Владимир Лакшин - Солженицын и колесо истории
В редакцию заходят, спрашивают: верно ли, что Тв[ардовский] написал письмо, в кот[ором] отрекается от С[олженицы]на. Были Вознес[енский], Можаев. Слух пошел оттого, что В[оронко]в, видимо, читал запись телефон[ного] разговора с А[лександром] Т[рифоновичем] на активе.
Ис[аич] болел гриппом, и вообще все его хвори взбунтовались, но, кажется, теперь здоров. Говорит: «они хотят, чтобы я из своего дома ехал в Англ[ию] или Америку, нет уж, пусть-ка они из моего дома едут в Китай».
Оч[ень] доволен тем, что его письмо так широко цитировано в «Л[итературной] г[азете]». Думает, что молодежи это будет интересно. Гов[орит] еще, что его насильственно оторвали от его занятий историч[еской] темой и повернули к современности (так бы он еще 3–4 года тихо просидел за работой). В С[оюз] С[оветских] П[исателей] его не возвратят, да и не надо. А он спокойно возвращается к своей работе. М[ожет] б[ыть], он их и пересидит? <.. >
30. XI.69
Нат[алья] (Ильина. – С.Л.) рассказ[ала], что Ис[аич] показ[ал] свое письмо Тв[ардовско]му – Чуковским. Это уже неблагородно. Ему все же неймется показать свое превосходство, и он не стесняется кинуть на Тр[ифоныча] какую-то тень.
2. ХII.69
<.. > Тр[ифоныч] – желтый и болезненный, заезжал в ред[акцию], а отсюда нанес визит Вор[онко]ву. В[оронко]в хотел обрадовать его: «Знаете, как все довольны были наверху вашим заявлением. Узнаем Твард[овского]». «Вы думаете меня этим обрадовать?» – спросил Тр[ифоныч]. «Но ведь я сказал – «к сожалению». «С[олженицы]на жали, жали и дожали, так что он потек, а как потек – возликовали». В[оронко]в снова предлагал А[лександру] Т[рифоновичу] переходить работать в С[оюз] П[исателей].
Потом А[лександр] Т[рифонович], приехав, говорил со мной, странно устроившись на креслах в коридоре. С.С. Смирнов принес пародию на Кочетова, думал повеселить, а Тр[ифоныч] спросил мрачно: а про С[олженицы[на у тебя не написано? Мне рассказал, что вчера темным вечером, света не было, гулял с Симоновым по дорожкам Пахры и гов[орил] ему: ты что все ухмыляешься, думаешь, тебя не коснется? Это роковое событие для всего С[оюза] П[исателей]. Ну что ты будешь делать? Писать? А зачем? И где, между прочим, печатать? И начал катать его, как котенка. Сим[онов] помрачнел и сказал: «Если всерьез, то я, м[ожет] б[ыть], смотрю еще безнадежнее, чем ты».
Настр[оение] Тр[ифоны[ча, как я и ждал, резко изменилось в пользу С[олженицы]на. «Борьба с талантом – безнадежное дело», – гов[орил] он сегодня.
Я поздравлял сегодня Гронского[114] на юбилее в «Известиях». Прочел две цитаты из его речей 32 г[ода]. Гнедин[115] сказ[ал] мне: «Когда вы вышли – наступила мертвая тишина, и я видел, как разевались пасти, чтобы вас проглотить». Я и сам это чувствовал – и как всегда после таких «публичностей» – огорчение, недовольство самим собой.
4. XII.69
Мишу вызывали к Пирогову. Я предчувствовал и боялся этого вызова. Дело в том, что в Л[енингра]де уже провели собр[ание] с осуждением С[олженицы]на. Естьопасение, что и дальше будут практиковать это старое правило – каждый должен расписаться кровью, – проголосовать, выступить и заклеймить. В таком случае нам конец. Если задумали использовать для этого наше партсобрание – тут и будет окончат[ельный] расчет.
Но все пока обошлось благополучно. Беседа мирная и касалась лишь вопроса о секретаре: не хотят менять М[ишу] на Вин[оградо]ва[116].
Тр[ифоныч] приехал – его, видно, мучает, бездействие, и он обдумывает, не написать ли письмо по поводу Ис[аича]. Вчера перечитал «Ив[ана] Ден[исовича]» и вспоминал, как впервые прочел его, и пошел читать на кухню второй раз – вслух, М[арии] Ил[ларионовне]. Она мыла посуду, но скоро бросила, не могла. Потом месяцы борьбы за эту вещь – и звонок В.С.Лебедева, что Н[икита] С[ергеевич] слушал чтение и на 3-й день остановил все дела, чтобы дослушать повесть. Тр[ифоныч] гов[орит], что плакал с телеф[онной] трубкой в руках. И теперь перечитал придирчиво, абзац за абзацем. Никаких пустот, написано сжато, как скрученная и мелко исписанная арестантская записка. «Но я сделал открытие, хотя, м[ожет] б[ыть], вы меня осудите. Это вещь «анти» – с <нрзб.> тех, кто сейчас гонит С[олженицы]на». 2 мира: лагерь и охрана, и он до конца и навсегда лагерный человек. <.. >
8. ХII.69
Тр[ифоныч] занят архивом. У него, по его словам, около 100 писем Ис[аича]. «Подобрал их, сложил в одну папку – и как покойника вынес».
