Виктор Дроботов - Босоногий гарнизон
Асмус приподнял подростка с пола, поставил его против себя.
— Куда деваль сигарет? — тихо спросил переводчик. — Кому таскаль?
Ванюшка дрожал, как в лихорадке, но губы его были твердо сомкнуты. Асмус натянул перчатку на правую руку, спокойно, щегольски застегнул ее на две кнопки. Потом несколько раз согнул и разогнул пальцы и вдруг резко со всей силой ударил Михина под ложечку. Мелькнули в воздухе короткие ноги Михина. Ванюшка отлетел в дальний угол, стукнулся головой о стенку и плашмя растянулся на полу. Ноги его судорожно задрожали и вытянулись, голова неловко запрокинулась назад.
Асмус неторопливо подошел к Ванюшке, приподнял его руку и сразу отпустил. Рука, как плеть, стукнулась об пол.
— Васер[2], — сказал переводчик, повернувшись.
Дежурный автоматчик принес ведро холодной с ледком воды и с размаху окатил безжизненное тело подростка. Ванюшка вздрогнул и открыл глаза. Асмус швырнул его на середину комнаты.
— Вставай!
Михин попробовал опереться на худые дрожащие руки, но рухнул на пол. Асмус ударил его в грудь сапогом.
Комендант бесстрастными холодными глазами следил за допросом. Потом медленно поднялся, подошел к распростертому на полу подростку и наступил каблуком на руку.
— А-а-ай! — закричал Ванюшка приглушенно и хрипло.
— Кому даваль сигарет? — резко спросил Асмус.
Ванюшка молчал. Тогда комендант вынул из кармана зажигалку. Щелкнул. Вспыхнул язычок пламени. Комендант поднес зажигалку к босой Ванюшкиной ноге. Потом Асмус схватил со стола кружку и рукой в перчатке ткнул ее к губам Михина. Тот жадно сделал два глотка и откинулся.
— Ну! — грозно напомнил Асмус, наступая ногой на живот.
Ванюшка застонал, тело его стало безжизненным. Он потерял сознание.
Вынести это мог не каждый.
Комендант резко взмахнул рукой, прекратил допрос и вызвал автоматчиков.
Было два часа ночи, когда в двери домов забарабанили приклады автоматов.
Как стало известно впоследствии, под утро Фридрих Гук приехал в Калач к начальнику немецкой ортскомендатуры[3]. В кабинете у него сидел начальник полиции Попов. Между ними состоялся такой разговор:
— Господин майор, я прибыл к вам с весьма срочным делом, — доложил Гук.
— Срочным?
— Да.
— Оно касается меня лично?
— Не думаю.
— Тогда господин Попов может остаться? Он мне необходим.
— Господин Попов здесь кстати. Это касается и полиции.
— О, это интересно. Итак, слушаю вас.
— В моем хуторе в последнее время было зарегистрировано несколько нарушений вашего, господин комендант, приказа. Кто-то воровал на складе наше продовольствие, выводил из строя мотоциклы. Стали появляться листовки.
— Партизаны?
— Да, это были действия партизан.
— Почему же вы не поставили меня в известность? Почему я ничего не знал? Вы слишком рискуете собой, господин обер-лейтенант… Хорошо, мы поговорим об этом позже. Где эти партизаны? Вы напали на их след?.. Сколько потребуется солдат, чтобы их уничтожить?
— Не волнуйтесь, господин майор. Я уже арестовал их.
— Как? Арестовал? Без сопротивления? И они еще живы?
— Они дети, господин майор.
— Разве дети бывают партизанами? Как вы считаете, господин Попов?
Попов сказал:
— Кто против порядка и немецкой армии, тот, значит, партизан.
— Разумно, — одобрил майор. — Слышали, обер-лейтенант?
— Я хотел сказать это же, господин майор.
— Следовательно, вы их считаете партизанами?
— Да.
— Тогда почему же они еще живы? Их много?
— Двадцать человек.
— Сколько старшему?
— Тринадцать.
— А самый младший?
— Восемь.
— Вы ничего о них не знаете, господин Попов?
— Полиция не располагает фактами. Хотя, знаете, однажды вербовский староста высказывал мне некоторые свои подозрения. Там были какие-то два брата. Кажется, Тимонины.
— Что же вы предприняли?
— Приказал старосте внимательно следить за этими братьями.
— Следить? Вы плохой нам помощник, господин Попов. Подумайте о том, что я сказал. А сейчас берите своих полицейских и немедленно выезжайте в хутор.
— Санкция?[4] — спросил Гук.
— Да.
— В каких пределах?
— Все двадцать арестованы?
— Пока восемнадцать.
— Когда будет двадцать, — майор помедлил, потом спокойно закончил, — расстреляйте через одного…
Гук молчал.
— Вам непонятно?
— Будет исполнено, господин майор. — Гук отрапортовал и пошел к двери.
