Дэвид Гланц - Крах плана «Барбаросса». Сорванный блицкриг. Том II
Во второй половине дня наступление продолжалось. К вечеру войска 100-й дивизии выбили противника из Радутина и Макаринок. В ночном бою наиболее успешно действовал 85-й стрелковый полк капитана Козина. Он прорвал оборону врага и вошел в Гурьево.
Разведчики отряда полковника Иванова в течение дня обследовали расположение войск противника в районе населенных пунктов Большая Нежода и Софиевка. Установлены были скопления пехоты и артиллерии. На левом фланге уверенно громила противника артиллерия 106-й дивизии майора Монахова. Накануне командиру группы разведчиков лейтенанту Евстратову была поставлена задача: ночью срочно достать языка. Попытка захватить немца из засады не удалась. Тогда Евстратов решил достать языка из окопа. Бесшумно разведчики приблизились к передовым позициям противника. Лейтенант Евстратов вскочил в окоп и налетел на здоровенного фашиста – ростом больше 180 см и весом не менее 85 кг. Завязалась схватка. На помощь лейтенанту подскочил старший сержант Дьяконов. Вдвоем они доставили великана в часть. На допросе он нарисовал передний край своей обороны. С рассветом по нему и ударила артиллерия, приданная дивизии Монахова. А затем пошла в атаку пехота. Ее ружейно-пулеметный и минометный огонь окончательно ошеломил противника. Когда бойцы с винтовками наперевес бросились в окопы, фашисты панически выскакивали из них и, не приняв боя, бежали. Особенно смело и храбро в атаке действовали красноармейцы подразделения Лобачева.
Кольцо окружения сжималось, но очень медленно, красноармейские подразделения несли большие потери, а командование армии требовало: «Наступать! Вперед на врага! Назад ни шагу!» Жуков все крепче верил: победа близка. Его оптимизм переходил к Ракутину. И действительно, еще один день боев значительно приблизил поражение фашистов под Ельней22.
Несмотря на медленное продвижение вперед 24-й армии, преодолевавшей ожесточенное сопротивление немцев, и огромные потери армии Ракутина, Жуков не сомневался, что наступление будет успешным. Эта уверенность Жукова передалась и Ракутину, когда он ставил командующим дивизиями, по существу, те же задачи, что и в предыдущие четыре дня.
На немецкой стороне в течение дня Матерна приказал 292-й пехотной дивизии подготовить контратаку в районе Выдрино, которая хотя и остановила наступление 19-й стрелковой дивизии, однако вынудила 292-ю дивизию бросить в бой последние имевшиеся в ее распоряжение резервы. Тем временем вспыхнули дебаты среди генералитета германского Верховного главнокомандования по вопросу отхода с Ельнинского выступа. С одобрения Гитлера утром 2 сентября начальник Генерального штаба ОКХ Гальдер вместе с Браухичем вылетели в штаб группы армий «Центр» в Борисов, где вместе с фон Боком обсудили обстановку на Восточном фронте. Гальдер в своем военном дневнике сделал следующую запись:
«2 сентября 1941. 73-й день войны
8:00–18:00 – вылет вместе с главкомом в штаб группы армий «Центр». Там проводилось совещание по вопросам: a) обстановка на Восточном фронте. В результате обсуждения был сделан вывод, что следует отказаться от удержания дуги фронта у Ельни и приостановить на время дальнейшее продвижение на северном фланге группы армий.
Командующий группой армий (фельдмаршал фон Бок) докладывает о тяжелых потерях в личном составе. После того как 2-й танковой группе было передано все, что можно было вывести с других участков фронта, остались совершенно ничтожные резервы. 183-я пехотная дивизия передается в подчинение группы армий»23.
Фон Бок позже уточнил в своем дневнике: «Наше контрнаступление на участке VII армейского корпуса (Фармбахер) достигло поставленной цели [отражение удара 43-й советской армии] – 10-я танковая дивизия снова изъята. На Ельнинском выступе стало спокойнее, но на участке 9-й армии русские снова атакуют».
Комментируя стратегию Гитлера и судьбу Ельнинского выступа, фон Бок добавил: «Интермеццо», как окрестил генерал Йодль [начальник штаба оперативного руководства Верховного главнокомандования вооруженных сил] из ОКВ разворот моего правого фланга на юг, может стоить нам победы. Начало наступления на восток [на Москву] самое раннее должно быть начато в последней декаде сентября! До тех пор стоит лишь беречь силы, экономно их использовать, потому что с тыла к группе армий добавлено всего две дивизии: 183-я и испанская дивизия. И здесь на первый план выходит выполнение задачи на Ельнинском выступе. Со временем действующие там дивизии будут обескровлены. После многочисленных консультаций с Клюге принимаю решение отдать соответствующий приказ. Разумеется, это не долговременная поддержка, но выигрыш времени, и, наконец, мне все же удастся раздобыть парочку дивизий, что уже очень важно – на всем 200-км фронте 4-й армии в резерве лишь 4 дивизии, две из которых представлены всего лишь одним полком»24.
