Леонид Млечин - Великая война не окончена. Итоги Первой Мировой
Европейская политика – это исторически обусловленный отказ от державной политики, самоограничение суверенитета, передача полномочий от национальных государств к общеевропейским объединениям, заинтересованность в дальнейшем развитии интеграции, а не в упорном отстаивании национальных интересов.
Армия всегда считалась важнейшим атрибутом государства. Члены НАТО отказались от права распоряжаться собственными вооруженными силами, и это было зримым проявлением отказа от суверенитета. Сотрудничество в военной области привело к удивительному результату – на территории Европейского союза не воюют.
Внутри Европейского союза правительства лишились важнейших прерогатив. Они не могут печатать деньги, даже если у них дыра в бюджете. И кажется, что создание единого центра управления Европой опасно. С какой стати все должны подчиняться международной бюрократии? Приказам, которые приходят из-за границы?
Но Европейский союз взял на себя координирующие функции и помогает найти правильные пути решения проблем, корректируя национальную близорукость и ограниченность отдельных правительств. Европейский союз в годы недавнего экономического кризиса вытащил из беды страны, которые стояли на пороге краха.
Есть политики, которые на митингах призывают выйти из ЕС. Но никто не ушел…
Люди бравируют своим антисемитизмом, тянут руки в нацистском приветствии. Это не только люмпены, футбольные фанаты и завсегдатаи пивных. Антисемитские настроения вдохновляются интеллигенцией.
По всей Европе оказавшиеся в идеологическом одиночестве бывшие левые радикалы тянутся к теоретикам новых правых, которые предлагают себя в качестве интеллектуальной альтернативы тем, кто оказался без духовного пастыря. Правых и левых сплотила ненависть к современной либеральной цивилизации, то есть к тому, что создавалось Европой со времен Возрождения и Просвещения. Слышен призыв: «Левые и правые, националисты и коммунисты, соединяйтесь в борьбе против общего врага – либеральной капиталистической системы!»
Былые смертельные противники обещают идти по третьему пути, отказавшись от интернационализма, либерализма и конечно же от «американизма», от политической и культурной модели, созданной Соединенными Штатами.
Ультраправые разделились на тех, кто довольствуется совсем уж примитивными идеями, и тех, кто предпочитает более изощренную пищу.
Первых – с весьма скромным интеллектуальным багажом и повышенной возбудимостью – устраивает старая и надежная идея всемирного еврейского заговора. Более образованная и ловкая публика говорит о «культурной колонизации европейского континента Соединенными Штатами, о мире, в котором ничто уже не имеет своей ценности, но у всего есть своя цена». Вообще-то они повторяют то, что столетие назад сформулировал Освальд Шпенглер в «Закате Европы» – прагматизм и индивидуализм свидетельствуют о декадансе западной цивилизации.
Правые требуют покончить с тем, что они называют доминированием либералов в сфере культуры: «Идеи, которые они проповедуют, противоречат моральным и национальным принципам нашего общества!» Призывают сменить репертуар оркестров и кинотеатров, почистить школьные и публичные библиотеки. Цель: запретить американские фильмы и иную «чуждую» культурную продукцию:
– Запад экспортирует свои ценности, объявляя их универсальными. Но нелепо утверждать превосходство западной цивилизации. Ее исторический путь был прискорбным, ее сегодняшнее духовное состояние плачевно. Нам нужно национальное искусство, созданное своими для своих.
По мнению новых правых, Европа стала объектом культурной колонизации. Американцы навязывают Европе наднациональное государство, мировое правительство, чтобы тем самым лишить народы их идентичности. Инструмент этой колонизации – Европейский союз, экономическая и политическая интеграция. Европейцы, доказывают новые правые, должны отвергнуть интеграцию и вернуться к своим корням. Осознать свою особость, которую ни с чем нельзя спутать и нельзя изменить.
Народ рассматривается как единый организм, объединяемый коллективной особостью, которая имеет не поддающиеся рациональному познанию культурные корни и особую почву. В нацистской Германии эта метафизическая субстанция именовалась народным духом. Чужеродные – в культурно-этническом отношении – элементы, считают новые правые, должны быть исключены из народного организма. Национальную культуру следует предохранять от чуждых элементов, не допускать смешения культур…
Важно отметить: патетическим речам о национальной народной воле – грош цена. От имени народа говорят не угнетаемые «чужаками» массы, а жаждущие должностей и хлебных мест идеологи.