— Одну минуту, господин обер-лейтенант. Не спешите… Я думаю, процедуру расстрела следует поручить господам полицейским. Как вы считаете, обер-лейтенант?
— Отличная мысль, господин майор.
— А вы, господин Попов?
— Приказ есть приказ. Будет исполнено, господин майор.
— Вот и хорошо… Мы доверяем вам. Надо поменьше в эти карательные санкции, не требующие особой сложности, вмешивать наших солдат. Не забывайте о репутации немецкой армии, господа. Вы свободны. Хайль Гитлер!
— Хайль!
ЧЕРНАЯ МАШИНА
Аксен на рассвете ушел в займище. Он еще ничего не знал об арестах. Очередь до Тимониных не дошла.
Сегодняшний визит в займище должен был решить многое. Аксен хотел последний раз посоветоваться с раненым командиром и нынешней же ночью увести ребят в лес. План был смелый. О последствиях Аксен не думал.
На траве и на тонких ветвях деревьев лежал иней. Земля казалась поседевшей. Аксен останавливался и осторожно оглядывался по сторонам. Опасности не чувствовалось. К восходу солнца он добрался до леса и без труда отыскал узкую тропинку, которая вела к знакомому шалашу. Командир дремал.
— Здравствуй, браток, — хмуро поздоровался он, раскидывая сено и заворачиваясь в старый ободранный полушубок.
Этот полушубок Аксен раздобыл на чердаке у себя дома.
— Что невеселый? — спросил Аксен.
— Холодно, браток. Промерзну я тут. И костра не разведешь. Убираться надо. К своим. — Он зябко передернул плечами и закурил сигарету.
— Слабые, — хрипло бросил он сквозь выступившие слезы.
Аксен с тревогой следил за своим другом. Но все-таки робко намекнул:
— Ночью уходить собрались…
— Куда это?
— В лес. Весь отряд уйдет. Партизан искать будем. — Аксен мельком глянул на бородатое лицо, заметил, как блеснули глаза, и горячо продолжал: — Уйдем в лес, винтовки у нас есть, за Ляпичевыми хуторами знаю рыбацкие землянки, поселимся там. Потом видно будет.
Командир сделал крепкую затяжку, отшвырнул сигарету, приподнялся.
— Нас двадцать человек, — снова заговорил Аксен. — Двадцать… Это много. — И вдруг, нагнувшись к раненому, горячо спросил: — Хочешь командовать отрядом? Хочешь?
Командир не сдержал волнения, охватившего его. Он ласково положил руку на плечо Аксена, заглянул в смышленые глаза.
— Э-эх, браток, — тепло, по-отцовски сказал он и погладил шершавой ладонью теплый затылок Аксена. — Не знаешь ты, что такое война.
Аксен обиделся:
— Не хочешь, да?
— Не в этом дело. Ну, убьем мы пяток или десяток немцев. А потом они просто переловят нас. Я уже говорил тебе, как бороться. Не имею я права разрешить вам то, о чем ты говоришь. Вам надо жить после войны, когда мы выгоним фашистов с нашей земли.
— Значит, нам ждать?
Командир вздохнул:
— Не понимаешь… Не ждать — действовать. Но умно. Если уж в хуторе нельзя дальше, опасно вам, уходите в лес. Но продолжайте делать то, что делали. И не лезьте в открытый бой. Погубите себя.
Аксен задумался. Все-таки он был не согласен с этими разумными советами.
— А я должен уходить, — продолжал командир. — Нога — ничего, можно идти. Воевать надо. Так что, давай прощаться.
Аксен отвел глаза.
— Ну, парень, ты что?
Аксен молчал.
— Дел у вас много. Да вы и так молодцы. Расскажу о вас нашему командованию. Вы вот что, Аксен… Хорошенько запоминайте, куда немцы передвигаться будут, по каким дорогам. Ладно? Может случиться, что разведчики к вам заглянут. Вот и поможете.
Аксен насторожился.
— А местом встречи давай назначим вот эту полянку. Согласен?
— Правду говоришь?
Командир молча с укором посмотрел на Аксена. И Аксен понял, что обидел его своим вопросом.
— Буду ждать, товарищ командир, — сказал он, виновато опустив глаза.
— Если я дойду благополучно… Но ты все равно собирай сведения о немцах. Пригодятся. Ясна задача?
— Понятно.
— А теперь дай я тебя обниму. И беги в хутор.
Командир крепко обнял Аксена.
— Ты уйдешь ночью? — спросил Аксен.
— Утром.
— Я прибегу.
— Не надо.
— Прибегу, — упрямо сказал Аксен.
* * *Ночью были арестованы Анатолий Семенов, братья Василий и Николай Егоровы, Костя Головлев. Утром немцы возобновили облаву. Асмус посоветовал коменданту взять с собой Ванюшку вместо приманки. На лице Ванюшки не было ни одной царапины, никто не догадается, что его били в комендатуре. Пусть казачонок идет впереди, как будто он собрался в гости к друзьям.
