Серийный убийца: портрет в интерьере (СИ) - Люксембург Александр Михайлович
(Из «Дневника»)
Читатель, конечно же, догадывается, что убийца не мог никуда взять с собой написанную задним числом тетрадь своего псевдодневника и что вешаться не входило в его текущие планы.
Еще более туманное, нарочито недостоверное и иллюзорное описание данного эпизода мы обнаруживаем в протоколе одного из первых после ареста преступника допросов.
Помню, далее мы куда-то идем то ли с Леной, то ли с какой-то женщиной. Помню какое-то здание и ступеньки, и я на них сижу. Потом меня кто-то заводит в это стеклянное здание, помню, большую пустую площадь и какие-то проходы и комнаты. Было светло. Помню, много полок, и на них что-то стояло и лежало. Помню, что-то типа шума или крика и якобы то ли Лена, то ли не Лена меня потом бьет, толкает куда-то, выпихивает. Я, наверное, не понимая, в чем дело, что-то неправильное предпринимал: ведь голова не соображала ни черта. Помню, что-то типа трупа монстра-женщины, без лица естественного, резко повернулось ко мне, и я имевшимся у меня в руках штыком куда-то стал её бить. По обе стороны от меня что-то стояло, и было, как мне показалось, тесно. Это существо, видимо, затаилось или замерло, оно лежало на полу. Откуда-то Лена появилась, и куда-то мы этого монстра тащили. Вижу, внутри этой женщины что-то зашевелилось, вроде как в животе, и, чтобы оно не вылезло, я в него бил штыком. Лена куда-то исчезла, я, кажется, искал её по каким-то комнатам. Потом вижу: она стоит в центре этого здания с сумками и зовет, что ли, меня, а я не могу выйти из проходов. Кажется, я что-то беру с полок и кладу в сумку что-то и куда-то иду. Куда делась Лена, не знаю. И как вышел из здания, тоже не помню. Деревья вокруг большие, железная дорога, и я куда-то иду.
Проснулся я в какой-то яме около бугра, с другой стороны железная дорога и, как мне кажется, я укрывался от дождя то ли простыней, то ли халатом, потому что это, кажется, белого цвета было. Мне было холодно, и я пытался развести костер на том же месте, но костер, как мне кажется, не получился, но огня немного было. Около себя я обнаружил какой-то пакет полный, он лежал на земле и из него выкатилась бутылка с водкой. Я её выпил и чем-то закусывал.
Как я дошёл домой, не помню. Но на следующий день я обнаружил у Лены под кроватью два целлофановых пакета с водкой, шампанским, шоколадками и палкой колбасы. Я вспоминал, где я мог быть и что могло случиться. А она, Лена, мне говорила, что я магазин выставил. «Неужели, — спросила она, — ты ничего не помнишь?» И сказала, что я там убил женщину и мужчину.
Где-то через день или два Лена сказала, что убийство в магазине в Каменоломнях по телевизору показывали и просили жителей, если кто что видел или знает, чтобы сообщили в милицию. «Так что, — говорит, — тебя ищут, а я, если что, делов твоих не знаю и никуда с тобой не хожу и не ходила». Я тогда у Лены спросил: «Ведь ты же была со мной. Неужели не могла остановить? Я же и без убийства мог разобрать стену в магазине в Каменоломнях, и много чего набрали бы, а из-за пакета с водкой, шоколадом, шампанским жизни людей лишил». Лена не стала со мной разговаривать и ушла на кухню к дяде Жоре, хозяину дома. Я пришёл к ним и сказал, что если её сын или она дотронутся до тех пакетов, что стоят под кроватью, то я ей голову разобью до самой задницы. Также её еще раз предупредил, чтобы она меня не нервировала, и не грубила, и не наглела. Я уже не человек и не животное, и у меня в голове нездоровая обстановка. Делаю то, чего и сам не желаю, о чем не думаю и не гадаю. Я ей также говорил, что если она хочет, то пусть убьет меня. Штык, мол, у тебя, можешь хоть сейчас меня проколоть, мне все равно, я смерти не боюсь, все равно меня расстреляют рано или поздно. Также я Лене говорил неоднократно, что я её убивать не собираюсь, скорее, она меня уберет.
(Из протокола допроса от 20 июля 1995 г.)
Впрочем, несмотря на свое не вполне адекватное состояние в момент непродуманного, похоже, заранее убийства, Муханкин не забыл прихватить с собой кое-какую снедь: шампанское, колбасу, конфеты, шоколадки и еще кое-что, попавшееся ему под руку.
