Александр Лепехин - Великая Отечественная война на территории Тульской области. Сборник документов. Часть 1
15.06.43 полк посетил Секретарь Горкома ВКП(б) г. Тула Филимонов.
15.06.43 полку вручено Красное знамя Тульского обкома ВКП(б) и Облисполкома.
Дислокация:
с 15.04.41 аэродром Мясново, г. Тула;
с 29.10.41 аэродром Крутышки, г. Кашира;
с 26.11.41 аэродром г. Ряжск;
с 14.01.42 аэродром Мясново, г. Тула;
с 12.04.42 аэродром Волынцево, г. Тула;
с 24.05.42 аэродром Рыдома, г. Тула;
с 7.07.42 аэродром Бабарыкино, г. Ефремов;
с 27.07.42 аэродром Телегино, г. Елец;
с 18.08.42 аэродром Быковка, г. Елец;
с 10.10.42 аэродром Северный, г. Елец;
с 16.03.43 аэродром г. Ефремов;
с 27.03.43 аэродром Выползово, г. Чернь;
с 15.04.43 аэродром г. Арзамас;
Командир полка Орляхин С.И. (четвертый справа) уточняет полетное задание. Слева от него – С. Трошин, К.Ф. Соболев, И.А. Вишняков, В.И. Александрюк, А. Блинов; справа – А. Стоянов, Г.И. Подколзин, А.М. Винокуров. 1942 г.
с 3.05.43 аэродром ст. Сейм;
с 25.05.43 аэродром Скородное, г. Плавск;
с 19.07.43 аэродром Студенец, г. Чернь;
с 31.07.43 аэродром Козловка, г. Чернь;
с 6.08.43 аэродромы Красное, г. Мценск и Мезенка, г. Орел
ЦАМО РФ, ф. 171 иап, оп. 518797с, д. 1
В дальнейших книгах 171 иап будет упоминаться в опесводках авиадивизий и корпусов. А сейчас вашему вниманию предлагается отрывок из книги летчика 171 истребителного авиаполка.
Вишняков И. А. На крутых виражах. – М.: Воениздат, 1973. – 223 с. с ил.
* * *«Эскадрилья приземлилась на прифронтовом аэродроме в районе Тулы и влилась в состав 171-го истребительного авиационного полка, входившего в систему Московской зоны ПВО. Командовал частью подполковник С. И. Орляхин, его заместителем по политчасти был майор А. М. Винокуров, штаб возглавлял майор А. В. Жаворонков, инженерную службу – инженер-майор Н. И. Кириллов.
Встретили нас приветливо, рассказали короткую, но яркую биографию полка, сформированного в начале войны, познакомили с его людьми и задачами по охране воздушного пространства на подступах к знаменитой кузнице оружия – Туле. Это тоже не фронт, о котором мечтали ребята, но все-таки гораздо ближе к боевым рубежам.
Пока привыкали к новой обстановке, майор Винокуров продолжал знакомить летчиков друг с другом. То рассказывал о себе туляк, то в разговор вступал волжанин. Особенно запомнилась беседа капитана Георгия Никандровича Старцева об одном из его боевых вылетов.
С поста ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи) поступил сигнал: с юго-запада в направлении Тулы идет немецкий бомбардировщик Ю-88. Над аэродромом взлетела ракета. Это приказ дежурной паре капитана Старцева перехватить и уничтожить вражеский самолет.
Из-за какой-то неполадки напарник Старцева не смог подняться в воздух, и капитан ушел на выполнение задания один. Держа курс на Горбачево, что на железнодорожной линии Тула – Мценск, летчик одновременно набирал высоту. Высота – одно из важных условий для успешной атаки противника. Облачность не превышала шести – восьми баллов, видимость была хорошей.
Вскоре вражеский самолет оказался в поле зрения Старцева. Сначала летчик различал лишь его общие контуры, потом совершенно отчетливо увидел «юнкерс» и стал готовиться к нападению на него. Выполнил несколько атак. Немецкий пилот, должно быть, уже не раз встречался с советскими истребителями или по крайней мере слышал от своих сообщников о том, чем кончаются такие встречи, поэтому незамедлительно предпринял необходимые меры: стал маневрировать и маскироваться облачностью.
Старцев был настойчивым, решительным воздушным бойцом: получив задание, старался непременно выполнить его. Однако и противник оказался не новичком в летном деле. Маневрируя по высоте и меняя курс, он то скрывался за облаками, то вновь выходил из них, чтобы не попасть под прицельный огонь истребителя. И все же чувство смертельной опасности у него победило стремление прорваться к Туле. Круто развернувшись на 180 градусов, он под покровом облачного слоя на предельной скорости ушел на запад.
Капитан, недовольный неудачной погоней, возвращался на свой аэродром. «Напрасно потерял время, израсходовал больше половины бензина и боекомплекта», – думал он. Это было не совсем так… Хотя врага не удалось сбить, но планы его были сорваны: вместо того чтобы сбросить бомбы на важный объект, заранее запланированный авиационным или наземным командованием, экипаж «юнкерса» увез их обратно. И все же, несмотря на этот очевидный довод, Старцев досадовал на себя: «Докладывал по радио, что веду бой, а «юнкерс» остался цел и невредим.»
