Руслан Хасбулатов - Преступный режим. «Либеральная тирания» Ельцина
Обстановка, однако, быстро менялась в нашу пользу — огромные колонны демонстрантов, опрокидывая заслоны, шли нам на помощь.
Вскоре встревоженный Баранников сообщил, что Руцкой отдал приказ: «Взять «Останкино». Колонны демонстрантов стали уходить из-под стен Парламентского дворца. Зародилась еще не осознанная мысль — «это начало конца Сопротивления!» Надо немедленно остановить демонстрантов, вернуть их назад — это было еще вполне возможно. Но, похоже, наши новые исполнительные власти изрядно устали, им не хватило энергии, четкого понимания ситуации, которая менялась мгновенно, от того, где, в каком месте окажутся десятки тысяч людей — зависело все. У стен Белого дома оставалась едва ли тысяча-другая людей — в основном женщин, детей, пожилых людей.
Стало вдруг смешно — было очевидным, что в стране нет никакой власти, абсолютно никакой, если бы такая была, она немедленно ввела бы в наше здание роту или батальон милицейского подразделения — даже невооруженное — и контроль здесь был бы установлен. Не было надобности ни в едином выстреле. Но страх сковал разум кремлевских мятежников — они в своем воображении превратили Парламентский дворец в некую неприступную крепость, хотя сотни их агентов и иных стукачей здесь разгуливали свободно по нашим залам и знали досконально ситуацию. Все это было настолько иррационально, не поддавалось никакому логическому объяснению. Но логики не может быть там, где действует страх и растерянность. Как оказалось, ситуация в рядах шайки заговорщиков-мятежников под влиянием страха, охватившего всех без исключения, сложилась буквально драматическая: как мне сообщили, Ельцин готовился к бегству... в Финляндию, два самолета с заведенными двигателями находились в Чкаловском. С финскими властями была достигнута договоренность относительно «неофициального визита Ельцина»... А тем временем по приказу Руцкого десятки тысяч демонстрантов, покинув площади вокруг Парламентского дворца, двигались на далекую окраину Москвы, оставив беззащитным X Съезд народных депутатов... Причем по мере продвижения многие люди, понимая бессмысленность этого «похода», покидали ряды демонстрантов. И на подступах к «Останкино» численность колонны демонстрантов едва ли насчитывала одну-две тысячи человек.
Я готовился встретить или «делегацию» мятежников Ельцина, или ворвавшийся сюда отряд вооруженных боевиков-ельцинистов... Депутаты, в том числе из военных, которые были направлены мной с приказом развернуть колонны демонстрантов и вернуть их назад, все еще не подавали никаких сведений... Прошло часа два в неимоверно тяжелом ожидании. И вдруг поступает сообщение: «Останкино» взято!» У меня в очередной раз мелькнула мысль: «зачем нам «Останкино»? У нас другая главная задача — продержаться день-два, и будет установлен контроль над Кремлем... Ну, коль скоро «Останкино» перешло под контроль парламента — следует воспользоваться этой возможностью и выступить с обращением к российскому народу по TV».
Поручил пресс-секретарю Злобину подготовить выезд для моего телевыступления. Вмешался в эти мои намерения Юрий Мареченков. Он попросил меня дать ему возможность выехать в «Останкино», разобраться с ситуацией и т.д. Я согласился. Мареченков уехал. А перед этим события развивались в Белом доме следующим образом.
Глава 4. ОБМАНУТАЯ НАДЕЖДА
Последнее заседание Съезда
Последнее вечернее заседание X Чрезвычайного Съезда началось в 18.07, депутаты в приподнятом настроении. Поскольку блокада была прорвана, к нам присоединились депутаты, работавшие в Краснопресненском районном Совете. Депутатов было много, зал набит битком, много журналистов, служащих парламента, представителей демонстраций. Но на душе у меня «скребли кошки» — чем занят Руцкой, где его «военные»?
Выступление начал с того, что поздравил с прорывом блокады, установлением контроля над зданием городской мэрии и «Останкино», призвал еще раз армию на защиту Конституции и выразил надежду, что она установит также контроль над Кремлем. Затем я коротко попытался дать анализ событиям, связанным с путчем заговорщиков и его природой. «Говорят, — сказал я, — что мы имеем дело с «чилийским вариантом». Нет, это не «чилийский вариант». Там все-таки против президента выступили возмущенные женщины с пустыми кастрюлями, отвергающие навязываемый Альенде социалистический порядок, и потребовали улучшения жизни народа. А Пиночет действовал в соответствии с решением чилийского парламента, потребовавшего свергнуть Альенде.
