Дэвид Ирвинг - Ядерное оружие Третьего рейха. Немецкие физики на службе гитлеровской Германии
«Германская наука не без выгоды для себя пользовалась тем, что руководители рейха не обладали достаточным научным кругозором. Поэтому ученые под предлогом дальнейшего применения результатов их работ в военных целях зачастую работали над интересовавшими их задачами, выполнение которых никак не могло способствовать решению военных проблем страны».
Иными словами, поведение ведущих немецких ученых ясно продемонстрировало, что во время войны управление наукой ни в коем случае не может быть предоставлено самим ученым.
Еще одним неблагоприятным фактором для создания немецкой атомной бомбы было количественное и качественное преобладание в Германии физиков-теоретиков над их коллегами-практиками. Упадок, в который пришла в 30-х годах германская прикладная физика, не был вызван серией досадных неудач или вмешательством в дела науки партийных бюрократов, как это пытаются представить некоторые исследователи. Истина заключалась в том, что немецкие ученые просто разучились экспериментировать. «Мне выпало проработать в лаборатории Резерфорда в Кембридже в 1933–1934 годах, – заявил спустя многие годы профессор Гартек, – и когда я наблюдал за тем, как там проводятся эксперименты и преодолеваются связанные с этими экспериментами трудности, то понял, что мы в Германии ничего не можем этому противопоставить.
Я понял, что открытие дейтерия Юри[59] не было просто удачей». Гартек считал, что немецкие ученые стали слишком самодовольными и недооценивали возможности своих коллег за рубежом.
Непререкаемым лидером физиков в Германии был Гейзенберг, но он был теоретиком. Возможно, в военное время ему стоило отойти в сторону и тогда, наверное, физики-экспериментаторы добились бы более значительных успехов в работах над проектом. Кроме того, специалистам-практикам очень мешало ближайшее окружение Гейзенберга в лице фон Вайцзеккера и Вирца, которые подвергали сомнению и насмешкам успехи всех, кто мыслил не так, как они. Но никто не стоял так далеко от практического производства, как физики-теоретики. Именно этот прискорбный барьер между наукой и производством привел к пренебрежительному отношению в немецкой ученой среде к великим достижениям инженерной мысли, таким как циклотрон, появившийся в 1940 году[60].
В связи с той царившей в Германии гегемонией теоретиков, казалось, не было срочной необходимости создания критического уранового реактора. Гейзенберга и его окружение больше интересовало постепенное, шаг за шагом, создание стройного теоретического учения с последующей проверкой на практике его положений. С точки зрения фундаментальной науки этот метод себя оправдывал, однако такой подход никогда не способствовал победе в войне. Да, он мог помочь еще более возвысить авторитет Гейзенберга и Воте среди коллег-ученых. Возможно, в мирное время мэтры германской науки не позволили бы себе избрать такой способ действий, поскольку они могли бы постоянно сверять реальные результаты своих трудов с достижениями коллег-физиков за рубежом. Как писал в своем последнем отчете доктор Гаудсмит:
«Проанализировав полученную информацию, мы пришли к выводу, что немцы действительно верили в то, что они далеко опережают американские достижения в этой области. На самом деле, несмотря на то что немцы первыми начали работы в этом направлении, они значительно отставали от нас. Они отказались от идеи производства бомбы и сосредоточили усилия на создании машины для производства энергии, которую называли «урановой топкой». До конца войны им не удалось даже создать реактор самоподдерживающейся цепной реакции.
Тем не менее немецкие ученые считают, что достигли таких успехов, что предлагают Соединенным Штатам свое содействие в работах над использованием атомной энергии. Они были убеждены, что их деятельность могла способствовать достижению Германией доминирующего положения в мире даже при условии ее военного поражения».
До тех пор, пока 6 августа 1945 года не были переданы новости о первом применении атомной бомбы, немецкие ученые не сознавали, что их страна проиграла и войну в области физики.
Насколько далеко в действительности продвинулись немецкие ученые к маю 1945 года? На самом ли деле они отставали от союзников на три года, как писал премьер-министру Черчиллю лорд Червелл? Беспристрастное изучение всех документов, имеющих отношение к реализации германской атомной программы, дает основания полагать, что на самом деле их достижения были гораздо более значительными, чем это хотели продемонстрировать в Великобритании и в США.
На отдельных участках работ немцам удалось сравняться с союзниками, несмотря на то что в их распоряжении имелись лишь весьма ограниченные средства для этого. Другие аспекты проекта в Германии не исследовались вообще. К ним относятся работы над созданием реактора с использованием графитовых замедлителей. Виной этому был сделанный в 1941 году профессором Боте вывод о недостаточной диффузии тепловых нейтронов в графите; никто не осмелился предположить, что Боте мог ошибаться.
Американский специалист по ультрацентрифугам профессор Дж. Бимс писал, что в 1945 году германский проект ультрацентрифуги далеко отставал от того, чего удалось добиться в США еще в конце 1943 года, когда американцы решили от него отказаться. Однако причиной этому было скорее общее авиационное наступление союзников, нежели просчеты ученых под руководством Гартека и Грота, участвовавших в создании ультрацентрифуги. Вынужденная эвакуация из Киля и Фрайбурга, а также трудности с получением необходимых материалов из Эссена и Вены, подвергавшихся постоянным авианалетам, – все это отбрасывало работы над проектом на многие месяцы назад. Немецкие ученые вынуждены были демонстрировать чудеса изобретательности, открывая собственные новые методы обогащения урана-235 в стране, не обладавшей достаточно мощной энергетической системой.
Самого пристального внимания заслуживает вердикт, вынесенный работам над урановой программой в Германии, который нашел свое отражение в секретном докладе двух ученых из Оук-Риджа. Написаный в ноябре 1945 года, этот документ был адресован доктору А. Комптону[61].
Незадолго до этого был поднят вопрос относительно целесообразности публикации всеобъемлющего американского «Отчета о плутониевом проекте». Комптону тогда сообщили, что, по данным проведенного специалистами анализа немецких отчетных документов по ядерной физике, составленных Шуманом, Эсау и Герлахом, опубликование американских документов не добавит особо новых секретов к тем, что уже были когда-то открыты немцами.
Двое ученых поставили и ответили на ряд важных вопросов: были ли известны немцам размеры решетки тяжелая вода/уран? «Ответ будет, безусловно, «да». Еще в декабре 1943 года Боте и Фюнфер отчитывались перед руководством о своих экспериментах в области определения взаимосвязи интенсивности источника нейтронов и соотношения в урановой решетке. Главным выводом, сделанным немецкими учеными, было: «Сочетание 20 сантиметров тяжелой воды и одного сантиметра металла урана наиболее оптимально для плотности 18». Американские физики прокомментировали его так: «Абсолютно к такому же выводу мы пришли в августе 1943 года (CP-923)». Таким образом, немцы работали над той же проблемой одновременно с американцами.
Далее американские физики отметили часто повторявшиеся замечания их немецких коллег о необходимости четырех тонн тяжелой воды для того, чтобы реактор стал критическим: «И эта величина является абсолютно точной». Использовавшийся в экспериментах в Германии уран был примерно такой же степени чистоты, как и материал, которым пользовались физики в США. Немецкие физики-теоретики в начале 1944 года, немногим позднее своих американских коллег, ввели у себя ту же математическую систему «рефлекторных вычислений групповой модели». Почему же им не удалось получить цепную реакцию в реакторе на тяжелой воде («Продукт 9»)? «Ответ на этот вопрос прост: у них просто не было достаточного количества «Продукта 9». Короче говоря, понимание немецкими учеными основных принципов было «сравнительно таким же», что и их коллегами в США. Единственным важным секретом, которого немцы, безусловно, не знали, было то, что продукт деления ксенон-135 выполняет в цепной реакции роль отравляющей примеси. Кроме того, им ничего не было известно о свойствах плутония-240.
В заключение двое ученых выразили сомнение в том, что захват миссией «Alsos» немецких документов оправдан с этической точки зрения. В документах содержалось много полезной информации, и американцам было бы негоже пользоваться плодами, полученными на основе этой информации, не отдав должного немецким коллегам, которые пришли к тем же выводам самостоятельно. Таким образом, как считали авторы документа, было бы недостаточно просто заявить о том, что немецкие ученые находились на правильном пути: «их мысли удивительно совпадали с нашими, а разработки велись параллельно, в то же самое время». Удивление и восхищение авторов вызвал тот факт, что небольшая, изолированная от всего мира группа ученых вражеской страны смогла достичь столь впечатляющих результатов в таких неблагоприятных условиях.
