Николай Прокудин - Конвейер смерти
Афоня за компанию с удовольствием послал в небо несколько очередей, имитируя салют, а затем принялся минировать «СПСы». Духам на память о нас…
Вот и все! Прощайте, горы! Сколько же здоровья здесь угроблено! В последний раз я сплю на камнях, завернувшись в спальный мешок, в обнимку с автоматом. В последний раз пью из жестянки чай, вскипяченный на костерке. Никогда больше в жизни не пойду в горы с нагруженным вещмешком. Не придется впредь пить воду, экономя каждый глоток. Надеюсь, не суждено в дальнейшей жизни неделями скитаться пыльным и грязным, выполняя чей-то приказ. Зачем же я сюда все-таки отправился? Глупость, может быть, но главное, что никто и никогда не сможет упрекнуть меня, будто я отсиживался в тылу, когда другие воевали в Афгане! Что я тут приобрел? Две контузии, тепловой удар, стертые до задницы ноги, рассыпающиеся зубы, испорченный желудок.
Но основная задача выполнена – возвращаюсь живым!
Не грабил, не мародерствовал, не зверствовал, не издевался, не убивал в мирное время. Солдат берег, воевал, на мой взгляд, честно.
Начальник политотдела сдержал слово и прислал мне сменщика. Это был молодой высокий холеный капитан – москвич. Я сдал ему все дела и с чистой совестью отправился оформлять документы на отъезд.
Капитана хватило ненадолго. Вначале он наорал на солдат из взвода связи и не пустил их в кино. Как-то вечером он нарвался на пьяную ватагу наших офицеров, толкнул Мандресова в плечо, придрался к ребятам, схватил за раненую руку Грищука – и моментально получил по физиономии. Они не знали, что перед ними новое начальство. Мандресов, Хмурцев, Грищук от души накостыляли столичному франту. Подбили глаз, расквасили нос, попинали. За компанию накостыляли бросившимся их разнимать пропагандисту и начальнику клуба.
Капитан визжал в штабе полка, что он не может служить там, где его в первый же день избили подчиненные. Побитый сменщик умчался в Баграм, а следом за ним и я за получением нагоняя в политотдел.
– Что у вас там творится? Что за анархия? – в резкой форме выразил мне неудовольствие Севостьянов.
– В чем моя вина? Меня здесь уже нет! – ответил я. – Дела сдал, документы на руках, чемодан собран! До свиданья войне!
– Кому сдал дела? Капитану Коваленко? Он даже под угрозой расстрела отказывается служить в вашем батальоне. Что, прикажете устроить смотр-конкурс замполитов для замещения вашей должности, товарищ старший лейтенант? Привезти десяток новичков, чтоб взводные и ротные выбрали себе новое политическое руководство?! Без замены не уедешь!
Я опустил глаза и стоял, потея и все больше смущаясь. Неловкая ситуация. Видимо, какая-то неведомая сила не хочет меня отпускать домой!
– Можно и без конкурса! – наконец нашел я выход из создавшейся ситуации. – Предлагаю старшего лейтенанта Шкурдюка назначить вместо меня. Воюет больше года, опыт у него огромный. Награжден орденом, порядочный и грамотный офицер! Не хуже меня, а может, и лучше!
Начальник политотдела сердито и пронзительно посмотрел в мои глаза и распорядился:
– Ладно! Пусть временно обязанности исполняет Шкурдюк! Передай ему дела, дальше посмотрим! А этих дебоширов строго накажем!
Вот и хорошо. Наконец-то устранено последнее препятствие на пути к дому!
Вскоре вышел приказ командира дивизии № 200. Ребятам крепко досталось за драку. Текст содержал довольно грозные формулировки, но был составлен не без юмора. Смеялся весь полк.
Содержание приблизительно следующее:
1. Снять с должности старших лейтенантов Мандресова, Коршунова, Хмурцева, Грищука.
2. Откомандировать командирами взводов в Панджшер на самые удаленные заставы: Мандресова, Хмурцева, Грищука.
3. Если кто-либо из них спустится с горы, то остальные два собутыльника в этот момент не должны находиться в гарнизоне. Встретиться они не должны ни под каким предлогом.
4. Старшего лейтенанта Коршунова назначить начальником штаба батальона восемьдесят первого полка.
Родство с командующим округа опять выручило Коршунова. Счастливчик Коршун!