У нас же совершенно другое положение, посмотрите только — даже актриса госпожа Ахеджакова призывает Ельцина расправиться с нами, с народом, ставшим на защиту парламента, Закона, Конституции; народ называют «быдлом», «совком», требуют загнать его «стадионы» для расправы. Пиночет не выступал против парламента, у нас президент пытается уничтожить парламент...
...Завершая разгром путчистов, дорогие коллеги-парламентарии, я хотел бы подчеркнуть нашу твердую приверженность подлинным демократическим реформам как в области политического переустройства государства, так и в сфере экономической жизни. Нам предстоит сделать многое для того, чтобы заинтересовать в реформах нашего рядового гражданина, чтобы он реально увидел пользу от этих реформ, чтобы убедился в том, что эти реформы осуществляются для человека, а не против него, как это происходило и о чем мы много говорили, начиная с I Съезда народных депутатов в мае 1990 года. И особенно после того, как Верховный Совет остановил путчистов в августе 1991 года.
Нам следует изгнать из сердца какие-либо чувства мести; мы не можем говорить ни о «победителях», ни о «побежденных» — мы всего-навсего подавили позорный путч неудачника-президента, случайного человека, волею депутатов и стечением обстоятельств вознесенного на вершину политического Олимпа России-
Выступления депутатов были в таком же примиренческом духе. И кто знал, что может произойти очень скоро... Это заседание X Съезда было последним. Вскоре получаю сведения, что колонны демонстрантов на подступах к «Останкино» расстреливают из крупнокалиберных пулеметов БТРы. Сотни убитых и раненых. Небольшой отряд генерала Макашова, вооруженный стрелковым оружием (человек 20) — вроде бы ведет «бой». «Какой бой? Они что, с ума посходили?» Бегом направляюсь в штаб Руцкого.
У него в приемной слышен громкий треск рации, оттуда раздаются страшные слова, приказы, вперемешку с грубой площадной бранью, слышны звуки пулеметных очередей. На волне радиостанции мятежников Руцкой вступает в «переговоры», говорит: «Я — Руцкой, приказываю остановить огонь!» В ответ — брань, насмешки, угрозы, матерщина. По рации команды: «Это — «Дунай», «Шмель». Большое скопление людей впереди тебя — метров двести, слева — дай длинную очередь...» Идет расстрел людей. Мы, люди сугубо гражданские, просто обомлели. Брат Руцкого, Михаил, сам офицер, сидящий у рации, пояснил: «Дунай» — радиостанция, «Шмель» один из бронетранспортеров, видимо, командирская машина...»
«Поход» на «Останкино» — расстрел мятежниками мирных демонстрантов
События после 15 часов 3 октября развивались следующим образом. После внезапного прорыва милицейских заслонов 200—300 тысяч (возможно больше) демонстрантов заполнили все наши площади вокруг Парламентского дворца. Люди ликовали, все были в радостном возбуждении, что смогли прийти на помощь осажденному парламенту; организаторы стали их перемещать по всему периметру Белого дома. И вдруг начали раздаваться команды, в том числе генерала Макашова, который от имени Руцкого приказал выстраиваться демонстрантам по колоннам и двигаться в направлении «Останкино». Сам генерал и его небольшой отряд в 20 человек были вооружены автоматами, других никаких вооруженных людей в этом «останкинском походе», не было. Странное дело — к демонстрантам стали подъезжать десятки автобусов, водители и какие-то люди приглашали «прокатиться» к «Останкино». Что это, как не заранее спланированная провокация?
Особо бездумный характер этой затеи состоял и в том, что если к нам на помощь прорвались и готовы были стоять у стен Белого дома сотни тысяч людей, уверенно полагая, что они защищают законную власть именно таким образом, то по мере движения к «Останкино» большинство людей стали покидать эту колонну, сомневаясь в правильности этого «похода». В результате к «Останкино» приблизилась колонна демонстрантов в 2—3 тысячи человек. При этом вышедшие из колонны люди не вернулись под стены Парламентского дворца — так наша победа, которая была нам дана москвичами своим прорывом, немедленно была сведена к предпосылке поражения всего лишь одним приказом Руцкого «На «Останкино»!».
