Александр Поляков - Покушение на ГОЭЛРО
В нью-йоркском ресторане «Вестре Холл» на «голодный банкет» собралась тысяча рабочих. 10 долларов обед — похлебка и кусочек хлеба. Председатель банкета держит в руках собранные 10 тысяч и под гром аплодисментов объявляет: в помощь русским рабочим!
Перед рабочими Нью-Йорка выступает немецкий коммунист, секретарь Межрабпома. Он говорит:
— После того как блокада не смогла свергнуть Советскую власть, капиталисты Европы и Америки вдруг возликовали: они думали, что обрели нового союзника — голод. Но первая в мире Советская республика имеет за границей не только врагов. Ей навстречу горячо бьются сердца рабочих всех стран. Они видят в Советской России надежный оплот мирового пролетариата. Рабочие Советской России обратились за помощью к своим заграничным братьям — и первый корабль с хлебом отплыл в Петроград, чтобы вступить в бой с голодом!
Работает комиссия Помгол
Перед английскими докерами говорит член Центрального Комитета Британской компартии, секретарь Межрабпома:
— Работа Межрабпома — одно из звеньев всей освободительной борьбы мирового пролетариата за свержение империалистического ига…
В Берлине к ротфронтовцам и юнгштурмистам обращается Клара Цеткин, председатель Заграничного комитета помощи голодающим России:
— Лозунг дня — реконструкция России с помощью рабочего класса всего мира. Межрабпом — интендантство борющегося пролетариата — должен быть готов прийти на помощь туда, где этого потребует борьба пролетариата.
На улицах многих городов мира распространяются брошюры, книги. Рабочие собирают деньги для голодных русских детей — шапка идет по кругу.
Растут как грибы после дождя Общества друзей Советской России — 50… 100… 200… Создаются отделения Межрабпома в Японии, Китае, Индии, Бразилии, Южной Америке.
Из нью-йоркского порта отправляются четыре первых трактора с трогательной надписью «Русскому другу».
Идет погрузка на суда сельскохозяйственного инвентаря и машин, хлеба и риса.
Идет пролетарская помощь первой в мире Советской республике.
МОСКВА НА СТРАЖЕ… ЗДЕСЬ ЛЕНИН
Ночь. Часовой у Боровицких ворот Кремля. Слабо освещены правительственные здания. Ярко светятся только три окна ленинского кабинета.
Молодой красноармеец-курсант на посту у дверей. Из кабинета в коридор, тускло освещенный небольшой лампочкой, выглянул усталый, задумчивый Ленин. Заметив часового, приветливо улыбнулся:
— Здравствуйте!
— Здравствуйте, товарищ Ленин!
— Кажется, товарищ Иванов? Что-то я давно вас здесь не видел…
На строительстве главного корпуса Каширской ГЭС
— По причине моего нахождения на излечении в лазарете, товарищ Ленин.
— И ордена у вас раньше не было. За какие заслуги?
— За участие в подавлении кронштадтского мятежа!
— Да, да… с этой нечистью покончено. Из какой губернии вы прибыли в Москву, товарищ курсант?
— Из Самарской, товарищ Ленин.
— Выходит, мы с вами земляки. Я тоже когда-то жил в Самаре. Да, Самара… Волга, родные места… Скажите, страшно было на кронштадтском льду?
— Уж больно тонок он оказался, товарищ Ленин.
— Вот-вот. Прав был наш метеоролог профессор Михельсон, когда осенью предупреждал о малоснежной зиме и ранней весне, — оживился Владимир Ильич, потом сказал глухо и скорбно: — Напишите своим родным, товарищ курсант, что нынче у вас будет голодно… Хлеб от зноя горит, пусть хоть овощи заготавливают.
И Ленин вернулся к себе в кабинет. Он любил эти тихие поздние часы, когда думалось неторопливо. Подходил к окну и подолгу стоял, погруженный в свои мысли, перебирая в памяти встречи, беседы, тревожные и радостные сообщения прошедшего дня…
Утром была беседа с Красиным, Чичериным и Дзержинским. Тревожно глядя в окно на безоблачное небо, Владимир Ильич говорил:
— Хлеб! Сейчас главное для нас хлеб! Мы закупили на сто миллионов рублей золотом зерна, получили от Межрабпома на четыреста тысяч долларов продовольствия и одежды, и все-таки этого мало, катастрофически мало!
Он быстро подошел к Красину.
— Сейчас многое зависит от вас, Леонид Борисович, от Лондонского торгпредства. Нам очень нужны всякие займы, ибо главное теперь — получить, и притом немедленно, товарный фонд для обмена на хлеб с крестьянами. Этой цели надо подчинить всю политику Наркомвнешторга.