Самолет разогнался по бетонке и резко взмыл в воздух. Пилот круто закладывал вираж за виражом, и после трех прощальных кругов над Кабулом машина устремилась на север. После набора высоты лайнер взял курс домой, в Ташкент! Двигатели надрывно гудели на пределе мощностей, поднимая машину выше и выше в небо. Ил-76 шел на подъем, задрав нос в небо. Так здесь всегда взлетают. Нет плавного горизонтального подъема, а только резко вверх, на пределе возможностей. Авиалайнер сыпал «отстрелами» (световыми ракетами) во все стороны, чтобы отвести от корпуса и двигателей возможный пуск «Стрелы» или «Стингера». Не хочется мне на прощание получить такой подарок от духов.
Бородатый мужик приладил трубу зенитного комплекса на плечо и прицелился в стремящийся ввысь грузовой авиалайнер.
– Далеко, не достанешь, Махмуд! Он уже очень высоко! – крикнул напарник, останавливая стрелка.
– Жалко! – ответил зенитчик. – Какой большой самолет можно было сбить! Сколько бы «пайсы» получили! Жен бы купили! Сайдула, может, все же попробовать?
– Если бы был «Стингер», я б попытался. А так ракету впустую израсходуем. Командир в гневе палкой станет бить! Лучше наверняка выстрелим по вертолету, если пролетит! – сказал второй душман, и они продолжили чаепитие.
Эпилог
Чухвастова, занимавшегося мелким бизнесом на российско-белорусской границе, много играл в карты. Его застрелили бандиты. Убили вместе с бухгалтером и сожгли в машине, заметая следы.
Александров умер в Забайкалье, в окружном госпитале. Залечили. Поставили диагноз – воспаление легких, а у него отказала поджелудочная железа.
Ветишин получил звание подполковника и утонул в день рождения, спасая женщину.
Подорожник еще семь лет прослужил в разных гарнизонах и уволился с должности комбата.
У Верескова родилась четвертая дочь, он продолжал писать романсы и баллады. Меланхолия все не проходит.
Бугрим попытался стать колбасным «королем», но разорился.
Острогин не дождался обещанной ему квартиры, уехал с Дальнего Востока. Возглавил дельфинарий, долго мотался со зверями по Африке и объявился в России только через десять лет.
Якубов стал-таки директором ресторана в Бухаре, растолстел еще больше, оставаясь веселым добряком.
Следы Муталибова затерялись в пылающем войнами Кавказе.
Шкурдюк не нашел себя в мирной жизни, мучался от двойной морали и собственной невостребованности в армии.
Ошуев стал президентом небольшой республики.
Генералы, командовавшие нами на той войне, как им и положено, передвигались вверх по служебной лестнице или переходили из кабинета в кабинет, из одного ведомства в другое. Даже крупные финансовые или политические скандалы не могли их утопить. Полководцы всегда на плаву.
Для нас война осталась в далеком прошлом, но Афганистан по-прежнему пылает войной, как и пылал. Мы разожгли этот костер, и теперь весь мир не знает, как его потушить. А я до сих пор помню тропы, по которым ходил, кишлаки, в которых воевал. Война, как и раньше, снится мне по ночам, правда, после написания книги – все реже. Наверное, часть моей боли выплеснулась на эти страницы…
В войну легко ввязаться, но очень трудно ее заканчивать…
ПоясненияАГС – автоматический станковый гранатомет.
Бача – афганский мужчина.
Безоткатка – безоткатное орудие.
БМП – боевая машина пехоты.
БРДМ – бронированная разведывательная десантная машина.
БТР – бронетранспортер.
«Василек» – 82-мм автоматический миномет, транспортируемый на автомобиле или МТЛБ.
«Грач» – штурмовик.
Дувал – стена дома или забора.
Дукан – афганский магазин.
«Зеленые», «сарбосы» – солдаты афганской армии.
«Итальянка» – противотанковая мина.
«Крокодил» – вертолет огневой поддержки Ми-24.
Кяризы – разветвленная ирригационная система колодцев для орошения полей.
«Лепестки» – противопехотные мины в форме лепестка.
«Муха» – одноразовый гранатомет РПГ-18, РПГ-22.
МОН-100, МОН-50 – противопехотные мины направленного действия.
«Охота» – противопехотная мина.
Подствольник – подствольный гранатомет.
«СПС» – стрелковое противопульное сооружение из камней.
«Ураган», «Град» – реактивные системы залпового огня.
«Утес НСВ», ДШК – крупнокалиберные 12,7-мм пулеметы.
Ханумка – афганская женщина.
Из Афганского альбома[1]
Боевой путь 180 МСП
Тропа через «зеленку» (на границе с Пакистаном, 1987 г.)
