Андрей Малахов - О чем говорят. По ту сторону экрана
– Фомин! Ты посмотри, это же Бродская, подруга Гая Ричи! Как мило!
– О! – с большим энтузиазмом восклицает тот. – Сама Маргарита Бродская!
И тут же, не медля ни секунды, вынимает из стоящей рядом вазы герберу и вручает ее Рите.
– Спасибо, – милейшим образом смущается она. – Ой, Тина, вы знаете, вам Паша, ваш тренер, передавал привет. Говорит, что-то давненько вас не видел…
– О! – удивляется Тина. – Вы уже и с Пашей успели познакомиться?
– Конечно, – абсолютно серьезно отвечает Маргарита. – Он был первым профессионалом в Москве, к услугам которого я обратилась. Как только приехала, сразу его разыскала. Меня в свое время так потрясла фотосессия с вами в журнале «Максим», что никаких иных вариантов, кроме как ваш персональный тренер, я даже не рассматривала! Вот теперь работаю в поте лица, стараюсь довести свое тело до такого же совершенства, как ваше.
– Ой, деточка, – сражена наповал Тина, – как мило… Правда, Андрей?
У Андрея Фомина просто нет слов.
Но как ни приятна эта компания, Маргарита должна спешить дальше. Точно так же, как в правилах этикета начала XX века было написано, что девушка, впервые пришедшая в дом молодого человека, не должна снимать перчаток и находиться в гостях дольше 15 минут, так и здесь, на светской вечеринке, нельзя задерживаться надолго, надо плыть по течению дальше, смело перемещаться по аквариуму, легко и непринужденно поддерживая беседу, то есть пускать пузыри светского трепа с максимальным количеством рыбок. Среди них Маргарита замечает блистающую чешуей нового платья Лолиту.
– Лолита! – говорит она после целой серии приветственных улыбок. – А я везде вас ищу… Моя мама, она сейчас живет в Америке, просила вам передать, что ей ах как жалко, что больше не идет ваша программа. Она так скучает, она, да и я, конечно, мы считаем, что ваша «Без комплексов» помогала женщинам жить.
Госпожа Милявская благодарно кивает, и Марго протягивает ей цветок герберы. Лола с шумом вдыхает аромат и говорит одобрительно:
– Ну, наконец-то хоть одно свежее лицо в этом террариуме.
Ой, а кто же это сидит вон там, за дальним столиком, в одиночестве? Боже мой! Это же Лариса Голубкина! Нет-нет, ни в коем случае не позволим истинной звезде, пусть и прошлого, скучать!
Видимо трепеща от восторга, Маргарита подсаживается к Ларисе.
– Лариса, – вздыхает она в том месте, где должно быть отчество (ай-ай! Лариса Ивановна!), – даже не хочу говорить вам, кто вы для нас, – она жалеет, что отдала цветок Лолите, – я даже не хочу без устали повторять, что в «Гусарской балладе» вы великолепны! Хотя больше всего я любила ваш бенефис. Как жалко, как жалко, что его не повторяют! А диск с вашими романсами был даже у моего отца.
Ларисе очень импонируют такие манеры совсем молоденькой незнакомой девушки.
– Извините, – улыбается она, – к сожалению, мне неизвестно, кто ваш папа…
– Иосиф Бродский, – тихо отвечает Рита.
– О! – потрясена Лариса. – Да-да, теперь я припоминаю, что кто-то говорил мне о вашем приезде, если не ошибаюсь…
– Маргарита, – кивает головой девушка, – Маргарита Бродская.
Все, все, дорогая, хватит. Должное внимание уделено, надо бежать! Глоточек воды из стакана, и – дальше, дальше, дальше…
– Ой!!!
Наша рыбка делает неудачный разворот (все-таки внутренний навигатор еще недостаточно настроен на вращение в светских водах), и стоящий позади нее высокий мужчина облит водой. Она виновато ахает, поднимает взгляд от мокрой брючины к лицу пострадавшего и замечает кудрявую прядь волос…
Нет, это просто невозможно, это же… Это же король ракетки и беда девушек Марат Сафин!
– Простите, простите, извините, – сконфужена Маргарита, – это только вода! Боже, какой кошмар!
– Ничего, ничего, – великодушно улыбается тот и протягивает очаровательной террористке руку, – Марат.
– Маргарита, – отвечает она, вложив в произношение собственного имени столько оттенков нежности, словно имя это было душой всех цветов на свете.
– О! – смеется беда всех девушек. – Маргарита! Вы знаете, что вы – моя любимая пицца?!
В ответ на это у Маргариты лишь чуть приподнимаются уголки губ.
* * *Но вот гул голосов стихает, в ожидании дефиле, то есть старта долгожданной церемонии, приглашенные рассаживаются за столики.
В совершенно расстроенных чувствах Маргарита даже не заметила, как один из ловких распорядителей посадил ее рядом с Никасом Сафроновым. Она лишь кивнула ему и снова задумалась: что, что же она должна была ответить Марату на этот его пассаж? Ах, как позорно она пропустила этот мяч!
