Александр Костин - Смерть Сталина. При чем здесь Брежнев?
— у Сталина случился удар не в московской квартире, а на Ближней даче в Кунцево;
— последними посетителями дачи Сталина были Берия, Маленков, Хрущев и Булганин, которые провели ночь с субботы на воскресенье 28 февраля — 1 марта 1953 года за «обеденным» столом с изрядной выпивкой;
— только в понедельник 2 марта охрана Сталина забила тревогу, что Сталин заболел, а они приезжают к нему и три дня спокойно ожидают, когда он умрет;
— при этом о врачах даже не упоминается.
Вывод: соратники способствовали преждевременной смерти Сталина путем неоказания своевременной медицинской помощи.
В откровениях руководству польских коммунистов, попавших на страницы французского журнала «Paris Match» и перепечатанных в немецком журнале «Der Spiegel», появляются такие детали, что невольно закрадывается сомнение, что Хрущев основательно забыл, о чем он, мягко говоря, откровенничал с А. Гарриманом:
— все случилось на Ближней даче в ночь с 28 февраля на 1 марта после отъезда «Четверки» (теперь это Хрущев, Маленков, Берия и… Молотов);
— Охрана вызвала «Четверку» в ночь на 2 марта, заподозрив неладное, поскольку Сталин не подавал признаков жизни;
— Чтобы узнать, в чем дело, пришлось выламывать двери, ведущие в сталинские апартаменты, поскольку без специального ключа, который был у Сталина, к нему нельзя было попасть;
— Сталин лежал без признаков жизни на полу, будучи одетым в форму генералиссимуса;
— Оставив Берию наедине с беспомощным вождем, остальные соратники удалились, зная при этом, что коварный Берия имеет при себе ампулы с ядом (он их якобы всегда носит с собой).
Вывод: Смерть Сталина наступила в результате отравления ядом, который ввел ему Берия, вместо того, чтобы принять срочные меры по оказанию медицинской помощи тяжело больному вождю. И второе: несмотря на то, что «черновую» работу по отравлению Сталина совершил Берия, тем не менее, это был заговор ближайших соратников Сталина, поскольку Маленков, Хрущев и… Молотов (куда девался Булганин, неизвестно) были прекрасно осведомлены о том, с какой целью остался Берия наедине со Сталиным.
Наконец, согласно окончательной редакции версии Н.С. Хрущева, опубликованной в 1970 году за рубежом («Khrushev Remembers»), события развивались следующим образом:
— В ночь с 28 февраля на 1 марта «Четверка» (Берия, Маленков, Хрущев, Булганин) пировала на даче Сталина в Волынском до 5—б часов утра;
— После их ухода Сталин тяжело заболел (упал с дивана и подняться сам не смог, не требовал пищи, не разговаривал с «обслугой», очевидно, лишился дара речи);
— по сигналу охраны «Четверка» прибыла вечером 1 марта к больному Сталину, но они, не повидавшись с больным и не вызвав к нему врачей, разъехались по домам;
— будучи вызванными охраной второй раз уже поздно ночью с 1-го на 2 марта, «Четверка» вновь отказалась осмотреть больного, послав к нему подавальщицу Матрену Петровну Бутусову, которая якобы сообщила им, что Сталин спит глубоким сном, но под ним подмочено. «Четверка» решила, что лучше уехать, поручив Маленкову вызвать Кагановича и Ворошилова, которых раньше не вызывали, а также врачей. Наконец-то врачей!
Вывод: «Четверка» сколько смогла, столько и оттягивала вызов врачей к тяжело больному Сталину, в результате чего все последующие усилия медицинских работников вывести Сталина из коматозного состояния в течение трех дней оказались безрезультатными. Такое поведение соратников Сталина нельзя было расценить иначе, как сговор с целью убийства вождя.
Если теперь объединить все три версии и постараться определить, например, когда же со Сталиным случился удар, то получится: в субботу 28 февраля, когда его посетила «Четверка»; в воскресенье 1 марта, когда она его уже покинула; в ночь на 2 марта, как утверждает правительственное сообщение; вечером того же 2 марта, как рассказывал А. Гарриман со слов Н.С. Хрущева.
Даже если предположить, что этого лихого рассказчика где-то и подвела память (все-таки временной интервал, на протяжении которого обнародовались эти версии, составил 13 лет), то все равно не отпускает ощущение, что все эти россказни не что иное, как бред сумасшедшего. Но поскольку Н.С. Хрущев таковым не был, то остается признать, что ничего такого, о чем сочинял Хрущев, просто не могло происходить. Общеизвестно, что если человек рассказывает разным людям в разное время о событии, которого на самом деле не было, то он всякий раз будет сочинять легенду по-новому, забыв о некоторых деталях этого «события», о которых он говорил раньше, и привирая новые детали.
