Найджел Которн - Интимная жизнь английских королей и королев
Глава 3
Извращенные королевы
Если принять во внимание сексуальную жизнь Генриха VIII, вряд ли можно удивляться, что двум его дочерям были свойственны определенные отклонения в любовных делах.
В течение полных неопределенности дней, предшествовавших ее восшествию на престол, Мария предпочитала окружать себя женщинами, В их числе была Мэри Браун, которую Мария «любила за добродетель».
Во время правления Эдуарда VI Мария расширила круг своих придворных. «Дом принцессы — единственное прибежище знатных молодых дам, не чуждых благочестия и добропорядочности, — свидетельствует Джейн Дормер, одна из камеристок Марии, — причем самые благородные лорды королевства добиваются у принцессы места для своих дочерей».
Джейн спала в опочивальне Марии, носила ее драгоценности и разрезала мясо для своей госпожи. Они были очень привязаны друг к другу, и Марии претила сама мысль о том, что Джейн может выйти замуж и покинуть ее. Нередко она говорила, что Джейн Дормер заслуживает хорошего мужа, но что она не знает мужчину, который оказался бы ее достоин. Взойдя на престол, Мария воспрепятствовала браку Джейн с завиднейшим холостяком королевства Генри Кортни. Только к концу своего правления королева разрешила любимой фрейлине выйти замуж за испанского посланника герцога Фериа.
Сам Генри Кортни казался таким лакомым кусочком, что многие считали его подходящей партией для самой Марии. Но придя к власти в тридцать семь лет, она отвернулась от красавчика Кортни, сочтя его просто избалованным юнцом. Теперь фрейлины королевы говорили только о предстоящей свадьбе с Филиппом Испанским.
Кортни пытался помешать этому браку, но его заподозрили в участии в мятеже Уатта, направленном против союза с католической Испанией, и изгнали из страны. Мятеж был подавлен со всеми жесточайшими последствиями, а Кортни умер в изгнании.
18 июля 1554 года Филипп прибыл в Саутгемптон. Он без всякого почтения взглянул на свою невесту, которая была десятью годами старше его, и пожелал увидеть остальных придворных Марии. Осмотрев цвет английского женского общества критическим взором, он перецеловал всех дам. «Те, что я видел во дворце, красотой не блещут, — заявил дворянин из свиты Филиппа, повторяя мнение своего господина. — По правде говоря, они просто уродливы».
«Испанцы любят угождать женщинам и тратить на них деньги — но это совсем другие женщины», — писал другой приближенный испанского принца.
Однако слуг Филиппа больше поразили короткие юбки англичанок — «они выглядят довольно непристойно, когда сидят». Испанцев в равной степени поражало, что английские женщины не стесняются открывать лодыжки, целуют незнакомцев при первой встрече и, подумать только, могут пообедать наедине с другом своего мужа!.. Самым бесстыдным в глазах приезжих было то, как прекрасно англичанки держатся в седле.
Сам Филипп слыл мужчиной, умеющим тактично обходиться с непривлекательными женщинами, однако его попытки затеять флирт с Магдаленой Дакре, одной из фрейлин Марии, получили резкий отпор.
В воздухе повеяло грядущим скандалом. В течение нескольких месяцев после свадебной церемонии приближенные королевы ожидали оглашения новости, что Ее Величество готовится дать стране наследника. Наконец в сентябре 1554 года было объявлено, что королева беременна. На Пасху 1555 года несколько испанских дам собралось в Хэмптон-Корте[10], чтобы присутствовать при появлении ребенка на свет. Однако в конце мая прошел слух, что Мария вовсе не ждет потомства. Согласно официальной версии, произошла ошибка в определении даты зачатия. Выдумка о беременности поддерживалась до июля — к этому времени переполненный Хэмптон-Корт невыносимо смердел. (В XVI веке ассенизация оставалась весьма несовершенной, поэтому двор постоянно переезжал с места на место, давая возможность освободить дворцы от нечистот и окурить помещения ароматическими веществами.)
В августе королеве пришлось признать, что она обманулась и беременность оказалась ложной. Услышав эту новость, Филипп отплыл в Испанию. Мария провожала его в Гринвиче. На людях она старалась держаться, но, вернувшись в свои покои, разрыдалась.
Она писала супругу, убеждая его вернуться. В марте 1557 года Филипп вновь прибыл в Англию, но скорее как союзник, чем любящий муж. Ему требовалась поддержка Марии в войне с Францией. Англия выступила на стороне Испании и в результате потеряла Кале.
В январе 1558 года Филипп уехал, а королева снова почувствовала себя беременной. На самом деле — то были признаки водянки, болезни, которая вскоре убила Марию.