Никас, подперев щеку рукой, тем временем с большим интересом следит за нежным профилем своей соседки. Так игнорировать известного художника современности и дальше было уже неприлично. Маргарита находит в себе силы забыть на минутку о кудрявой голове победителя US Open и улыбнуться соседу:
– Маргарита, – потупила она глазки.
Никас кивает головой, давая понять, что ее имя ему известно, а называть свое – ненужное кокетство. По сути, сейчас самое время сразить художника УК, но Рита после бесславного фиаско на корте не расположена делать людям приятное.
– Хорошее лицо, – говорит Никас, не дождавшись своего комплимента, – я бы хотел вас рисовать…
– Простите, – отвечает ему наша опечаленная рыбка и, понимая, что ее несет куда-то не туда, ничего уже не может с собой поделать, – но я, как и мой отец, не выношу всю эту дрянь XX века.
Никас недоуменно поднимает вверх бровь.
– Мой отец не выносил так называемое современное искусство, – с достоинством поясняет дочь Бродского, – единственная функция которого показать, какими самодовольными, ничтожными, неблагородными, одномерными существами мы стали!
– Это цитата?
Никас всерьез заинтригован:
– Молодец какая! Вот что значит – молодая память, а у меня уже такой Альцгеймер, что ничего вообще не помню.
Он улыбается и переключает драгоценное внимание художника на сцену, где уже закончилось дефиле и к исполнению своих непосредственных обязанностей приступил ведущий церемонии.
* * *В зале чувствуется хорошо замаскированное напряжение. Интрига, слава Издательскому дому Hachette Filipacchi Shkulev, сохранена, и никто не знает, кто же именно получит сегодня одну из заветных номинаций. Претенденты – люди сильные и тренированные, это вам не президент Грузии! Никто не жует галстук и не обмахивается в нервном ожидании веером. Выдержка, выдержка, ничего кроме выдержки. На лицах основных претендентов написано такое безразличие, что просто диву даешься – сколько же сил надо иметь, чтобы сохранять олимпийское спокойствие, когда так стучит сердце и мандражируют конечности.
Ведущий церемонии (а разве я не сказал? Малахов, Андрюша собственной персоной!) шутит, интригует, раздает конверты с именами, вызывает на сцену номинантов…
Уже объявлен победитель в номинации «Выход в свет», а Марго все думает и думает, как надо было ответить этой бывшей первой ракетке мира, что из того, что в этом звездном статусе он сумел просуществовать лишь девять недель?!
О теннисе она ровным счетом ничего не знает (про первую ракетку и девять недель, это уж я блеснул), ни на одном матче не была, Интернета поблизости не видно. Но если времени на подготовку нет, значит, у нее должна быть заготовка. Не встречались ли мы с вами в Куршавеле? Нет, не то.
Уже вручены награды «Девушка с экрана», «Певица года», а Маргарита все морщит лобик. Убойный Комплимент, но какой? Может, надо было сказать ему что-то из папы? Например, познакомиться с вами, все равно что познакомится с 20-летней Ахматовой в 1916 году. Нет, слишком изысканно в ответ на «пиццу».
Объявлены победители в номинации «Эфирное создание» и «Светская персона», а Ритуля, отчаявшись, уже додумалась до того, что надо было просто взять у него номер телефона.
И тут как раз Малахов вызвал на сцену ее. Нет-нет, не как номинантку, а как почетную гостью, которой он хочет доверить открыть конверт, где хранится имя очередного победителя.
Аплодисменты вырвали Маргариту из оцепенения, вернули ей уверенность в себе, и дочь Бродского, новая муза Гая Ричи, звезда будущего шоу на Другом канале, поднялась на сцену с гордо поднятой головой. Кому, как не ей, по справедливому замечанию Лолиты, долгожданному новому лицу в этом террариуме, объявлять победителя номинации «Мужчина мечты»?
И вот она вскрывает конверт и – да-да, дорогой читатель, – судьба испытывает ее второй раз!
– Марат Сафин! – громко читает наша рыбка.
Под бурю восторга белозубое теннисное божество выходит на сцену, принимает из ее рук награду и нежно, очень нежно целует Риту в ладонь. При этом глаза его продолжают смеяться.
* * *Ночь после церемонии Маргарита провела в совершенном смятении. Конечно, наволочка из «Икеи» не увидела ее слез, но заснуть ей удалось только под утро.
Бессонница. Часть женщины.
Стекло полно рептилий, рвущихся наружу.
Безумье дня по мозжечку стекло
в затылок, где образовало лужу[2].
В изголовье ее кровати на специальной полочке рядом с очками отца лежала белая бумажная салфетка. Самая обычная салфетка, если бы не семь заветных цифр и пять магических букв, выведенных на ней размашистым почерком человека, с бо´льшей ловкостью держащего теннисную ракетку, чем взятую у официанта шариковую ручку.