Таким образом, из всего сказанного по поводу трех хрущевских версий о событиях, предшествовавших мучительной смерти Сталина, можно сделать следующий вывод: Хрущев прекрасно знал подоплеку событий, предшествовавших внезапному заболеванию и смерти Сталина, но по какой-то причине вынужден был скрывать это, всякий раз сочиняя все новые и новые версии, невольно подчиняясь естественному свойству человеческой памяти — «забывать», скорее всего, о том, чего не было, или свидетелем чего он не был. Но это не единственный вывод, есть еще один, для цели нашего исследования по поиску истинных причин болезни и смерти Сталина очень важный: поскольку Н.С. Хрущев при всей очевидности завирального характера его версий упорно настаивает на том, что если не «Четверка», то уж, по крайней мере, коварный Берия, были участниками предательского убийства Сталина, значит, этого не было. Зачем ему нужно было так долго и упорно лгать? И почему так упорно хранили молчание остальные свидетели этой печальной истории? Наконец, зачем единомышленники так скоро и так подло расправились с якобы главным «виновником» в смерти Сталина, опозорив его так, что еще не одно поколение россиян будет считать его исчадием ада? Речь идет о Берии.
Это не простые вопросы, и чтобы приступить к поискам ответов на них, рассмотрим еще одну версию Хрущева об обстоятельствах болезни и смерти Сталина. На этот раз приведем так называемую «классическую» версию, то есть версию опубликованную уже в России, хотя и имеющую общую природу своего происхождения с вышерассмотренными версиями, но и существенные различия по сравнению с ними.
Заранее извиняемся перед читателями за то, что мы не смогли избежать весьма объемного цитирования текста воспоминаний Хрущева, поскольку, на наш взгляд, поставленная конечная цель исследования этого стоит.
Итак, Никита Сергеевич Хрущев вспоминает[25]:
«В феврале 1953 года Сталин внезапно заболел. Как это случилось? Мы все были у него в субботу. А происходило это после XIX съезда партии, когда Сталин уже «подвесил» судьбу Микояна и Молотова. На первом же Пленуме после съезда он предложил создать вместо Политбюро Президиум ЦК партии в составе 25 человек и назвал поименно многих новых людей. Я и другие прежние члены Политбюро были удивлены, как и кем составлялся этот список? Ведь Сталин не знал этих людей, кто же ему помогал? Я и сейчас толком не знаю. Спрашивал Маленкова, он ответил, что сам не знает. По своему положению Маленков должен был принимать участие в формировании Президиума, подборе людей и составлении списка, но не был к тому допущен. Может быть, это сделал сам Сталин? Сейчас я по некоторым признакам предполагаю, что он при подборе новых кадров воспользовался помощью Кагановича. Внутри Президиума действовало более узкое Бюро. Президиум фактически и не собирался, все вопросы решало Бюро. Это Сталин выдумал такую, совершенно неуставную форму: никакое Бюро не было предусмотрено в Уставе партии».
Приостановим цитирование и зададим себе вопрос, кого из состава Президиума ЦК КПСС мог не знать Иосиф Виссарионович Сталин? Перечислим их всех поименно.
Итак, в Президиум ЦК КПСС из старых членов Политбюро вошли: Берия, Булганин, Ворошилов, Каганович, Маленков, Микоян, Молотов, Сталин, Хрущев и Шверник. Новыми стали: В.М. Андрианов, А.Б. Аристов (партийные работники), С.Д. Игнатьев (возглавлял МГБ), Д.С. Коротченко (председатель Совмина Украины), В.В. Кузнецов (бывший зам. Председателя Госплана, председатель ВЦСПС), О.В. Куусинен (советский деятель, председатель президиума ВС Карело-Финской ССР, заместитель председателя Президиума ВС СССР), В.А. Малышев (заместитель председателя Совмина, был министром в различных областях машиностроения), Л.Г. Мельников, Н.А. Михайлов (комсомольский и партийный деятели), М.Г. Первухин («промышленный» министр, зам. Предсовмина), П.К. Пономаренко (министр заготовок СССР, зам. Предсовмина), М.З. Сабуров (председатель Госплана СССР), М.А. Суслов (партийный работник), Д.И. Чесноков, М.Ф. Шкирятов (заместитель председателя Комиссии партийного контроля, работал в партконтроле с 1923 г.). Кого же Сталин мог не знать из этого списка? Министров? Членов Верховного Совета? Или, может быть, зампреда Госплана? Кого?
Это тот Сталин, который в дни войны знал по фамилии, имени и отчеству весь высший командный состав Красной Армии до командиров дивизий включительно, мог не знать кого-то из 15 новых персон в составе Президиума ЦК? Как любит выражаться Е. Прудникова, «дуркует» Никита Сергеевич:
