Александр Лепехин - Белев. Материалы к истории
– А с севера и с нашего правого фланга ударят уржумцы, – как бы вскользь, бросил он. Правда, это было все, что было у него в резерве, да и от Уржумского полка осталось только восемьдесят человек. И когда наступил срок атаки Каппель крикнул – "С Богом". Наша пехота, как один человек, выскочила из своих укрытий и бросилась на врага. Каппель ушел вдоль нашей линии. Скоро оттуда прибежал батарейный наблюдатель Беляев и доложил мне – "Господин полковник, возьмите генерала куда-нибудь в укрытие – убьют его там". Я побежал к Каппелю и предложил ему присесть в небольшом окопе моих боковых наблюдателей. Огонь противника стал стихать. Наша пехота входила в деревню. Переправившихся красных наши бойцы опрокинули в реку, так как большинство из них не попало на переправу. Более двухсот красных было взято в плен. Было захвачено 27 брошенных красными пулеметов, много винтовок, патронных двуколок и другого военного имущества. Каппель тут же собрал начальников отдельных частей, поблагодарил их, просил благодарить бойцов за доблестную атаку. Рассказал задачу на будущее, сел на коня и уехал в штаб.
Невольно возникал вопрос – какой силой, каким гипнозом действовал Каппель на солдат? Ведь на таком большом участке прибывшие резервы – остатки Уржумского полка нормально не могли бы ничего сделать. Части же, стоявшие на этом участке, имели в продолжение четырех дней беспрерывный бой и в течение этого времени были почти без сна. Потом, после боя, я много разговаривал с офицерами и солдатами на эту тему. Из их ответов можно было заключить, что огромное большинство их слепо верило, что в тяжелую минуту Каппель явится сам, а если так, то должна быть и победа!"
Путь тела В.О. Каппеля в г. Харбин
Избежать крупных поражений возглавляемому Каппелем 1-му Волжскому корпусу и другим частям белых не удалось. Слишком неравными оказались силы и на этот раз. Последовало отступление и дальнейшая полоса неудач – под Челябинском, в районе реки Тобол…
После потери Омска Колчак, разуверившись в способности других своих соратников стабилизировать фронт, доверил генералу Каппелю командование остатками армии.
Ноябрь 1919 г. В.О.Каппель назначен Верховным Главнокомандующим Добровольческой армии при правительстве Верховного правителя России Колчака.
Весть о назначении Каппеля Главнокомандующим вдохнула надежду в деморализованные войска. Участник Ледяного Сибирского похода Ф. Мейбом вспоминал: «Волжане и все белые бойцы как-то сразу воспрянули духом, говоря: «Там, где нашенский генерал Каппель, там поражения не может быть». Так думали волжане, и так думала вся армия. Он был не только простым руководителем Белой борьбы на Волге – для волжан он был олицетворением её, он был «наш генерал»! Рядовые говорили: «Каппель выведет нас даже из ада… С Волги вывел и теперь выведет».
Акт о смерти В.О. Каппеля.
Изучая состояние частей, Каппель побывал в расположении Степной группы, находившейся под началом бывшего начальника Ставки Лебедева. Никто из встреченных офицеров не смог ответить Главнокомандующему, где искать командира и штаб. До предела разраженный он тотчас же послал генералу Лебедеву телеграмму с приказанием немедленно явиться в штаб фронта для дачи объяснений. На третий день ординарец доложил Каппелю, что с востока движется какая-то воинская часть. К штабу фронта ехал, в сопровождении конвоя, равного по тем временам целому полку, генерал Лебедев. Дверь открылась, и в вагон Каппеля вошёл невозмутимый бывший начальник Ставки:
– Владимир Оскарович, вы меня вызывали. Здравствуйте…
В бешенстве Каппель хватил кулаком по столу:
– Генерал Лебедев, вас вызывал не Владимир Оскарович, а Главнокомандующий!
– Ваше Высокопревосходительство, генерал Лебедев по вашему приказанию прибыл! – тотчас вытянулся Лебедев.
– Прибыли? – загремел Каппель. – Откуда? Из своей группы? Или находясь от нее за сто верст? Прибыли? Приказ был послан три дня назад, явились вы сегодня. Вы знаете положение вашей группы? Вы знаете, в чем нуждаются ваши офицеры и солдаты? Вы знаете, где сейчас ваша группа? Почему вы не делите с ней ее боевую страду? Я, Главнокомандующий, каждый день провожу на передовой линии, а вы? Или управлять вверенной вам частью легче, находясь от нее за сто верст? – и, понизив голос, добавил, не отрывая синих глаз от лица генерала: – А может быть безопаснее?
г. Москва. Донской монастырь. Могилы Деникина, Каппеля и Ильина.
