Максим Григорьев - Обыкновенный фашизм: военные преступления украинских силовиков (2014–2016)
Пострадавший Дмитрий Вик свидетельствует, что причиной его захвата стало сотрудничество с российским телевидением: «25 ноября 2014 г. в мою квартиру ворвались вооруженные люди. Меня ударили в грудь дулом автомата, положили лицом на пол, на руки за спиной надели наручники. Напавшие представились «Правым сектором», угрожали убить и «напомнить об Одессе», «ты там за Россию, сейчас получишь возмездие». В квартире находились моя жена, сын и моя мать. Агрессивное поведение нападавших вызвало у меня страх за свою семью. Я простился с жизнью и решил, что мою семью убьют.
Потом, они через полчаса только представились, что СБУ. Они самостоятельно проводили дальше обыск моей квартиры. И в кладовке они нашли гранаты, пистолеты, они позвали меня, спросили, что это такое. Я возмутился, потому что они берут все своими руками, это то, что явно было подброшено. Они рылись в вещах моей матери, жены. Они также изымали драгоценности, деньги все изъяли, изъяли все мои пенсионные, денежные карточки; теперь, после моего ареста, моя семья полностью оказалась без средств.
Когда я задавал вопросы, меня избивали. Во время обыска меня обвинили в сотрудничестве с ТВ России, изъяли мою переписку и видеорепортажи на ТВ Россия-1 и Рен-ТВ, где я работал внештатным корреспондентом-стрингером. В марте 2014 г. принимал участие в программе «Специальный корреспондент» А. Мамонтова, «Прямой эфир» с Борисом Корчевниковым.
Меня упрекали в том, что я постоянно жалуюсь на высшее руководство Украины, что вот таким образом пришло время разобраться со мной.
Следователь СБУ Живов Алексей Борисович заявил, что меня лишат пенсии и всего имущества».
Арестованный сотрудниками СБУ Алексей Лукьянов рассказывает: «…под Славянск, в село Евгеньевка, где был их штаб и по совместительству фильтрационный лагерь. попадали люди совершенно разные, в основном это жители Донбасса. У каждого своя история, но в основном это люди, которые каким-то образом пересекали блокпост, они почему-то стали подозрительными, их решили отправить на дополнительные опросы.
В качестве примера могу привести такой случай: когда человек проезжал блокпост, у него взяли телефон, начали смотреть и нашли там имена кавказские — Аслан, Узбек. Человека забрали и сказали, что он пособник террористов и знает всех чеченских боевиков. Его забрали, привезли в кунг и несколько дней избивали, говорили: «Расскажи, где прячутся чеченцы?»
Нескольких людей задержали просто из-за того, что паспорт открывают и смотрят там сзади: дети записаны одной ручкой. Говорят: «У тебя паспорт поддельный, все дети записаны одной ручкой», он говорит: «Я терял паспорт, мне его восстанавливали и переписывали». — «Нет, ты агент». И его тоже в фильтрационный лагерь».
Ольга Егорова была захвачена 15 сентября 2014 г. СБУ. Она рассказывает: «Они выбили наружную и внутреннюю двери, окружили моего 14-летнего сына, приставили к голове пистолет. После ареста меня привезли в СБУ, где сразу подвергли физическому воздействию, потом стали угрожать с описанием пыток. Трое суток проводили непрерывные допросы, во время которых следователи сменяли друг друга. Только к исходу третьих суток дали пить и есть.
Они предъявляли участие в митингах в поддержку ДНР и участие в референдуме 11 мая».
В целом ряде случаев для участия в обмене пленными украинские власти совершают аресты граждан, которые заведомо не совершали никаких правонарушений. Например, Наталья Чернявская, 58 лет, рассказывает: «Приехали, сказали, что с моего телефона звонили, и еще — нужно ехать с ними. Привезли в аэропорт, держали в холодильнике, есть не давали. Полы кафельные, каждые двадцать минут включается двигатель холодильника. Сказали, что я изменница родины и меня ждет пожизненное. В СБУ быстренько составили все документы и отправили в суд. На другой день пребывания в СИЗО написала заявление, чтобы мне объяснили все, но меня не приняли. Потом меня опять повезли, посадили на автобус и сказали, что везут на обмен». Пострадавший Александр рассказывает: «Был задержан на въезде в Харьков, когда хотел выполнить просьбу своего приятеля — передать посылку. После чего был отправлен в здание СБУ. Просидел там полгода и был освобожден по обмену военнопленными».
