысячи китайских иероглифов!
Знаки всех этих трех мастей нависают, танцуют, мигают над городом, вроде как зовут куда-то, пытаются докричаться до умов людей. Они нацелены на привлечение покупателей в магазины и кричат в унисон одно и то же: «видео!», «телевизоры!», «часы!», «костюмы!», «радзикасэ!» — искаженное на японский манер сокращение «радио с кассетным магнитофоном». Рядом проценты, которые указывают, на сколько снижена на данный момент цена.
На белом угловом здании — гигантский телеэкран «Панасоник», на котором Эрика Клэптона с гитарой беззвучно сменяют акробаты на легких мотоциклах, реклама соевого соуса и пива «Асахи». Я запрыгиваю на эскалатор, ведущий вниз, и оказываюсь в подземном городе под Синдзюку. Всюду слоновая кость из пластика, зеркальные колонны, плакатики с героями модных подростковых комиксов и рекламой, расходящиеся во все стороны коридоры и перекрестки, естественно, только для пешеходов. Прямо под землей можно недорого отовариться в одежных лавках. В них нет дверей — все открыто и максимально бросается в глаза. Цены — не выше европейских. Один из коридоров выводит меня к подземному супермаркету — это тоже целый город, царство, вселенная съестного.
Нежное сусиНаступление вечера на Синд-зюку выражается лишь в изменении цвета неба, а улицы становятся еще более ослепительными, чем днем. Три системы японской письменности на стенах и окнах начинают светиться всеми возможными способами в неистовом состязании друг с другом.
Время ужинать. С этим проблем нет — хочешь дорогие рестораны, хочешь кафе европейского типа со светлым пивком, хочешь миску лапши в харчевне — пожалуйста! Но настоящая Япония, настоящий дух японских улиц, пожалуй, царит в маленьких закусочных, прозванных нашими, попавшими в Японию, соотечественниками «сусичные» по подобию «сосисочных» и «пирожковых», но от названия традиционного японского кушанья «суси».
«Сусия», как на самом деле зовутся такие заведения по-японски, представляла собой совсем крохотное помещение. В центре установлена кольцевая стойка, внутри которой стоит пара молодцов в белых кимоно. Каждый из них берет в левую руку горсть сваренного на пару риса, сжимает ее, вылепляя продолговатый комочек. Пальцем правой руки смазывает комок с одной стороны острой ярко-зеленой пастой «васаби», замешанной из молотых листьев хрена, а сверху на нее накладывает тонкий ломтик совершенно сырой, но абсолютно свежей морской рыбы, ошпаренной королевской креветки или кальмара. Все — суси готово. Этакий рыбный бутерброд на рисе.
Парни в кимоно проделывают все это с огромной быстротой еле уловимыми автоматическими движениями и укладывают по два кусочка суси на маленькие тарелочки, выставляют их на конвейер, движущийся по кругу стойки. Посетители сидят с внешней ее стороны на круглых, как в баре, стульчиках и выбирают тарелочки с суси.
Глядя на остальных, я беру одну из тарелочек, замечая, что их тут несколько видов с разными орнаментами. На некоторых тарелочках, движущихся по конвейеру, вместо кушанья поставлены картонные цилиндрики или иные предметы с выведенными на них цифрами 100, 200, 300. Несложно догадаться, что это цена. То есть, если на тарелке, скажем, с голубой каемочкой замечаешь цилиндр с цифрой 100, то это значит, что на всех таких же тарелочках два кусочка суси стоят 100 йен. Естественно, чем дороже, тем вкуснее и ценнее рыба.
Устраиваясь на стульчике, я беру проезжающую мимо тарелочку, вынимаю из стоящего рядом стаканчика одноразовые деревянные «хаси» — палочки для еды в бумажной упаковке. Приправив суси несколькими каплями соевого соуса из пластмассового кувшинчика, поддеваю палочками кусочек и отправляю целиком в рот. Вкус риса, напоминающий горчицу васаби, соевого соуса и свежей рыбы сливается в гармонии. Тут начинаешь понимать, что вызывающий у многих неприязнь рыбный запах появляется у рыбы только в вареном или жареном виде. Свежая же или, грубо говоря, сырая, но тонким ломтиком, в меру сдобренная соевым соусом, она имеет необычайно нежный аромат и вкус, значительно превосходя рыбу, скажем, засоленную. Кстати, соленая семга, по сути, ведь тоже сырая, да еще и пролежавшая какое-то время. А для суси берутся продукты моря «самой первой свежести»!
Съев одну порцию, другую, я, как и все, складываю пустые тарелочки рядом с собой — потом их подсчитают и вычислят сумму денег за трапезу. Опытные сусиеды рекомендуют следить, чтобы сосед за стойкой случайно не подложил свою пустую тарелку к вам. Говорят, такое тоже может случиться. Впрочем, все будет зависеть от количества выпитого вами сакэ — подогретой рисовой водки крепостью до двадцати градусов. Надо сказать, что именно к суси из рыбы этот старинный напиток подходит как нельзя кстати. И именно в горячем виде.