– Ваше Высокопревосходительство… – начал было тот, но замолчал.
– Генерал Лебедев, приказываю вам немедленно со своим конвоем отправиться к своей группе. Конвой включить в число бойцов частей. Оставлять группу, без моего особого разрешения, категорически запрещаю. О прибытии в группу немедленно мне донести. Время военное и ответственность за неисполнение боевого приказа вам известна. Вспомните генерала Гривина. Можете идти.
После ухода Лебедева Каппель продолжал стоять, а потом, опустившись на стул, сжал голову руками, плечи его задрожали. Полковник Вырыпаев бросился за водой.
– Не надо. Оставь, – пробормотал Владимир Оскарович. – Стыдно. Пойми, Василий Осипович, за него стыдно. И за себя стыдно, что не сумел это предупредить, не доглядел. А, может быть, сам слабым, недостаточным примером служу.
На станции Мариинск власть была захвачена местным земством, отличавшимся левым уклоном и склонным к сотрудничеству с большевиками. В городе находились большие склады военного имущества. В тот день земцы заседали в небольшом каменном доме. Внезапно на крыльце раздались быстрые шаги, и в комнату вошли два офицера. Один из них подошёл к столу и представился: – Я генерал Каппель.
Все собравшиеся вскочили со своих мест и бросилось к дверям. Кое-как их удалось задержать. Каппель сел, закурил папиросу и спокойно заговорил. Он начал с того, что поблагодарил земцев за то, что, взяв власть, они поддерживают порядок в городе, затем объяснил, что сейчас подходит армия и понятно, что управление переходит к военным властям. Генерал рассказал, в каком состоянии двигаются отходящие части, как в сибирские морозы они идут часто в старых шинелях, голодные, полуживые, везя с собой сотни тифозных и раненых.
г. Москва. Донской монастырь. Могила В.О. Каппеля
Он говорил просто и ясно, без громких фраз, но в тоне его голоса чувствовалась такая боль за этих людей, что в зале была мертвая тишина.
– Вы русские и те, кто в армии, тоже русские – а дальше думайте сами, – резюмировал он и, попрощавшись, уехал в штаб фронта.
На утро земцы явились к Каппелю с хлебом-солью и списком всего военного имущества, находящегося на складах, для передачи его армии. И пока штаб фронта стоял в Мариинске, все проходившие части были снабжены продуктами и теплой одеждой, в чем так они нуждались.
Но положение было уже практически безнадежным. Отступление продолжалось. Колчаковское правительство, вынужденное покинуть Омск, перебралось в Иркутск. Оттуда в начале января 1920 года Колчак, находившийся в своем поезде в Нижнеудинске, получил телеграмму следующего содержания: "Нижнеудинск, поезд Верховного правителя.
Создавшаяся в Иркутске политическая обстановка повелевает Совету Министров говорить с вами откровенно. Положение в Иркутске после упорных боев… заставляет нас в согласии с командованием решиться на отход на восток… Непременным условием вынужденных переговоров об отступлении является ваше отречение, так как дальнейшее существование в Сибири возглавляемой вами российской власти невозможно. Совмин единогласно постановил настаивать на том, чтобы вы отказались от прав Верховного правителя, передав их генералу Деникину, и указ об этом передать через чехоштаб предсовмину для распубликования. Это даст возможность согласить идею единой всероссийской власти, охранить государственные ценности и предупредить эксцессы и кровопролитие, которые создадут анархию и ускорят торжество большевизма на всей территории. Настаиваем на издании вами этого акта, обеспечивающего от окончательной гибели русское дело…"
5 января 1920 года Колчак отрекся от власти, а десять дней спустя был арестован в Иркутске.
Стабилизировать Восточный фронт было уже невозможно. Но Каппелю удалось спасти остатки войск от окончательного разгрома и от гибели в Сибири.
Угроза неминуемого разгрома нависла над каппелевцами близ Красноярска. На подступах к Красноярску стало известно, что власть в городе перешла к большевикам, а генерал Зиневич, «сын рабочего и крестьянина», как он сам себя именовал, арестован и посажен в тюрьму. «Каппелевцы» в целях отвлекающего манёвра предприняли слабую атаку на город. Всем слабым и не желавшим бороться частям Каппель разрешился оставить армию и уйти в Красноярск, чем воспользовались многие. Таким образом, остались лишь воины, готовые идти до конца. Они двинулись в обход города с двух сторон. Сам Каппель, пропустив последние части, покинул свой эшелон, движение которого дальше было невозможно, и приказал сделать то же своему штабу. Через несколько минут поезд оказался в руках передовых частей красных. Все чины штаба успели к тому моменту покинуть его, и лишь, поручик Бржезовский, крикнувший «Прорвёмся!», по иронии судьбы, попал в плен…