Притча: «А вы откуда? Из Тьмутар[акани]. Вот где отдыхать хорошо!»
Собрание, приехал секрет[арь] райкома Пирогов. По его настоянию Миша оставлен еще на один срок. Вел себя тихо и благожелательно. Гов[орил], что 420 организ[аций] в р[айо]не, 47 тыс[яч] ком[мунис]тов, а он вот к нам приехал (утром был на партсобр[ании] в район[ном] КГБ, там 11 чел[овек] вся организация).
Тр[ифоныч], кот[орый] не умеет лгать даже в чрезвыч[айных] обстоятельствах, устало и трудно гов[орил] о письмах читателей.
Мы боялись П[ирого]ва, не будет ли он нас приводить к присяге, заставлять расписываться кровью в связи с делом С[олженицы]на, ну а он, кажется, боялся нас. И все были счастливы, что обошлось без эксцессов[117].
13. ХII.69
<…> На совещ[ании] Марков сказал неск[олько] слов о Солж[еницыне], похвалил Рязанскую организацию – «небольшую, но зрелую», в отличие от Моск[овской], видимо.
Михалков <…> соединил имена С[олженицы[на и А.Кузнецова (его речь печатала «Моск[овская] правда»). Но дальше все затихло. О «Н[овом] м[ире]» никто не поминал. Дем[ичев] выступил в заключение как миротворец: ни имен, ни названий. Впрочем, сказал, что он согласен с Чингизом во всем, что тот говорил. Рассказывают, что некоторым «ультра», вроде Соболева, не дали слова, и они ходили красные, надутые. Считают, что Дем[ичев] впал в либерализм и т. п.
Ив[ан] Серг[еевич][118] всем интересовался, особенно же С[олженицы]ным. Лид[ии] Ив[ановне] в больнице стало хуже. Да и сам старик неважно себя чувствует. Тут как-то оступился на улице и упал в канаву, вырытую для газопровода, что ли. Прохожий его вытянул оттуда. «На старости лет открылось у меня новое зрение на людей. Людям приятно делать доброе. Москвичи бегут, подняв хвост. Но вот попросишь перевести через дорогу, он остановится, хвост опустит и с большой охотой переведет, нежно даже, предупредительно так». <…>
Еще одна версия повода к исключ[ению] Ис[аича]. Будто бы в свой последн[ий] приезд в М[оск[ву Гусак поставил этот вопрос перед Бр[ежневым]. С[олженицы]н – один из поводов, начавших «события» в Чехословакии. Он куда более радикально высказался, чем многие чешские писатели, – а ему ничего.
24. XII.69
Рассказ[ывают], что Воронков выступил в минувш[ую] пятницу в ЦК комсомола. Говорил, что С[олженицы[н материально вполне обеспечен, живет на доходы с загран[ичных] изд[аний]. «Разве у него такой костюм, как у меня? Вы бы посмотрели… 2 квартиры в Рязани, машина». Вот каково бесстыдство царедворца! Сказал, что с журналами С[оюз] П[исателей] будет разбираться в ближайш[ее] время, в первую очередь с «Н[овым] м[иром]». <…>
О речи Демич[ева] на пленуме союзов гов[орят] упорно, что была она еще накануне совсем иная – с выпадами грубыми против С[олженицы]на и «Н[ового] м[ира]». Видно, где-то обсуждалась, и советовали не дразнить западных гусей. Оттуда сыпятся протесты – французы, в том числе Сартр, Арагон, Стиль даже, англичане во главе со Сноу, Пэн-клуб и т. п. забрасывают правительство телегр[аммами] и письмами, грозят культ[урной] блокадой. Конечно, нам бы это нипочем, но как-то вступать в новую свалку – ни к чему.
Тр[ифоныч] гов[орит]: «Они хотели наказать его (С[олженицы]на) исключением из Союза, а наказали мировой славой».
25. ХII.69
<…> Рассказ[ывают], что на концерте, где исполн[ялась] 14-я симф[ония] Шост[аковича], был Исаич. Публика окружила его в антракте, он раздавал автографы. Легенда прибавляет, что ему устроили овацию.
28. XII.69
Забегал под вечер Пал Фехер. Он на 3 дня в Москве. Только что был в Словакии. Со слов Лацо Новомесского гов[орит], что Г. оч[ень] огорчен делом С[олженицы]на, едва не до слез. Что это – лицемерие или правда, и слухи не верны?
На приеме в Окт[ябрьскую] годовщину в сов[етском] посольстве был Лукач. Его доставил В.В[оронцо]в. Кадар 11/2 часа с ним говорил наедине – это произвело сильное впечатление на присутствовавших.
30. XII.69
<…> Приходила Люша «по поручению» Солж[еницына] – за письмами. А[лександр] Т[рифонович] ее выставил, и был прав.
Волновался А[лександр] Т[рифонович] и по поводу перевода на 1200 р[ублей], присланного ему какой-то старушкой. Старушка решила сделать его своим душеприказчиком – и велела отправлять Ис[аичу] деньги. <…>.
I.70
<.. > Получили п[ись]мо от А[лександра] И[саевича]. Отдам его А[лександру] Т[рифоновичу] и решил переписать:
