Сергей Кремлев - Россия за Сталина! Вождь народа против жуликов и воров
Она не понимает, что Киров не просто был искренен, а говорил о Сталине, борясь за Сталина, а точнее — за дело Сталина как продолжателя дела Ленина!
Ведь это было время не «застоя», а бурного роста, причем роста в условиях острой борьбы старого и нового. Речь Кирова была поэтому не «дежурной» речью, а боевой.
К тому же масштаб Сталина и масштаб того же Хрущева соотносятся как масштаб сталинских «высоток» и хрущевских пятиэтажек.
Киров сказал о Сталине в Ленинграде и еще более ярко — в 1934 году, накануне XVII съезда партии:
«Товарищи, говоря о заслугах нашей партии, об успехах нашей партии, нельзя не сказать о великом организаторе тех гигантских побед, которые мы имеем. Я говорю о товарище Сталине, Я должен сказать вам, что это действительно всегранный последователь, продолжатель того, что оставил нам великий основатель нашей партии, которого мы потеряли вот уже десять лет тому назад.
Трудно представить себе фигуру гиганта, каким является Сталин. За последние годы, с того времени, когда мы работаем без Ленина, мы не знаем ни одного поворота в нашей работе, ни одного сколько-нибудь крупного начинания, лозунга, направления в нашей политике, автором которого был бы не товарищ Сталин, а кто-нибудь другой. Вся основная работа — это должна знать партия — проходит по указаниям, по инициативе и под руководством товарища Сталина…
..Могучая воля, колоссальный организаторский талант этого человека обеспечивают партии своевременное проведение больших исторических поворотов, связанных с победоносным строительством социализма…»
Но ведь и эта речь была не прославлением Сталина, а битвой за его линию, за ясный взгляд на ситуацию, суть которой выражалась простой формулой: «Без Сталина России не быть!»
Это понимали тогда все честные и умные люди России — от большевиков Кирова и Берии до беспартийного и не очень-то любящего большевиков академика Вернадского.
А говорил Киров о Сталине накануне того партийного съезда, на котором антисталинские (то есть антироссийские) силы намеревались дать хотя и скрытый, с кукишем в кармане, но антисталинский бой.
То есть это было время великих битв за социализм!
Сейчас иные времена… Сейчас в «карманном» энциклопедическом словаре «История Отечества», изданном в 2003 году научным (!) издательством «Большая Российская энциклопедия», в разделе «Хронология» можно найти дату: «1934, 26.1—10.2. 17-й съезд ВКП (б) — «съезд победителей». Утверждение директив 2-го пятилетнего плана. Фальсификация результатов выборов ЦК в пользу И.В. Сталина».
И это уже не отсутствие историзма, это — антиисторичная ложь, ибо здесь гнусные сплетни возведены в ранг «академически» заверенной исторической истины.
Алла Кириллина оценивает проникнутые глубокой партийностью слова Кирова в адрес Сталина так же, как написанные холуями-референтами «картонные» квазипартийные панегирики в адрес Хрущева и Брежнева… Но возможны ли были во времена этих двух последних «вождей» такие записи в личном дневнике, которые мы находим в уже знакомом читателю дневнике агронома и партизанского командира Сидора Романовича Громенко?
В записи за то же 1 февраля 1942 года есть и такие строки:
«Никогда не думал, что стану партизаном. Во-первых, с радостью узнал, что во мне нет труса. Во-вторых, могу подчиняться, признать авторитет старшего командира (это пишет якобы «сталинский раб». — С. К.)… А главная перемена вот в чем: мы все, даже и Федоров и комиссар, хотя они и партийные работники, стали еще больше коммунистами. Проходим практический курс политграмоты».
Мог ли сказать что-либо подобное о себе или о своих руководителях кто-либо из тех, кто славил «дорогого Никиту Сергеевича» или «дорогого Леонида Ильича»?
А?
Помянутый Алексей Федорович Федоров написал о Громенко: «Он не был ни партизаном, ни командиром по призванию. Он был агрономом, строителем жизни, И, конечно, не война, а именно мирный, творческий труд в полной мере раскрывал способности этого человека…»
Эти слова Федорова, при всей их внешней схожести с тем, что говорилось о людях в брежневские времена, тоже были не казенной «застойной» формулой, а правдой!
