Альфред Мэхэн - Роль морских сил в мировой истории
Плотная блокада флота противника в Бресте, которая систематически осуществлялась в ходе этой войны, может рассматриваться скорее оборонительной, чем наступательной операцией. Хотя задачей этой блокады было, несомненно, навязывание (по возможности) боя, главная цель состояла в нейтрализации наступательного потенциала противника. Уничтожение же этого потенциала считалось задачей вторичной. Верность этого замечания иллюстрируется взрывом страха и гнева, который потряс Англию, когда вынужденное отсутствие блокирующего флота в 1759 году позволило французам выйти из Бреста. Блокады в этой и последующих войнах были призваны лишить французов постоянной практики вождения своих кораблей, даже если внешне французские эскадры выглядели вполне прилично и даже равнялись по численности силам англичан. Положение порта Брест было таково, что блокированный флот не мог выйти из него, когда бушевали сильные западные штормы, представлявшие угрозу и для кораблей блокирующего флота. Поэтому последние обыкновенно укрывались от шторма в Торби или Плимуте – разумеется, с намерением вернуться на прежнюю диспозицию при восточном ветре, до того как большой и неповоротливый французский флот мог бы воспользоваться ситуацией.
Во второй половине 1758 года Франция находилась в состоянии удрученности неудачами на континенте. Ее постоянно тревожили высадки небольших английских десантов на побережье, которые в этом году были особенно частыми. Осознав, что на свои денежные средства невозможно вести континентальную и морскую войны одновременно, она решила нанести удар непосредственно по Англии. Французская торговля зачахла, в то время как английская торговля процветала. Лондонские купцы бравировали тем, что при правлении Питта торговля объединилась с войной и процветала благодаря войне[92]. Эта процветающая торговля способствовала также войне на суше – благодаря деньгам, которые она давала врагам Франции.
В это время Людовик XV призвал на службу нового деятельного министра, де Шуазеля. В начале 1759 года в портах на Атлантическом побережье Франции и Ла-Манша велись военные приготовления. В Гавре, Дюнкерке, Бресте и Рошфоре строились плоскодонные суда для транспортировки войск. Для вторжения в Англию намечалось посадить на них 50 тысяч войск, 12 тысяч собрались направить в Шотландию. Были оснащены две эскадры внушительной силы, одна – в Тулоне, другая – в Бресте. Первым шагом к реализации великого предприятия было бы соединение двух эскадр в Бресте.
Как раз на этом и сорвался задуманный план из-за владения англичанами Гибралтаром и их морского превосходства. Кажется невероятным, что даже непреклонный и уверенный в своих силах Уильям Питт в конце 1757 года предложил передать Испании эту природную «сторожевую башню», с которой Англия наблюдала путь сообщения между Средиземноморьем и Атлантикой, в обмен на помощь испанцев в возвращении Менорки. К счастью для Англии, испанцы отказались от предложения. В 1759 году Средиземноморским флотом Англии командовал адмирал Боскавен. В ходе нападений на французские фрегаты на Тулонском рейде часть его кораблей получили такие повреждения, что он отправился всей эскадрой в Гибралтар для переоснащения. Он принял, однако, меры предосторожности, расставив здесь и там сторожевые фрегаты, которые обязали подавать сигналы орудийными выстрелами для своевременного предупреждения о приближении неприятельского флота. Воспользовавшись отсутствием английского флота, французский коммодор де ла Клю (Ла Клу) вышел 5 августа по приказу из Тулона во главе эскадры из 12 линейных кораблей. 17 августа он оказался в Гибралтарском проливе, где свежий восточный ветер влек эскадру в Атлантику. Обстановка складывалась благоприятно. Густой туман и ночная мгла скрывали французские корабли от наблюдения с берега, не препятствуя им держать в поле зрения друг друга, когда поблизости замаячил английский фрегат. Как только фрегат обнаружил эскадру и удостоверился, что это неприятель, он повернул к берегу и стал подавать пушечные сигналы. Гнаться за фрегатом было бесполезно, оставалось лишь самим обратиться в бегство. Надеясь оторваться от преследования, которое, как полагал французский коммодор, непременно последует, он взял курс западно-северо-запад в открытое море, погасив все огни. Но по беспечности или из-за недовольства – на последнее намекает французский морской офицер – 5 из 12 кораблей направились на север и вошли в Кадис, когда