Вслед за Марией на престол вступила Елизавета I, королева-девственница, которая, по всей вероятности, девственной вовсе не являлась. По слухам, еще в шестнадцатилетнем возрасте она была беременна от Томаса Сеймура, честолюбивого супруга Екатерины Парр.
Придя к власти, Елизавета встретилась с обычной для монархов проблемой — необходимостью произвести на свет наследника, дабы обеспечить преемственность трона. В потенциальных мужьях недостатка не было. Многочисленные иноземные принцы просили руки королевы, имея в виду установление политического союза. О браке заговаривал даже ее овдовевший свояк испанский король Филипп II.
Один из сильнейших претендентов на руку королевы, австрийский эрц-герцог Карл, поручил Франсуа Борту, молодому человеку, который был «в самых дружеских отношениях со всеми придворными дамами», сообщать эрц-герцогу о всех случаях, когда королева о нем упоминала.
Взойдя на престол, Елизавета первое время не проявляла интереса к мужчинам. Не исключено, что это объясняется ее прежней связью с Сеймуром или распутной жизнью ее отца. Елизавета окружила себя незамужними женщинами, которые танцевали для своей госпожи и спали в ее покоях. Когда же кто-либо из этих дам выражал желание оставить службу и выйти замуж, Елизавета испытывала жгучую ревность. За подобное прегрешение Кэтрин Грей была брошена в Тауэр, а Томас Перрот, женившись на леди Дороти Деверо, провел девять месяцев в Маршалси[11].
Затем, после года правления, королева приблизила к себе лорда Роберта Дадли. Они родились в один день в сентябре 1533 года и хорошо знали друг друга с детства. Какое-то время, когда на троне сидела Мария, они даже вместе отбывали заключение в Тауэре.
Влияние Дадли на королеву не было тайной. «За несколько последних дней лорд Роберт попал в такую милость королевы, что его влияние на дела стало безграничным, — писал испанский посол в апреле 1559 года. — Поговаривают даже, что Ее Величество посещает лорда в его покоях днем и ночью».
Дело осложнялось тем, что Дадли был женат. Супруга, Эми Робсарт, была выбрана для лорда его семейством. Знатность Дадли хорошо сочеталась с ее приданым. О любви в этом браке речи не было, Эми жила вдали от двора, в родовом поместье, где ее изредка навещал муж.
В то же время ходили слухи, что брак Дадли недолго будет осложнять его жизнь. «Судя по разговорам, у его супруги болезнь груди, и королева только ждет ее смерти, чтобы сочетаться браком с лордом Дадли, — отмечает испанский посол. — Иногда Елизавета представляется женщиной, которая отдаст свою руку только принцу крови… а затем мы слышим, что она влюблена в лорда Роберта и никогда его от себя не отпустит».
И вдруг случилась беда — Эми Робсарт нашли мертвой на ступенях ее дома в Беркшире. На Дадли сразу же пало подозрение в убийстве жены. Прошел слух, что королева сама вовлечена в это преступление. Елизавете пришлось погасить свои чувства и удалить от себя Дадли. Однако это не смогло полностью заглушить молву. Через четыре года, когда королева пожаловала Роберту Дадли графство Лестершир, она сетовала испанскому послу на оскорбления в ее адрес: «Меня называют лишенной стыда. Мне не следует этому удивляться. Я дарила ему милости за мудрые советы в делах и многочисленные заслуги, но мы оба молоды, а потому на нас клевещут. Видит Бог, как это несправедливо».
Скандал вокруг смерти Эми сделал невозможным брак Елизаветы и Дадли и открыл путь другим претендентам на руку королевы.
Какое-то время серьезным кандидатом считался сэр Уильям Пикеринг. Он был обаятелен, хорош собой и слыл волокитой. Вскоре, однако, Пикеринга оттеснил сэр Кристофер Хэттон, молодой красавец-юрист из Нортгемптона. Он писал королеве со страстью: «Всей своей душой, всем существом я постиг, что отдать свое тело, свою жизнь служению вам — значит обрести небесное блаженство, но лишение этой возможности ввергнет и душу и тело мое в пучину страданий, превосходящих адские муки… О, если б Господь подарил мне один час с вами!.. На снисходительность уповаю, возлюбленная, ибо страсть переполняет меня… Люблю, люблю и молю о любви… Ваш раб навеки».
И все же Хэттона довольно быстро сменили сначала Томас Хенейдж, служивший во внутренних покоях королевы, а затем Эдвард Вир, граф Оксфордский, осыпавший Елизавету подарками, привезенными из дальних странствий. Какое-то время его всерьез рассматривали как возможного кандидата на брак с королевой, но граф стал ухлестывать за ее фрейлинами, а вскоре оказался замешан в публичном скандале.