Коренное отличие эпохи Сталина от времен Хрущева и Брежнева (о временах Горбачева даже не говорю!) заключалось как раз в том, что лучшие люди сталинской эпохи все более становились коммунистами, а после наступления хрущевщины, переросшей в брежневщину, даже профессиональные партийные работники все менее становились коммунистами…
И постепенно к руководству страной приходили люди, которые вообще, изначально, не были коммунистами, а то и были скрытыми антикоммунистами.
Я не буду сейчас касаться вопроса о том, почему вышло так, Просто отмечу, что вышло именно так, и расхлебывать нам последствия этого придется…
Да, кстати, а долго ли нам придется их расхлебывать и расхлебаем ли мы их?
А это как посмотреть!
До тех пор, пока имя Сталина не займет положенное ему, то есть — первое, место в истории России, ни о каких положительных процессах в стране не может быть и речи.
Но если это произойдет, то процесс исторического, социального и экономического и нравственного выздоровления России пойдет все более быстрыми темпами…
Сталинскими темпами!
СТАЛИН послевоенный…
Этот сюжет не укладывается даже в отдельный толстый том, даже в несколько томов…
Потсдамская конференция… Восстановление народного хозяйства… Атомный проект… Внимание к работе кинематографистов… Образование мирового лагеря социализма… Создание реактивной авиации и ракетостроения… Развитие МГУ… Массовые лесозащитные насаждения по всей стране… Ряд грандиозных проектов — «великие стройки коммунизма»…
Это — лишь отдельные, выхваченные из времени с 1945 по 1953 год, элементы той мозаики, из которой составляется послевоенный Сталин.
«А дело врачей входит в эту мозаику?» — я так и слышу язвительный вопрос записного либерала.
Входит, входит…
Вот только рекомендую либералам открыть, например, толстый том документов под названием «Политбюро и дело Берия», изданный в 2012 году издательством «Кучково поле» под общей редакцией О,Б, Мозохина, Я горжусь тем, что в том числе и мои усилия по восстановлению доброго имени Берии вынудили елыдиноидов рассекретить хотя бы часть его «дела».
В упомянутом сборнике на страницах 161–168 приводится письмо в ЦК работника МВД СССР Полукарова от 13 июля 1953 года. В начале письма содержатся весьма любопытные данные о «деле врачей», из которых однозначно видна вина этих самых врачей…
И коль уж кому-то интересны «жареные» элементы послевоенной сталинской «мозаики», то сообщу, что вскоре после войны, 15 февраля 1947 года, вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О воспрещении браков между гражданами СССР и иностранцами».
А 4 февраля 1948 года был принят соответствующий закон.
Без Сталина такие вопросы в СССР не решались.
Так что, все же тиранство?
Да, сегодня некоторые утверждают (см., например, «Аргументы недел/», № 33, 2012 г., стр. 21), что, мол, этот закон, «пусть не самый кровавый — были и кровавей! — безусловно, один из самых горьких документов сталинской эпохи».
Мол, «запрет породил множество житейских драм, схожих с той, что показана в знаменитой пьесе Л. Зорина «Варшавская мелодия»…»
Множество — это сколько?
Думаю, что реально это «множество» исчислялось не более чем десятками случаев.
Ну — сотней-другой, но это — вряд ли!
Ведь любовь, достойная пера хотя бы Леонида Зорина (о Шекспире я уж молчу!), — явление нечастое. А браки по расчету или просто ветер в голове — это не в счет.
Главное же, никто из осуждающих Сталина не задается, похоже, вопросом — а сколько житейских драм принятие такого закона предотвратило?
А вопрос этот, что называется, по существу.
После смерти Сталина закон о браках отменили одним из первых… Но кто воспользовался его отменой — юные колхозницы или работницы? Молодые инженеры или ученые? Офицеры-пограничники на дальних рубежах Родины?
Нет, как запрет, так и его отмена были реально значимы лишь для двух категорий советских граждан, а точнее — почти исключительно гражданок (и почти исключительно — москвичек).
Одна категория — это писаные русские красавицы того сорта, о которых писал еще Лермонтов, констатируя полное единство в них души и тела, ибо их прекрасное тело и есть их бессмертная душа.
Вторая категория — тоже далеко не дурнушки из семей новой советской «элиты», чаще всего — чиновной.
Причем выскакивали эти красавицы и умницы отнюдь не за рабочих парней из Пекина или Праги, а за…