В большинстве случаев мирные граждане Украины также подвергаются избиениям и угрозам расправ с семьей. Например, Геннадий рассказывает: «Созвонился с другом, собрался ехать в спортзал. На остановке меня вытащили из машины, никто не представился, лицом положили на дорожное покрытие, наносили удары по ребрам, разбили очки, повредили глаз. На голову надели мешок, на руки наручники и посадили в машину. В машине выслушивал угрозы в свой адрес и адрес своей семьи. В конце концов я потерял сознание. Очнулся только от запаха нашатырного спирта. По приезде в СБУ я увидел, что у меня поврежден глаз. Потом повезли на обмен».
Артем Павлеченко рассказывает: «Меня задержали возле автомагазина. Сказали, что кто-то показал пальцем на меня, что я участвовал… Привезли меня в отдел, обыскали всю мою машину, меня избили и еще угрожали. Забрали телефон и документы. Но так как не было доказательств, меня опустили. Я вернулся домой, потом мне позвонили, сказали, что у них остались документы на машину. Я поехал, чтобы их забрать. Заставили подписать документы. Опять били. Привезли в больницу, просили, чтобы не писал никаких жалоб. Потом привели в суд, осудили, потом меня повезли в Харьков, в тюрьму. Пробыл там сутки, повезли на обмен».
Александр Размылин рассказывает, что в некоторых случаях захваты осуществляют с участием и согласно информации «Правого сектора»: «Меня повалили на землю и связали. Они сказали, что из «Правого сектора». Привезли меня по месту прописки. Было постановление об обыске, во время которого мне подкинули патроны. В СБУ сказали, что простят патроны, если расскажу все. Я заявил, что ничего не знаю. После этого меня отвели в другую комнату и два раза избили. Угрожали, что убьют мою семью. Ближе к вечеру приехал адвокат и потребовал «скорую». Она приехала, мне оказали первую помощь, но отказали в госпитализации, если не подпишу. Я подписал протокол».
В значительном количестве случаев похищения со стороны украинских силовиков людей не носят предусмотренного законодательством характера и не регистрируются. Только после подписания навязываемых украинскими силовиками «признаний» задержанных людей регистрируют в официальном порядке.
Например, ополченец Ольга Вербицкая рассказывает: «Меня захватил «Правый сектор». Продержали меня семь дней в каких-то штольнях. Без еды, почти без воды. Очень было холодно. Делали мне уколы, инъекции наркотические. Арматурой меня избивали и держали меня семь суток, нигде не регистрируя. В любую минуту могли вывести, расстрелять, выкинуть на какой-нибудь мусорник, и на этом все. Потом уже передали в СБУ».
Пострадавшего от пыток Михаила Яковлева задержали в конце июля 2014 г. Он рассказывает: «Привезли меня за какие-то гаражи, приковали руками к дереву, подвесили и стали избивать руками, ногами, деревянными палками. Я несколько раз терял сознание от болевого шока. Они пытались узнать об ополченцах. Я сказал, что не имею к ним никакого отношения. У меня забрали деньги и сказали добираться домой самому. Вернулся домой. Отлеживался. Где-то в начале августа — снова они. Привезли в райотдел, начали меня избивать, стали надевать мне на голову мешок и перекрывать кислород».
Ополченец Игорь Карандин был захвачен 20 ноября. Он свидетельствует:
«Днем ко мне в дом ворвались пять человек в военной форме. Меня ударили прикладом в голову, надели наручники и пакет на голову. Привезли в какой-то подвал, пристегнули наручниками к трубе. Зашли два человека в масках, начали избивать меня и сказали, что это только начало. После этого запихали в какую-то камеру метр на метр с металлической дверью на задвижке. Я провел сутки в этом «каменном мешке».
Наутро меня оттуда вытащили. При этом присутствовало уже шесть человек. Застегнули за спиной наручники, поставили на колени и начали избивать. Один веревкой с узлом бил по спине и ногам, другой бил какой-то цепью по ступням.
Неоднократно применяли удары током. Один человек поливал водой, другой пускал ток. После третьего удара я потерял сознание. Вся эта процедура повторялась.
Потом они закинули меня в одних трусах в «каменный мешок» до следующего утра. Каждый час били железным предметом по двери и спрашивали имя. Предположительно это продолжалось девять дней. Все это время я не принимал пищу, так как меня постоянно рвало. Все тело было синее и окровавленное.
В Харькове зарегистрировали, что меня якобы задержали на вокзале г. Изюм с гранатой, рацией и бронежилетом».
Достаточно распространенным среди украинских силовиков является совместное использование пыток и применение психотропных препаратов.