— Мы выталкиваем пароходы с зерном при первой и вообще без всякой возможности. Очень трудно, Владимир Ильич… Антанта, особенно Америка, делает все, чтобы сорвать наши закупки.
Владимир Ильич повернулся к Чичерину.
— Георгий Васильевич, вы обратили внимание на статью в парижских «Последних известиях» — «Милюков и Авксентьев в гостях у американцев»? Эти буржуазные прихвостни главной своей задачей ставят срыв торговых переговоров РСФСР с иностранными государствами.
— Нет, эту не видел, но подобных масса. Ведь сказал же Милюков: «Чем хуже в России, тем лучше для России». Это единый фронт. Милюков приветствует действия Гувера в борьбе со всякой помощью, идущей нам помимо правительства, помимо АРА.
Владимир Ильич резко шагнул к Красину.
— И вот контрнаступление! АРА, чувствуя, что невозможно сдержать рост международной пролетарской солидарности, и понимая наше крайне тяжелое положение, идет на самое мерзкое средство политической борьбы — дать помощь и закабалить экономически. Взорвать Советскую власть изнутри!
— «Бойтесь данайцев, дары приносящих!» — произнес Красин.
Ф. Э. Дзержинский
— Совершенно верно, Леонид Борисович, но это уже компетенция Феликса Эдмундовича, — Ленин широким жестом указал на Дзержинского. — Мы же, как ни тяжело, как ни мала может оказаться эта помощь, вынуждены будем принять ее, как вынуждены были пойти на Брестский мир, хотя это так же унизительно и горько. Такова тактика сегодняшнего дня, и мы с вами знаем, что это явление временное.
Владимир Ильич молча походил по комнате, как бы вспоминая те тяжелые дни восемнадцатого года, когда совсем молодая Советская республика была поставлена перед необходимостью заключить тяжелейший для себя мир с Германией… Потом остановился около Дзержинского.
— Я доложу о мерах, которые мы предпринимаем, несколько позже, — сказал Дзержинский. — Сейчас же только замечу, что конгресс США предоставил АРА право продавать продовольствие и обмундирование за валюту даже бывшим неприятельским странам.
— В подтверждение слов Феликса Эдмундовича я могу привести некоторые цифры этой «помощи», — заговорил Чичерин. — Только в течение перемирия Германии было сбыто залежалых товаров на сумму в триста шестьдесят три миллиона долларов, причем учтите, что тонна пшеницы с доставкой в Европу стоила сто двадцать долларов, а продавалась в Европе за сто пятьдесят — двести. Недаром немцы говорят, что это самые дорогие жиры, хлеб и молоко, которые они когда-либо ели и пили.
— Установив монополию на снабжение Европы, — продолжал Дзержинский, — гуверовские эмиссары приобрели в условиях голода и разрухи оружие огромной силы. Гувер не напрасно изрек: «Кто контролирует продовольствие, тот контролирует государство».
— Политика сгущенного молока. Орудие простое — веревка голода. Вот чем они душат народы! — возмущенно воскликнул Ленин.
— Вместе с тем, Владимир Ильич, Гувер добился права, так сказать, «кооперировать» и «стимулировать» внутриевропейскую торговлю.
— Вы имеете в виду решение Верховного союза Антанты от седьмого марта двадцатого года? — обратился к Дзержинскому Красин.
— Да, совершенно верно, Леонид Борисович! АРА было также предоставлено право создать железнодорожную комиссию для руководства железными дорогами сначала в Австрии и Венгрии, а затем во всей Центральной и Восточной Европе. Гувер установил контроль над портами, над добычей угля и другими отраслями промышленности, над телефонными и телеграфными коммуникациями Европы.
— Смотрите, как все, почти все совпадает с требованиями, выдвинутыми в Риге представителем США Брауном, — заметил Ленин.
Чичерин достал из лежащего перед ним портфеля несколько листков бумаги.
— Можем сравнить, Владимир Ильич! Первое — требование собственного телефона и телеграфа, второе — создание комитетов по распределению продовольствия вне всякого контроля со стороны Советского правительства. Всевластие некоронованного короля Гувера.
— Государство в государстве… Не выйдет!
— Владимир Ильич, еще Пуанкаре говорил, что АРА — прекрасный квартирьер для промышленников и торговцев США в Европе, — напомнил Чичерин. — Вот они теперь и у нас, в России, требуют для грузов АРА полного приоритета на транспорте перед советскими грузами, а также права ввести в России систему продовольственных чеков, а это означает, что любой имущий сможет купить чеки за валюту или другие ценности.