Мы уже заметили, что о Елене Левченко Муханкин высказывается, как правило, резко и презрительно. Скажем, так:
Стараюсь меньше пить, но не всегда это удается. Лена пьет со всеми подряд. Шаблается, где попало.
(Из «Дневника»)
Чтобы подчеркнуть, что дело вовсе не в его субъективных пристрастиях, наш специфичный повествователь привлекает иной раз и суждения третьих лиц, которые, в соответствии с его замыслом, должны подкрепить его оценки. Так, в «Дневнике» возникает порой некая «тетя Фая».
Тетя Фая, соседка, говорит, что я зря связался с Леной. Она говорит, что Лена — сволочь. Я-то в этом убедился. Если б знала тетя Фая, кто я такой! Я сказал, что живу на Красина и что я женат, а с Леной просто дружу.
Елену Левченко рассказчик стремится изобразить еще худшим монстром, чем он сам.
И девчонку убили. Шакалы позорные, справились. Ну ладно, я гад, но это же женщина, она же тоже мать. Она, крыса, не знает, что я вешался ночью в парке, да люди сняли. Видать, пока не судьба, а она еще улыбается и живет как ни в чем не бывало. А эти трупы вокруг меня уже ходят, и руки их тянутся ко мне. Они ни дня покоя мне не дают. Ей бы это, а она еще шутить изволит. Курит, как мужичка. Терпеть не могу. Еще и лезет ко мне своей прокуренной рожей. Коблиха [активная лесбиянка] воркутинская чище, чем она. Нужно будет съехать хоть на время от тебя, курва. Прошу, чтоб убила меня. Не убивает. Может, потом убьет, и за то спасибо — хоть одно доброе дело сделает. А девчонку она задушила. Я её не убивал. У меня не хватило бы силы и ума в таком состоянии. Свое мне внушает, навязывает. Чёрт с тобой, делай из меня дурака! Все равно уже ни Галы, ни её дочки не вернуть.
(Из «Дневника»)
Отметим явную странность в процитированном фрагменте. Муханкин без всякой видимой причины заявляет, что он будто бы просил Елену Левченко убить его. Значит, она в принципе на такое способна. Правда, в силу своих отвратительных личностных свойств, она отказывается помочь ему подвести черту и закончить счеты с нашим грешным миром. Но, может, все-таки когда-нибудь смилостивится?
Зафиксируем в памяти данный пассаж. Мы к нему еще вернемся.
Левченко Муханкин стремится представить инициатором убийств. Именно она, настаивает он, подталкивала его к самым жестоким деяниям.
Сегодня Лена предложила убить почтальоншу. Говорит, что должна разносить пенсию и сумма будет большая. Я этого не хочу делать и отказался, за что Лена на меня окрысилась и что-то, видно, задумала сделать, но что у неё на уме, не пойму. Я тогда в марте отказался убить её подругу с Артема, которая живет с бабушкой, а сама торгует на базаре артемовском. Лена говорила, что она «полная» [богатая]. Когда я отказался, она сказала, что я не мужик, а тряпка. В Соцгородке у неё другая подруга глуповатая. Мы ходили к ней с Леной домой, но я не пошёл в квартиру. Когда мы шли по улице в сторону базара, Лена подругу эту зазывала к себе домой. Я у неё спросил: «Зачем это все?» Она мне ответила уже тогда, когда подруга эта ушла от нас по своим делам. Говорила, что в хате у них можно многое взять. Надо было убить эту дуру, а затем её мать и забрать все, что есть у них дома. Я тогда Ленку о… трехэтажным матом и попросил меня на это не толкать. Сказал, что если будет этим доставать, я её изуродую как Бог черепаху.
(Из «Дневника»)
В более поздних записях Муханкин начинает подчеркивать будто бы исходящую от Елены Левченко опасность.
Нашёл в вазе у Лены фентеля и серьги, пошёл и продал их скупщику золота нерусскому, а он еще меня умудрился к ювелиру затянуть, проверить, золото это или подделка, триста тысяч, гад, за все дал. Ну и пусть. Все равно я их пропью и нищим раздам. Пусть помянут Галку с дочкой. И меня, наверное, тоже. Уже и жить не хочу. Может, меня уже ищут и на след вышли. Быстрей бы! А эта крыса говорит, что она с собой покончит, если её посадят. Говорит, что будет меня грузить [обвинять], а я, говорит, скажу, что ничего не знаю. Да и говори, что хочешь, мне какая разница! Пусть, что хотят со мной, то и делают! Поеду, наверное, к Марине в Зерноград. Нужно как-то от Лены сваливать. Что-нибудь придумаю для отмазки и поеду.