Будущие намерения фон Бока, однако, практически не возымели действия на продолжавшееся кровопролитие в районе Ельни. В дополнение к требованию новых массированных атак 3 сентября Жуков также приказал, чтобы Ракутин направил оставшиеся силы «группы Иванова» в тыл 263-й пехотной дивизии к западу от Ельни. Тем временем, 2–3 сентября, Руссиянов, командующий 100-й стрелковой дивизией северной ударной группировки, перебросил свой 335-й [следует читать – 331-й] стрелковый полк на участок севернее Гурьево, ранее занятый 85-м полком, бросив 85-й полк в атаку с приказом с ходу овладеть укрепленной деревней25. После этого бои проходили более успешно, чем в предыдущий день, – клещи северной и южной группировок сходились с угрожающей для немцев быстротой, приближая долгожданное их окружение.
3 сентябряЕжедневная оперативная сводка 24-й армии от 3 сентября упомянула о том, что северная и южная группировки армии близки к успеху. В ней подчеркивались и тяжелые потери, понесенные атакующими частями и подразделениями.
765-й и 630-й полки получили задачу: разгромить противника на рубеже Большая и Малая Нежода – хутор Волосково, перерезать железную дорогу.
Таким образом, задействованные войсковые подразделения на участке 107-й дивизии должны были отбросить противника за железную дорогу и сделать решительный прорыв на сближение с южной ударной группой.
Бой, начавшийся утром, длился весь день и не затихал с наступлением темноты. Противник цеплялся за каждый клочок занятой им земли, поддерживал свои войска авиацией и артиллерией. Отряд Иванова коротким ударом пехоты и танков прорвал передний край его обороны. За деревней Садки были заняты небольшие высоты, покрытые густой пшеницей и рожью. В это время над полем боя появилась фашистская авиация. Загрохотали наши зенитки. Перешедшего в контратаку противника удалось отразить прицельным огнем из танков и стрелкового оружия. Помогли и артиллеристы.
Танковый десант, прокладывавший себе дорогу огнем и гусеницами, смял немецкую оборону и соединился с полком Некрасова. Одновременно в этот район вышел полк Батракова. Высота с хутором Волосково была окончательно отвоевана у захватчиков. Впереди – станция Нежода. Полковник Иванов в середине дня пригласил к своему танку КВ, замаскированному в кустах, командиров подчиненных ему подразделений. Оценив обстановку, он поставил им задачу на новый бросок вперед. «Мы уже стали расходиться, – пишет в своих воспоминаниях ветеран Е. Григорьев, участвовавший в этом бою в качестве командира разведчиков, – как вдруг пролетела и разорвалась мина, и Иванов упал. Мы подбежали. Он был ранен в бедро. Быстро перевязали, положили на полуторку и с медсестрой отправили в медсанбат. Когда машина уже выскочила из Садки, от прямого попадания снаряда погибли все ехавшие в ней». Начальник связи армии майор Яранцев был в этот день на участке 107-й дивизии. «С командного пункта дивизии, – писал после войны Николай Степанович, – я позвонил тов. Ракутину, сообщил, что полковник Иванов погиб. Ракутин мне говорит: «Не может быть. Двадцать – тридцать минут назад я с ним вел разговор!» Я ему подтвердил, что полковник Иванов мертв. Смерть полковника Иванова генерал Ракутин очень переживал. Да и все мы, знавшие Ивана Матвеевича, переживали. Еще несколько дней назад мы с ним и рядом других товарищей ночевали на сеновале в Волочке, беседовали по военным вопросам, вспоминали наши семьи, которые вместе были эвакуированы из Таллина и о которых мы не знали, куда они направлены, остались ли они живы… Схоронили мы полковника Иванова на площади в совхозе Беззаботы».
В наградном листе полковника Иванова Ивана Матвеевича, подписанном командованием армии и Резервного фронта, есть такие слова: «Тов. Иванов – решительный, бесстрашный командир, беспощадный к врагам. Он участвовал в многочисленных боях с немецким фашизмом. По заданию командования он с небольшим отрядом таких же смелых командиров и красноармейцев далеко вклинился в расположение противника и отвлек на себя значительные его силы. Героически сражаясь и неся большие потери, отряд Иванова, невзирая на губительный огонь противника, продолжал выполнять поставленную задачу. Полковник Иванов, презирая смерть, своей личной храбростью воодушевлял бойцов и командиров на разгром врага и после тяжелого ранения погиб в бою от второго вражеского снаряда. Полковник Иванов достоин награждения орденом Ленина посмертно» (ЦАМО РФ. Ф. 378. Оп. 11015. Д. 15. Л. 291).
