Милтон Шульман - Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте
А чтобы никакие ценности не попали в руки западных союзников, если все-таки они возьмут Рур, Гитлер распорядился полностью уничтожить этот промышленный центр. Так проводилась политика «выжженной земли», объявленная еще 19 марта 1945 года. Тогда Гитлер распорядился «разрушать все ценности – военные, транспортные, коммуникационные, промышленные и продовольственные объекты на территории рейха, которые враг сможет использовать для продолжения военных действий сразу или в будущем». Однако Модель отказался выполнять этот приказ. По свидетельству начальника его разведотдела, Шпеер, рейхсминистр вооружения и военного производства, убедил Моделя в том, что эти бесполезные разрушения – преступление против будущих поколений немцев. Модель санкционировал частичное разрушение жизненно важных объектов и запретил местным нацистским лидерам в точности выполнять приказы Гитлера.
Гитлер уже готовил новые узлы сопротивления. Объявив Рур крепостью, он надеялся удерживать его долго, чтобы придумать еще какую-нибудь хитрость. По словам Геринга, фюрер полагал, что на оккупацию Рура союзникам понадобится двадцать дивизий и они не смогут двигаться дальше.
Однако генерал Эйзенхауэр не собирался вести массированное наступление на всю территорию «котла». Он планировал медленно теснить окруженные немецкие дивизии на все меньшее пространство, пока у них не закончатся боеприпасы и продовольствие; тогда они будут вынуждены капитулировать. Для такой операции требовалось совсем немного войск; остальные могли продолжать наступление на восток. Вместе с группой армий Моделя в окружении оказались миллионы гражданских лиц, жителей промышленных городов Рура. Вскоре союзная авиация, постоянно бомбившая Рур, уничтожила коммуникационные линии внутри «котла», и во многих районах стала ощущаться нехватка боеприпасов и продовольствия. Несмотря на трудности, окруженные немецкие войска, защищенные стенами разрушенных заводов, могли бы превратить Рур в новый Сталинград. Если бы они сохранили боевой дух и волю к сопротивлению, то сложили бы здесь погребальный костер своему фюреру и своей вере в нацизм. Но они были сломлены, и для большинства окружение американскими войсками оказалось самым легким и безболезненным способом выхода из войны.
«Продолжение сопротивления в рурском «котле» было преступлением, – сказал генерал Фридрих Кехлинг, командир 81-го корпуса, одного из окруженных формирований. – Модель должен был капитулировать, поскольку после окружения его группы армий он стал независимым командующим. Только угроза репрессий по отношению к моей семье удержала от капитуляции меня самого. Мои штабисты жадно вслушивались в новости о продвижении американцев. Мы поздравляли друг друга, когда узнавали, что американцы заняли еще один город, где жили наши семьи. Видите ли, оккупация этих городов снова превращала нас в свободных людей».
Генерал-лейтенант Фриц Байерлайн, командир 53-го корпуса, окруженного в Руре, оказался практичнее Кехлинга. Вместо того чтобы жаловаться на судьбу, он решил взять ее в свои руки. Вместе с командиром 116-й танковой дивизии генерал-майором Вальденбургом он начал переговоры о капитуляции всего корпуса, состоявшего из четырех дивизий, с командованием 7-й американской бронетанковой дивизии. Его положение было сложным, поскольку два командира дивизий, Хаммер и Клостерхемпер, хотели продолжать борьбу. Байерлайн решил проблему, приказав упрямым генералам явиться в свой штаб. Пока они находились в пути, он послал приказы в штабы их дивизий подготовиться к капитуляции. Когда оба генерала прибыли в штаб корпуса, их поставили перед совершившимся фактом, и вскоре они оказались в американском лагере для военнопленных. Таким образом, в середине апреля 1945 года Байерлайн стал одним из очень немногих высших немецких офицеров на западе, кому хватило личного мужества бросить вызов мстительному Гитлеру и организовать капитуляцию своих войск во избежание напрасного кровопролития.
Разумеется, при таком моральном состоянии высшего командования сопротивление в Руре не могло продлиться долго. К 13 апреля союзники уже еле справлялись с потоком военнопленных. 14 апреля с захватом Хагена «котел» распался на две части. Как вспоминал Йодль, когда это произошло, Берлин приказал войскам собираться мелкими группами и сражаться как можно дольше. Если сопротивление становилось невозможным, бойцы должны были выбираться из окружения, реорганизовываться и атаковать тылы союзных войск! Это заявление Йодля лишний раз доказывает, как далеко было верховное командование от реальности.