Размышляя о неутешительных результатах вылета наперехват, летчик не забывал внимательно следить за воздушным пространством. Осмотрительность – одна из важнейших заповедей авиаторов. Сколько молодых, неопытных командиров экипажей пострадало из-за нарушения этого основополагающего правила летной службы! Кто за недоученность, кто за халатность расплачивался… Когда-то Старцев испытал это на себе, поэтому с первого дня войны сам не допускал небрежности и того же требовал от своих подчиненных.
Зорко осматривая попеременно то переднюю, то заднюю полусферу, капитан уже подходил к населенному пункту Скуратово, как впереди вдруг что-то сверкнуло. «Что бы это могло быть? – насторожился он и вгляделся пристальнее. – Да ведь это же самолет! Но чей?» Он пошел на сближение с неизвестной машиной и с дистанции четырех-трех километров опознал в ней Ю-88.
Внезапное появление немецкого бомбардировщика на ближних подступах к Туле можно было объяснить только тем, что до определенного рубежа «юнкерс» шел в облаках по расчету времени. Здесь же, у Скуратово, он вынырнул из облачности, чтобы сориентироваться по местности и взять точный курс на цель. Встреча с врагом, будто наэлектризовала Старцева. Движения его снова стали точными, мысль направлена на поиск наилучшего варианта атаки бомбардировщика. Главное – не упустить его, во что бы то ни стало сбить.
Боеприпасов у Старцева оставалось немного: дашь две-три очереди по «юнкерсу», и оружие умолкнет. А если огонь окажется малоэффективным, тогда что? Нет, второй раз упускать врага нельзя. Капитан не простит себе такого промаха. А друзья, а командир? Они тоже не простят. И тогда созрело единственно правильное решение – таранить машину с ненавистной свастикой на киле. Так будет надежнее.
«Юнкерс» крался к Туле метрах в пятистах от нижней кромки облаков. Старцев, увеличив скорость истребителя, занял более выгодное положение для атаки – подошел почти вплотную к облакам, затем соколом кинулся на противника. «Юнкерс» рванулся было вверх, чтобы уйти в спасительную мутную пелену, но встречный огонь пресек эту попытку. Гитлеровский летчик не растерялся, резко отдал штурвал от себя и, как бы провалившись, стал уходить, не меняя курса полета.
Используя преимущество в высоте и скорости, капитан быстро настиг противника. Оружие молчало; после второй очереди боеприпасы кончились. Настало время самого решительного действия – сокрушить бомбовоз тараном. Больше его ничем не остановишь, больше никак не предотвратишь беду, угрожающую славному городу русских оружейников.
Таран – исключительное средство борьбы с врагом. Оно применяется лишь в том случае, когда нет другого выхода. Решив использовать его, летчик рискует потерять машину, а то и заплатить за гибель неприятеля собственной жизнью. И этот ясно осознанный риск предполагает железную силу воли летчика, его беззаветную верность воинскому долгу и преданность идеалам борьбы. Слабохарактерный человек не способен на подвиг, лишь герою под стать такая самоотверженность.
Тарану как приему боя не учат ни в военных школах, ни в академиях, ни в боевых частях. Но прием этот уже с первых часов войны стал широко известен во всех авиационных подразделениях, на всех фронтах – от Белого до Черного моря. В нашем полку знали о дневных и ночных таранах, восхищались мужеством Алексея Катрича и Виктора Талалихина – истребителей с соседних аэродромов. Однако таранным ударам тоже не обучали, этому нельзя учить, как скажем, нельзя учить человека игре со смертью: обманешь – останешься жив, не удастся это сделать – сложишь голову. Да, такой официальной, узаконенной учебы не было, но каждый летчик, представляя себя в положении таранящего, искал такие способы нанесения удара по вражескому самолету, чтобы и самому не погибнуть и сохранить машину.
Георгий Старцев, как и другие однополчане, не был мастером таранного удара, каким, например, стал впоследствии прославленный истребитель Борис Ковзан, четырежды таранивший неприятельские самолеты. Да и некогда было ему размышлять о том, как наиболее технически грамотно нанести такой удар. Просто, не желая упускать фашистский самолет, он решил уничтожить его.
Истребитель догонял «юнкерса», расстояние между ними уменьшалось с каждой секундой. Почувствовав что-то неладное, вражеский летчик попытался маневрировать – ерзать то влево, то вправо. Его стрелок почему-то не вел огня: то ли был убит во время воздушной дуэли со Старцевым, то ли у него не было патронов. Вот уже до хвоста Ю-88 остается пятьдесят метров… тридцать. Старцев уменьшил обороты двигателя, весь напрягся и, сблизившись, ударил винтом своего самолета по хвостовому оперению чужака. Тот клюнул носом, точно споткнулся о что-то, и беспорядочно рухнул вниз.
