Виталий Пенской - Великая огнестрельная революция
Все это обусловило невозможность полного отказа от закупок за рубежом не только оружия, но и сырья и полуфабрикатов для его изготовления, хотя импорт оружия и амуниции обходился русской казне весьма недешево. Так, в 1660 г. русский коммиссариус и резидент в Голландии И. Гебдон доносил в Москву, что мушкет с «жагрою и з замком и з банделеры» обойдется с доставкой в 1 руб. 23 алтына, карабин «…с погоном, с перевезь и с крюком, местами золочен…» – в 4 руб. 30 алтын, пара пистолетов «…нарядных, местами золочены, с ольстрами, с отворотами бархатными…» – в 7 руб. 2 алтына, между тем как продукция отечественных заводов обходилась дешевле. Так, комплект лат шведского производства стоил 5 ефимков, тогда как П. Марселис поставлял казне латы стоимостью 2 руб. за комплект – в полтора раза дешевле799. Начатая еще при Михаиле Федоровиче практика закупки крупных партий холодного и огнестрельного оружия, доспехов и пр. была продолжена и при Алексее Михайловиче. Так, в преддверии войны с Речью Посполитой в 1653 г. была достигнута договоренность с Голландией о закупке 20 тыс. мушкетов и 540 тонн пороха800. В феврале 1654 г. Алексей Михайлович обращается к шведской королеве Христине с просьбой продать 20 тыс. мушкетов. Аналогичное письмо было направлено и датскому королю Фредерику II801. Уже после начала войны, в 1655 г., в Голландии были закуплены еще 20 тыс. мушкетов802. В дальнейшем объемы закупок оружия и амуниции за рубежом стремительно возрастали. Так, при посредничестве двух голландских купцов, Х. Свелленгребела и Й. ван Сведена, в 1659–1662 гг. в Россию было доставлено не менее 75 тыс. мушкетов, 30 тыс. карабинов, 34 тыс. пар пистолетов, не считая доспехов и холодного оружия803.
Таким образом, используя как собственные производственные мощности, так и крупномасштабные закупки за рубежом, московским властям в целом удалось решить проблему снабжения быстро растущей армии необходимым современным оружием и амуницией для ведения интенсивных боевых действий. Однако еще более сложной являлась другая проблема, которая в это же время с разной степенью успеха решалась ведущими европейскими державами, а именно, обеспечение вооруженных сил провиантом, фуражом, лошадьми и, самое главное, новобранцами. Именно здесь нагляднее всего проявлялась готовность общества и государства идти на жертвы, порой серьезные, для обеспечения военного превосходства над потенциальными неприятелями.
Методика набора ратных людей для формирования и пополнения полков армии «новой модели» отрабатывалась в ходе войн постепенно. На первых порах за основу были взяты приемы комплектования полков, опробованные еще в начале 30-х гг. XVII в. Однако уже тогда было ясно, что при использовании такой системы пополнения армии людьми проблемы с набором неизбежны, поэтому в Москве решили прибегнуть к старой испытанной практике сбора даточных людей – прообразу будущих рекрутских наборов. Так, в 1658–1661 гг. проведенные 3 набора даточных дали 51 тыс. чел., 25 830 руб. и 43 423 четверти хлеба804. В итоге к началу 60-х гг. XVII в. набор новобранцев приобрел очертания, которые Г. Котошихин характеризовал следующим образом. Говоря о наборе в рейтарские полки, он писал, что в них «…выбирают из жилцов, из дворян городовых и из дворянских детей недорослей, и из детей боярских, которые малопоместные и беспоместные и царским жалованьем, денежным и поместным, не верстаны; так же и из волных людей прибирают, кто в той службе быти похочет… Да в рейтары ж емлют с патриарха, с митрополитов, с архиепископов и епископов и с монастырей, так же з бояр и околничих, и думных людей, которые останутся на Москве, а нигде не на службе и не в посолствах, так же с столников и з дворян московских и з городовых, которые от службы отставлены за старостью и за болезнью, и за увечье и служеб им самим служити не мочно, так же и со вдов и з девок, за которыми есть крестьяне, смотря на вотчинам и по поместьям, сколко за которым вотчинником и помещиком крестьян; со 100 крестьянских дворов рейтаров, монастырской служка или холоп»805.
Аналогично обстояло дело и с набором в солдатские полки. «…И в те полки прибирают салдат из волных людей и из Украинных и ис Понизовых городов, детей боярских, малопоместных и беспоместных; также и с патриарших и с властелинских, и с монастырских, и з боярских, и всякого чину людей, с вотчинниковых и с помещиковых со ста крестьянских дворов салдат. Да в салдаты ж емлют всего Московского государства с крестьян, кроме Сибири и Астарахани и Казани; у которого отца два или три сына, или три брата живут вместе, а не порознь, и от трех емлют одного человека; а у кого четыре сына или четыре брата вместе, и от таких емлют двух; а у кого сыщется болши, и от таких болши и возмут; а у кого два или три сына или братья малые и службы не емлют до тех мест, доколе не подрастут и годятца были в службу. Да ис Казани и ис Понизовых городов собирают татар и черемису и мордву со 100 ж дворов»806.
