Гарри Картрайт - Обвиняется в убийстве
Присяжные посовещались всю субботу, но никакого продвижения вперед не наметилось. Лишь стрелки часов двигались по циферблату.
В воскресенье после обеда присяжные попросили объявить перерыв, так как захотели посмотреть футбольный матч, и поэтому зал суда временно опустел. Джеку Стрикленду было сейчас не до футбола, и он решил прогуляться по набережной. Не обращая внимания на холодный моросящий дождь с дымом и копотью из-за близости причалов, он стал обдумывать ситуацию. Многие, конечно, будут говорить, что обвинение проиграло дело. Возможно, это и так. Может быть, подумал Стрикленд, Каллена Дэвиса вообще нельзя признать виновным, какое бы преступление он ни совершил. Может быть, просто невозможно подыскать таких 12 человек, которые, зная, кто такой Каллен Дэвис, какое у него состояние, образование и происхождение, и подвергаясь воздействию магнетизма и высокого профессионального мастерства Ричарда Хейнса, а также самого факта наличия огромного богатства, которое неминуемо окажет влияние на весь ход судебного разбирательства, сумели бы единогласно вынести вердикт "виновен". Может быть, всегда найдутся один, два, три или четыре присяжных, которые, выслушав показания свидетелей и повинуясь своему внутреннему голосу, придут к заключению, что Каллен Дэвис просто не способен сделать то, в чем его обвиняют. Может быть, Каллен Дэвис и в самом деле стоит над законом. Стрикленд дал клятву защищать систему правосудия, теперь же его от нее тошнило. Его тошнило от того, что Ричард Хейнс у него на глазах злоупотреблял этой системой и издевался над нею. Еще больше его тошнило от лицемерных сентенций Хейнса. Выступая как-то на собрании ассоциации юристов штата Техас, Хейнс назвал себя "доверенным лицом свободы". Что ж, его откровенность была достойна восхищения. Он действительно был доверенным лицом свободы Каллена Дэвиса, который сам устанавливал для себя законы.
В понедельник 22 января после 44 часов дебатов и 14 туров голосования соотношение голосов присяжных все еще составляло 8:4. Примерно в четыре часа дня Каллен Дэвис в последний раз вошел в зал суда4под председательством Пита Мура. Он был бледен, как человек, увидевший собственное привидение, но был полон энтузиазма и улыбался занявшим свои места присяжным. Пит Мур по очереди спросил у каждого из присяжных, приведут ли дальнейшие прения к вынесению вердикта. Все двенадцать дали один и тот же ответ: "Никогда!" Хейнс ухватился обеими руками за лацканы пиджака и громким, чуть дрожащим голосом еще раз попросил объявить официально, что присяжные не смогли прийти к единому мнению и что процесс на этом должен быть закончен.
Судья попросил Каллена Дэвиса встать. "Ваши адвокаты, — обратился он к нему, — попросили признать, что присяжные не смогли прийти к единому мнению и что процесс на этом должен быть закончен. Мне необходимо ваше согласие".
"Это согласие я даю, ваша честь", — ответил Каллен и тут же стал благодарить присяжных. Но Мур приказал ему сесть. Фил Бэрлсон наклонился к Каллену, шепнул тому что-то на ухо, и оба улыбнулись. В кармане у Бэрлсона лежал заверенный чек на 30000 долларов. Вскоре Каллен снова будет гулять на свободе.
Ричард Хейнс вытер выступившие слезы, но никак не мог справиться с дрожью, когда десятки репортеров и фотокорреспондентов окружили его. "Мы им не поддались, не так ли?" — широко улыбнулся Хейнс. Когда же кто-то заметил, что ходят слухи, будто Каллен Дэвис купил себе свободу, его улыбка тут же переросла в гримасу пренебрежения. "Те, кто так говорят, — сказал Хейнс, — озлобленные, недовольные и безответственные люди, не знающие, что значит быть богатым или бедным. Они не знают, что у нас в стране как очень богатые, так и очень бедные представляют собой одинаково уязвимые мишени". До сих пор, однако, успехи Хейнса в защите очень бедных были весьма скромными. Но, возможно, он собирался поправить дело в будущем. Ведь теперь-то он мог себе это позволить. Поговаривали, что после процесса в Амарилло он значительно повысил свою ставку: миллион сразу и еще два — в течение нескольких лет. "Это было победой системы правосудия, — сказал Хейнс. — Большой победой".
Пит Мур, однако, был иного мнения. Судья считал, что Хейнс, напротив, поставил систему правосудия на колени. "Мне кажется, — сказал Мур корреспондентам, — что этот процесс — пример злоупотребления всей системой правосудия. И мне это не нравится. Если бы продолжительность процесса была в два раза меньше, присяжные, на мой взгляд, сумели бы прийти к единому мнению. Им пришлось заново знакомиться со всей первой половиной свидетельских показаний. Они запутались. Совершенно очевидно, что они были просто не в состоянии вспомнить показания, которые давались еще в начале ноября".
…У тюремных ворот в ожидании Каллена Дэвиса толпилось с полсотни репортеров. Сразу же из тюремной камеры он собирался отправиться на небольшое торжество по случаю своей победы. Конечно, ничего похожего на развеселое гулянье в Амарилло не будет. Но ведь и победа на сей раз была не столь внушительна.
