Илья Альтман - Неизвестная «Черная книга»
Я слышал стоны моих остальных трех товарищей, которые были убиты возле меня. Притворяясь мертвым, я скатился с холмика. Благодаря высокой траве и трясине, ползая на животе, удалось добраться до ямы с водой, несколько сот метров от места казни. Я лежал целый день в воде и дышал посредством соломенной трубки до ночи. За это время я слышал, как приводили новые группы и их расстреливали[339]. Полил сильный дождь, и стало очень темно. Я был почти замерзший и решил вылезти из ямы. Ходьбой я немного согрелся и удрал в лес. Там уже никого не нашел. Не зная, куда идти, направился по дороге к Ковно. Недель шесть блуждал по лесам раздетый и голодный, пока пришел в Ковно в лагерь. Там еще нашел евреев, и опять началась жизнь в мучениях, нужде и страхе. И настал 1944 год. Красная Армия приблизилась к границам Литвы. Мы верили, что она нас освободит, и надежда нас не разочаровала.
Весною я удрал из лагеря и, валяясь в различных местах, дождался освобождения.
[1945]Убийство евреев Свенцян
Письмо местного жителя Гурьяна И. Г. Эренбургу
[340]
Дорогой товарищ Эренбург!
Ваше письмо от 17 февраля получил и сейчас же отвечаю. Прошу извинения, что не пишу по-русски, очень тяжело. Двадцать лет жил в Польше…
Товарищ Эренбург! Вы мне задали очень трудную задачу. Очень трудно Вам описать, что мы пережили во время немецко-литовской оккупации, нервы у меня слабые, чтобы все описать. Сколько бы мне ни писать, не все опишу, что я увидел своими глазами. Решил Вам не писать. Надеюсь, что мне удастся приехать в Москву, тогда все передам лично. Тов. Эренбург, Вам, вероятно, известно, что к концу 1943 года немного евреев вывезли в Эстонию. Сейчас я был в Вильно и лично говорил с еврейской девушкой, которая спаслась от ужасного эстонского погрома. Везли на пароходах и говорили, что везут в Восточную Пруссию, но это была ложь. Живыми бросали в море, часть евреев сожгли живьем, а остальных расстреляли. Таким образом, они ликвидировали евреев в Эстонии. Оттуда спаслось всего сорок человек. Они спаслись таким образом: они рыли туннель в сорок метров руками. Землю они держали под нарами, где спали.
Товарищ Эренбург! 9 октября 1944 года исполнилось три года погрома в Свенцянах[341]. Братская могила находится в четырнадцати километрах от Свенцян. Мы, несколько евреев, собрались у этой могилы. Длина могилы пятьсот метров, ширина – семь метров. Как только немцы вошли в Свенцяны, в первый же день они расстреляли сорок человек. Расстрелами занимались литовские белые партизаны, потому что немцы еще не знали, кто из евреев был коммунистом.
30 июля 1941 года они расстреляли еще сто человек, среди них известный доктор Коварский, его долго мучили, его держали за ноги и голову, опустили в болото, потом его расстреляли.
После погрома нам не разрешили ходить по тротуарам, заставили носить желтый знак на груди, руками убирать уборные. Немцы, бывало, сядут на повозку и заставят евреев их везти. Меня лично заставили двадцать раз ложиться и вставать, потому что я шел по тротуару. 27 сентября 1941 года всех евреев из Свенцян и окрестностей собрали в лагерь, находившийся в двух километрах от городка Новые Свенцяны[342]. Мы были без воды, без пищи, не было места, куда лечь, где стоять, убивали на каждом шагу. Однажды товарищ Мурашкин, парикмахер из Свенцян, выступил с речью к евреям, предсказал, что всех убьют и чтобы приготовились к самозащите, а литовцам он сказал, что сегодня они нас убивают, но будет время, когда и их убьют, когда придет Красная Армия; тогда его замучили до смерти.
Плач матерей и детей Вы должны были услышать в Москве, и 9 октября 1941 года всех повели к яме, каждых тридцать-сорок человек раздевали догола и расстреляли, некоторых бросили живыми в яму, детей взяли за ножки и головки и разбивали о камни, за два дня они убили семь тысяч евреев[343].
В местечке Ионишки они запрягли одного еврея в подводу. Много немцев и литовцев сели на подводу и заставили еврея таскать подводу, пока они его кнутами убили.
В поместье «Лубаны» семнадцать евреев пилили пилой, каждого в отдельности на три части. В местечке Дукнин военнопленных привязывали колючей проволокой к вагонам так, что колени касались шпал, затем пускали поезд полным ходом и, таким образом, замучили военнопленных. В Новых Свенцянах один литвин вел военнопленного на цепи, как собаку.