16 апреля за одни только сутки в плен сдались 80 тысяч немцев. Два дня спустя, через восемнадцать дней после создания кольца вокруг Рура, всякое сопротивление было подавлено. Последний улов потряс офицеров союзных штабов, уже привыкших управляться с огромными количествами военнопленных. Когда закончили подсчеты, оказалось, что из-под обломков Рура выползло не менее 325 тысяч немцев, включая три десятка генералов. В этот список вошли две полные немецкие армии, 15-я армия и 5-я танковая армия, семь корпусов, двадцать одна дивизия и бесчисленное множество отдельных артиллерийских, саперных и тыловых частей. Единственным, кого не дождались союзники, был фельдмаршал Вальтер Модель.
«21 апреля 1945 года фельдмаршал Модель застрелился в моем присутствии в лесу близ Дуйсбурга, – сказал начальник разведотдела группы армий «Б». – Я похоронил его, и никто, кроме меня, не знает, где его могила. Он выбрал смерть, так как в СССР его объявили военным преступником. Беседуя с ним в те дни, я сказал, что, по моему мнению, западные державы передадут его советским властям. Видимо, это заставило его решиться на самоубийство».
Глава 32
НЕСОСТОЯВШЕЕСЯ СОПРОТИВЛЕНИЕ
Пока число защитников Рура неуклонно сокращалось, свободные союзные войска вовсе не бездельничали. После окружения Рура началась третья, финальная фаза стратегического плана генерала Эйзенхауэра по разгрому Германии. 1-я, 3-я и 9-я американские армии должны были прорваться через центральную Германию к Лейпцигу и Дрездену одновременно с броском группы армий фельдмаршала Монтгомери в северо-восточном направлении к Бремену, Гамбургу и Эльбе, а группа армий генерала Деверса на юге получила задание наступать на Нюрнберг и Австрию, чтобы предупредить концентрацию немецких войск в австрийских Альпах. Эти скоординированные действия должны были разрезать Германию на два длинных ломтя, после чего предстояло разделаться с каждой половиной по отдельности.
В то время как западные союзники четко представляли свои последующие действия, немцы понятия не имели, что делать дальше. Как признал Йодль, после разгрома Рура верховное командование не имело генерального плана:
«С того момента мы больше не говорили об общем ведении войны. У нас не было резервов, и мы не могли контролировать ситуацию».
Те же оценки мы встречаем в отчете разведотдела штаба SHAEF: «Итак, враг стоит перед лицом катастрофы, но не желает признавать этот факт. Атакованный армиями, превосходящими его в десятки раз по численности и материальному обеспечению, он продолжает сражаться. Национальная капитуляция не стоит на повестке дня, но возрастает число отдельных сдающихся в плен групп. Первые дни апреля ознаменовались 146 тысячами военнопленных. Похоже, никто в Германии не понимает, что делает верховное командование, кроме него самого. Вероятно, оно ждет чуда. Но какого? Секретного оружия; более мощного, чем Кессельринг. Это единственный напрашивающийся вывод. С имеющимися вспомогательными войсками ситуация для немцев безнадежна...»
Не требовался военный гений, чтобы оценить положение Германии как отчаянное. Достаточно было взглянуть на карту. К исходу первой недели апреля 1-ю парашютно-десантную дивизию оттеснили к реке Везер у Миндена, почти сомкнулось кольцо вокруг 25-й армии к западу от реки Иссель в недавно провозглашенной «Крепости Голландия». Погребенные под руинами Рура 15-я армия и 5-я танковая армия оставили зияющую брешь в центре оборонного рубежа Германии между Ганновером и Касселем; и американские танковые колонны уже мчались восточнее Касселя. На юге 7-я и 1-я армии были отброшены к реке Майн; остатки дивизий, разбитых в районе Саар – Мозель, не могли спасти их от дальнейшего отступления. Лишь 19-я армия еще цеплялась за правый берег Рейна южнее Карлсруэ, потому что никто еще не пытался выбить ее с позиций.
Количество военнопленных неуклонно повышалось, как стрелка чувствительного барометра. К середине месяца ежедневно в окружение попадало более 50 тысяч немцев; только за первые десять месяцев сдались союзным армиям более полумиллиона человек. Генералы сопровождали своих солдат за колючую проволоку, но никто не мог сказать, когда все закончится. Стратегически война была Германией проиграна, тактическая ситуация была безнадежной, дух нации сломлен. «Мы маленькие люди, – объяснял один из плененных старших офицеров. – Мы не понимаем, что происходит. Надежды нет, мы должны смириться. Для солдата приказ священен». А в верхах не наблюдалось ни инициативы, ни вдохновения. «Пока Гитлер был жив, мы не заговаривали о капитуляции Германии», – сказал Йодль.