Из-за угла появился черный лимузин. Поравнявшись с тюремными воротами, он резко остановился. Из автомобиля вышел Фил Бэрлсон и открыл дверь для Каллена и Карин. Каллен махнул всем на прощанье рукой, сел в машину и скрылся в мокрой мгле холодной хьюстонской ночи.
…На Форт-Уэрт надвигалась пурга. Огни особняка на Мокингберд тускло мерцали в опустившихся сумерках. Присцилла только что вернулась с кладбища, где положила цветы на могилы Андрии и Стэна Фарра. В тот день девочке исполнилось бы 15 лет, а Стэну — 34. Мог бы получиться прекрасный праздник, подумала Присцилла. Кто знает, может, через несколько лет он и получится. По длинному роскошному холлу, где стоял небольшой рояль, на котором так никто никогда и не играл, за Присциллой устремились репортеры. Интервью происходило в гостиной, где до сих пор висела картина с изображением Каллена и Присциллы. Ничто не изменилось, сказала она. Ничто пока не закончилось. Ее час еще настанет. Она снова выступит с показаниями. "Возможно, мне придется тогда уже красить седые волосы и носить старушечьи очки, но я все равно заставлю их выслушать меня. Будьте уверены!" Присцилла в белом вязаном свитере и с котом Стэнфордом на руках стояла перед картиной. Конечно, сказала она, ей всегда будет страшно, но теперь она не одинока. Джо Эйдсон теперь понимает, что она пережила. Да и многие другие. Всем им придется теперь набраться терпения. Рано или поздно Каллен нанесет свой следующий удар. В этом она была совершенно уверена.
"Ждите и наблюдайте, — сказала она бодрым голосом. — Ждите и наблюдайте, что он будет делать дальше".
Эпилог
Брак, так шокировавший светское общество Форт-Уэрта и вылившийся затем в целую цепь столь невероятных событий, был официально расторгнут 20 апреля 1979 года. Решение суда повлекло за собой выплату нескольких миллионов долларов. Однако главный вопрос — вынесение окончательного решения по обвинению Каллена Дэвиса в подстрекательстве к убийству — остался нерешенным.
По обоюдному согласию сторон дело о разводе слушалось как дело без виновной стороны, а это означало, что суд не принимал во внимание никаких взаимных обвинений и ограничивался лишь рассмотрением вопросов, касавшихся раздела имущества. Но и в этом случае все было не так просто. Присцилла требовала теперь 50 миллионов долларов, а Каллен предлагал лишь 400 тысяч. Бракоразводный процесс длился более 100 часов. За это время было дано множество чрезвычайно противоречивых свидетельских показаний, которые чуть ли не полностью истощили силы и терпение двух судей. Первоначально рассматривать дело был приглашен Джон Бэррон, занимавшийся судебной практикой в Брайане — небольшом городке в центральной части Техаса. Однако после нескольких недель слушаний судья заявил, что с него хватит, и покинул зал суда. Он так и не сумел привыкнуть к той шумихе, которая стала неизменным атрибутом всех судебных процессов Каллена Дэвиса и с которой уже так свыклись постоянные их участники. Бэррон стал испытывать сомнения уже в самом начале, когда вдруг обнаружил, что его персону круглосуточно охраняет не один, а два техасских рейнджера. ("На одного больше, чем необходимо для подавления бунта", — шутили в суде.) У себя в Брайане судья иногда разрешал острые семейные споры несколько старомодным способом: наносил неофициальные визиты враждующим сторонам, где можно было усесться в уютные кресла на веранде, спокойно потолковать немного, потягивая лимонад, а там, глядишь, и удастся утрясти спор полюбовно. Когда же судья предложил Каллену тайно встретиться с ним в номере гостиницы, чтобы побеседовать с глазу на глаз, газеты раздули это до громкого скандала. Последней каплей, однако, было то, что следователи из окружной прокуратуры, возглавляемой Тимом Карри, неожиданно истребовали и наложили арест на материалы по бракоразводному делу, хотя суд еще продолжал вести допрос свидетелей. Бэррон сказал, что не собирается закрывать глаза на "произвольные действия какого-то желторотого и дубинноголового следователя". Он заявил, что отказывается от дальнейшего ведения дела и "возвращается к себе в Брайан", где "займется охотой на зайцев". Решение о признании нарушения судебной процедуры на этой стадии привело бы к тому, что все опять пришлось бы начинать сначала. К счастью, этого удалось избежать. Сменивший Бэррона окружной судья Клайд Эшуорт, внимательно перелистал справочники и постановил, что разбирательство дела можно продолжить с того места, на котором оно было прервано. Через несколько недель Эшуорт принял соломоново решение, положившее конец этому, несомненно, самому затяжному бракоразводному процессу в истории Форт-Уэрта и позволившее как Присцилле, так и Каллену заявить о своей победе. За Калленом остался особняк и большая часть его семейного состояния. Присцилла получила 3400000 долларов, не облагаемых налогом. По истечении обязательного 30-дневного периода ожидания Каллен и Присцилла наконец освободились от брачных уз. Через несколько минут после полуночи 24 мая, когда этот период закончился, Карин Мастер стала третьей женой Каллена Дэвиса. На скромной церемонии бракосочетания присутствовала лишь небольшая группа родственников и близких друзей. После короткого медового месяца Дэвис вновь возвратился в Форт-Уэрт, где должен был снова предстать перед судом по обвинению в попытке организовать убийство первого судьи по бракоразводным делам Джо Эйдсона.