на следующее утро не обнаружили коммодора. Сам коммодор был сильно опечален, когда при свете дня обнаружил подобное сокращение численности своей эскадры. В 8 утра показалось несколько парусов. Несколько минут он надеялся, что это пропавшие корабли. На самом деле это были дозорные фрегаты эскадры Боскавена, в составе 14 линейных кораблей осуществлявшей преследование. Французы, построившись в кильватерную колонну, обратились в бегство, но скорость хода их эскадры, конечно, уступала скорости быстроходных английских кораблей. Общее правило всякого преследования, когда решающее преимущество на стороне преследующей стороны, состоит именно в том, что построение должно соблюдаться только в той мере, в какой головные корабли находятся на дистанции необходимого взаимодействия с самыми медленными кораблями – так, чтобы первые нельзя было одолеть прежде, чем подойдут последние. Это правило было хорошо усвоено английским флотом к этому времени, а время вполне подходило для свалки. Боскавен соответственно и действовал. С другой стороны, корабль французского арьергарда достойно следовал примеру л'Этандюера, когда спасал свой конвой из торговых судов. Настигнутый в 2 часа пополудни головным английским кораблем и вскоре окруженный четырьмя другими кораблями, французский капитан пять часов отчаянно сопротивлялся. Он, возможно, надеялся, что хотя не спасется сам, но задержит неприятельские корабли достаточно долго, чтобы более удачливые соратники смогли уйти. Капитан настолько преуспел в этом, благодаря нанесенным неприятелю повреждениям и большей скорости других французских кораблей, что эти корабли в тот день избежали ближнего боя, который мог завершиться лишь их захватом противником. Когда капитан спустил свой флаг, все три стеньги корабля были сбиты, бизань-мачта рухнула немедленно после этого, а корпус настолько наполнился водой, что корабль с трудом держался на плаву. Де Сабран – его имя стоит запомнить – получил в ходе этого самоотверженного сопротивления одиннадцать ран, чем дал четкое представление о долге и действиях арьергарда с целью отрыва от преследования остальных кораблей. Ночью два французских корабля отклонились на запад и избежали боя. Другие четыре корабля продолжали бегство, но на следующее утро коммодор, отчаявшись уйти, направил их к побережью Португалии и посадил на мель между Лагушем и мысом Сан– Висенти. Английский адмирал продолжил преследование и атаковал их, захватил два корабля и сжег другие, невзирая на суверенитет Португалии. За это оскорбление было принесено лишь формальное извинение. Португалия слишком зависела от Англии, чтобы ее серьезно принимали в расчет. Питт, написавший по поводу этого инцидента письмо английскому посланнику в Португалии, наставлял его, что при всем старании успокоить португальские власти тот не должен позволять им надеяться на передачу какого-либо из кораблей или на наказание отличившегося адмирала[93].
Уничтожение или рассеяние эскадры из Тулона во многом предотвратили вторжение в Англию, хотя 5 кораблей, добравшихся до Кадиса, оставались предметом озабоченности адмирала Хоука, чья эскадра крейсировала перед Брестом. Шуазель, лишившийся главной цели, все еще выступал за вторжение в Шотландию. Французская эскадра в Бресте под командованием маршала де Конфланса, который был морским офицером, несмотря на титул, насчитывала 20 линейных кораблей (помимо фрегатов). Войска, предназначавшиеся для транспортировки, по разным подсчетам насчитывали 15–20 тысяч человек. Сначала решили, что транспорты будут сопровождать всего лишь 5 линейных кораблей (помимо малых судов). Конфланс настаивал, чтобы из Бреста вышла вся эскадра. Министр же флота полагал, что адмирал недостаточно подготовлен в тактическом отношении для сдерживания неприятеля и обеспечения, таким образом, безопасного прохождения конвоя к месту назначения близ Клайда (район Глазго) без риска решительного сражения. Считая поэтому, что предстоит крупное сражение, министр полагал, что будет лучше, если оно состоится до отправки войск. Потому что в случае поражения конвой не будет принесен в жертву, а в случае победы путь для конвоя будет открыт. Транспорты собрали не в Бресте, но в портах южнее от него, вплоть до устья Луары. Поэтому французский флот вышел в море с намерением и решимостью сразиться с неприятелем. Но последующий курс эскадры весьма трудно примирить как с этой целью, так и с подробными боевыми инструкциями, выпущенными адмиралом до ее отбытия[94].