Качество пополнения, набираемого таким способом, было далеко не всегда таким, какое нужно было для армии. Вряд ли помещики и другие землевладельцы с радостью отдавали в армию своих лучших, «ражих» мужиков. Так, князь Б.А. Репнин, характеризуя качество своих солдат и рейтаров, писал, что если дворяне, дети боярские, новокрещены, казаки «добры», только что «бедны, малоконны или бесконны», то даточные намного хуже. «Да в рейтары же збираны при боярине и воеводе при князе Иване Андреевиче Хованском посадские люди и чюхна, – жаловался Репнин, – и те худы и в пешей строй по нуже пригодятца, потому что многие стары и дряхлы… А даточных воеводы присылают в полк старых, и увечных и худых людей и молодых робят…»807.
Естественно, что если для казаков, стрельцов, детей боярских и дворян военная служба была привычна и они знали, что это их обязанность, то и относились они к ней более ответственно. О даточных, выбранных зачастую по принципу «на тебе, небоже, что нам негоже», этого сказать было никак нельзя. Служба для них была в тягость, и они только умножали число дезертиров, заболевших и умерших от тягот военной жизни. Вот и получается, что пока полки армии «новой модели» комплектовались служилыми людьми, они обладали большей боеспособностью, чем когда в них все больше и больше стало появляться даточных. Этим частично объясняется успешный ход первой польской войны (1654–1656 гг.) и нередкие неудачи во время второй польской войны, особенно в конце 50-х – начале 60-х гг. Тем не менее привлечение к военной службе тяглых чинов позволило более или менее удовлетворительно разрешить проблему не только пополнения уже существующих частей и подразделений, но и постоянно наращивать численность армии. При этом стоит отметить, что Россия первой из европейских государств полностью отказалась от найма иностранных наемников, комплектуя армию только своими уроженцами. Эта особенность русского войска 2-й половины XVII в. была замечена иностранцами, которые, кстати говоря, полагали такие действия московских властей ошибочными. Однако, как показали дальнейшие события, именно такой подход к комплектованию армии оказался наиболее перспективным, хотя, как показали события Северной войны, чрезвычайно затратным – жизнь рядового солдата стала цениться не в пример меньше, чем во времена того же Ивана Грозного.
Однако не только обеспечение растущей армии новобранцами представляло для правительства Алексея Михайловича и его сын Федора серьезную проблему. Еще более сложными оказались финансовые вопросы. Содержание вооруженных сил в целом и армии «новой модели» в частности для Российского государства во 2-й половине XVII в. было серьезнейшей проблемой. Отмечавшаяся выше неразвитость экономики, товарно-денежных отношений, отсутствие постоянного и значительного по объему притока драгоценных металлов создавали большие трудности при покрытии непрерывно растущих военных расходов. Рать, по образному выражению В.О. Ключевского, действительно заедала казну. За пятьдесят лет, с 20-х по начало 80-х гг. XVII в., только прямые военные расходы выросли с 275 тыс. рублей до 700 тыс. рублей, составив половину всех государственных доходов808. Во время же войны (а при Алексее Михайловиче и его сыне Федоре войны, начиная с 1654 г., шли почти без перерыва) они еще более возрастали. Достаточно указать, что по расчетам московских дьяков, сделанным в начале 60-х гг., жалованье только (! – П.В.) 2325 начальным людям солдатских и рейтарских полков составляло на год от 254 255 рублей 13 алтын 2 денег до 248 250 рублей, а 74 500 рядовым солдатам и рейтарам – 799 625 рублей809. Рост численности армии и ее качественная перестройка стоили дорого, очень дорого – по мнению В.О. Ключевского, увеличение численности вооруженных сил за 50 лет в 2 с лишним раза привело к росту прямых военных расходов более чем втрое810.
Стремление соответствовать возросшим требованиям к уровню развития военного дела оказалось весьма дорогостоящим делом, практически неподъемным для Российского государства во 2-й половине XVII в. Налоговая система Российского государства оказалась неспособна выдерживать такую нагрузку и не справлялась с содержанием резко выросшей армии. Даже многочисленные ухищрения властей – начиная от создания многочисленных государственных монополий, введения косвенных налогов, массовой чеканки медных денег, взимания чрезвычайных налогов (так, в 1654–1680 гг. по разу собирали 20-ю и 15-ю деньгу, пять раз собирали 10-ю деньгу, и дважды 5-ю деньгу811) не спасали ситуацию.