На сегодня хватит. В следующем письме напишу обо всем, что просится[344].
С приветом Гурьян 20 ноября 1944 г.Лагерь в Коцюнишках
Письмо рабочего Ицика Юхникова
[345]
Лежу и не сплю. Вдруг слышу – стучат. Смотрю на часы – два часа ночи. «Откройте, полиция». Открываю дверь. Входят двое полицейских. Меня арестовывают и отводят в полицию. В полиции заявляют, что отсылают меня в Ригу. Меня отвели в тюрьму, где я нашел еще восемь товарищей. Недалеко от имения Коцюнишки[346] нас выгружают и гонят пешком: «Быстрей, быстрей, еще быстрей». Мы отстаем. Нас бьют по головам.
Наконец явились в имение. Первый приказ: «Если кто попытается убежать, то расстреляют всех». Нам приказывают снять еврейский знак. И тут же второй приказ: если мы вступим в разговор с кем-нибудь из литовцев или евреев, нас расстреляют.
Нам задают работу. Не успели отработать и двух часов, слышим, кричат: «Все евреи, сюда!» Мы являемся, и тут новый приказ: «Ложиться, вставать, ложиться, бежать». Бежим до реки Нивяза[347]. Опять приказ: «В воду». Мы идем, вода по колено. Приказ идти дальше. А дальше нельзя, сразу глубина в двенадцать-пятнадцать метров. Немец видит, что мы дальше не двигаемся, и приказывает: «Ложиться!» Мы ложимся. Целый час нас продержали в воде. Вдруг крик: «Вылезать!» Мы выскакиваем из реки. «На работу!» Становимся работать, но работа не клеится – нас трясет, зуб на зуб не попадает. Дождались ночи. Нам велят идти в жилище. Получаем по сто граммов хлеба и воды. Отправляемся спать.
В 3 часа слышим пьяный голос: «Всем встать!» Встаем. «Евреи, все тут?» «Все». Немедленно следует приказ: «Ложиться всем на лавку поочередно». Я выступаю первым. Получаю тридцать розог по голому телу. И так все, один за другим. Утром являемся на работу. Издали вижу – едет машина, на машине евреи. Кричу: «Передайте привет гетто!» Немцы услыхали, и тут же я получаю несколько пощечин. Меня отводят в какой-то сарай, приказывают раздеться, и я получаю тридцать розог. Из-за слабости я не в состоянии двигаться, меня снова избивают, пока не уползаю на карачках.
Раз немцы являются в два часа ночи, приказывают всем встать и показать ноги – чисты ли они. Ясно, что в хлеву, где мы содержались вместе со свиньями, нельзя было иметь чистых ног. Немцы осмотрели ноги, и каждый из нас, было нас девять человек, получил по десять розог. Немцы уходят.
Через полчаса являются снова и одному из ребят задают вопрос: «Хороший ли был обед?» «Jawohl[348], господин начальник, обед хороший». Нам приказывают снова ложиться на лавку, и мы получаем по пять розог. Немцы уходят. Доходят до двери, возвращаются, и один как гаркнет: «Кто устроил саботаж моему мотоциклу?» Все молчат, никто ничего сказать не может, никто мотоцикла в глаза не видал. Получаем свежих пятнадцать розог каждый.
Проходит пара дней. Нас оставляют в покое. Наступает воскресенье. Выходим на работу. Часам к десяти является наш начальник, со зверским лицом подбегает ко мне, тащит к печи и задает какой-то вопрос из Талмуда. Не успел я ответить, как он заявляет: «В Талмуде сказано, что еврею разрешается обесчестить трехлетнюю христианскую девочку и затем убить ее». Я не знал, что ему ответить. Немец стал меня бить головой о печь, револьвером по голове, покуда я не свалился. Тогда он накинулся на другого рабочего, с силой ударил его по лицу и пробил щеку насквозь. Парень упал. Затем немец сбросил третьего рабочего с лестницы и стал его избивать. Тот вырвался из рук мучителя и стал убегать. Немцы погнались за ним и выстрелом из автомата ранили его в ногу. Парень остановился и поднял руки вверх. Немцы приблизились и нашего товарища Гирша Зайдберга застрелили. Затем они, кровожадные, приказали нам построиться по двое в ряд и дали в руки лопаты, чтобы зарыть товарища.
Все это случилось между 5 февраля и 20 апреля 1943 года.
Латвия
«Наше положение безвыходно. И все же…»
Судьба евреев Либавы по дневникам Калмана Линкимера
Дневники Калмана Линкимера[349] подробно рассказывают о гибели либавских евреев.