Политические симпатии европейцев постоянно меняются. Скажем, полтора десятилетия назад правые вышли из доверия, были деморализованы и пребывали в прострации. На политических горизонтах Европы редко можно было встретить одинокую консервативную душу. Наступит момент, когда симпатии избирателей вновь вернутся к левым. Но прорастут семена ненависти, которые сеют ультраправые.
Они выпустили на свободу страшных монстров. Опираясь на свою «чистопородность», разжигают ненависть ко всем тем, кто не подходит под установленные ими стандарты.
Современные ультраправые политики твердят, что они не наследники Гитлера и Муссолини, что они вовсе не нацисты и не фашисты, что они уважают демократию и не любят насилие. Марин Ле Пен или Алессандра Муссолини так милы…
Сами они уголовных преступлений не совершают. Но разве не эти респектабельные политики воспитывают в молодежи ненависть к «другим» и «чужим»? Не они ли натравливают молодежь на иностранцев? И разве благообразные и респектабельные члены парламента, идеологи крайне правых, издатели подстрекательской националистической литературы не должны нести ответственность за тех, кто претворяет их слова в дела?
Часть восьмая американский десант,
Или превращение в Великую Державу
В начале XX века Америка пребывала в уверенности, что большая война немыслима. Газета «Чикаго трибюн» в номере от 1 января 1901 года обещала: «XX век станет веком гуманности и братства всех людей». Накануне Первой мировой американцы думали, что новая война невозможна, потому что все государства экономически взаимосвязаны друг с другом.
1 августа 1914 года газета «Нью-Йорк таймс» писала: «Какое счастье, что наша страна думает сегодня только о том, как война повлияет на наши материальные интересы, в то время как наши несчастные иностранные друзья размышляют о выживании самих народов и о личных страданиях».
4 августа президент Соединенных Штатов Вудро Вильсон объявил о нейтралитете Америки по отношению к войне, начавшейся в Европе. И предложил воюющим державам посредничество для заключения мира.
Германия и ее союзники ответили отказом. В Берлине пренебрежительно относились к США. В германском Генштабе посмеивались над американским военным потенциалом: «между Бельгией и Португалией». Это было недалеко от истины, но немцы недооценили мощь быстро растущего индустриального гиганта.
Кайзер Вильгельм II считал американский капитализм уязвимым. Презирал американцев – один удар, и они запаникуют. В Генеральном штабе еще в 1903 году разработали «Оперативный план № 3». Имелось в виду в случае войны отправить к американским берегам шестьдесят боевых кораблей и сто тысяч солдат с заданием обстрелять Манхэттен и захватить Бостон. Кайзер опасался роста США и ненавидел западные ценности – индивидуализм, торговлю, либерализм.
Слезы президента
В 1916 году кандидат от Республиканской партии и недавний член Верховного суда Чарлз Эванс Юз лег спать, будучи уверен, что избран президентом США. Однако штат Калифорния, удивив всех экспертов, отдал предпочтение Вильсону. Мнение калифорнийцев изменило итог голосования. На следующее утро один корреспондент позвонил Юзу, чтобы побеседовать с ним. Секретарь Юза ответил:
– Президент почивает и не может соединиться с вами, пока не встанет с постели.
На это журналист резонно заметил:
– Когда он проснется, передайте ему, что он уже больше не президент.
Вудро Вильсон выиграл выборы небольшим преимуществом голосов. Он был первым ректором университета, который добрался до вершин политической власти.
Он родился в Вирджинии в 1856 году, как раз перед началом Гражданской войны в Америке. В определенном смысле он всегда оставался южанином – в отношении к женщинам и темнокожим. Но он принял итоги войны и восхищался Линкольном. Он учился в Принстоне, работал адвокатом. Но ему нравилось преподавать и писать. В 1902 году он возглавил Принстон и превратил его из тихого колледжа в один из главных университетов страны.
Его карьера казалась сплошным триумфом, но были и темные моменты: депрессии и болезни. Он умудрялся создавать себе много врагов. Не прощал тех, кто смел с ним не соглашаться. Как выразился французский посол в Вашингтоне: «Если бы он жил пару столетий назад, он стал бы чудовищным тираном, потому что он в принципе не может себе представить, что он может быть неправ».
