Филип Шенон - Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны расследования
Показания миссис Коннелли были во многих отношениях не менее важны, чем показания ее мужа: поскольку сама она не была ранена, ее воспоминания не были искажены потрясением и физической болью. Но в том-то и заключалась проблема для Спектера: волевая и с хорошо подвешенным языком первая леди Техаса была твердо убеждена в том, что в ее мужа и в президента попали разные пули. Она считала, что первая пуля угодила Кеннеди в горло – она знает это, сказала миссис Коннелли, поскольку после первого выстрела обернулась и увидела, как президент тянется рукой к шее, – а вторая пуля, вылетевшая спустя несколько мгновений, поразила ее мужа в спину. Череп президента, по ее словам, разбила третья пуля, и к тому времени ее супруг уже упал, раненый, ей на колени.
Когда Коннелли смотрели фильм, Спектер ощутил, какое влияние Нелли Коннелли способна оказывать на мужа. Пара заспорила о том, она ли притянула раненого супруга себе на колени или он сам рухнул. Нелли настаивала: она притянула его, заставила лечь.
– Нет, Джон, – отвечала она, – ты не упал, я тебя притянула.
Так, по воспоминаниям Спектера, они спорили некоторое время, «несколько раз повторили одно и то же»7. Дэвид Белин, также наблюдавший этот спор, запомнил, что супруги Коннелли умолкли, лишь когда спохватились, что в помещении присутствуют другие люди, слушают их спор. Миссис Коннелли попросила остановить фильм, супруги вышли, и, по словам Белина, «когда Нелли Коннелли и губернатор вернулись, они уже пришли к согласию – приняли версию миссис Коннелли»8.
Спектера обеспокоила легкость, с какой миссис Коннелли переубедила супруга, тем более что совпавшие таким образом показания обоих Коннелли могли стать вполне убедительным доводом против версии одной пули. Впоследствии миссис Коннелли написала, что была убеждена: ее муж не мог быть ранен той же пулей, что и президент. Она настаивала: у мужа хватило времени повернуться в машине сначала назад, а затем вперед после того, как прозвучал первый выстрел, и прежде, чем он сам был ранен. «Даже заговоренная пуля так долго в воздухе не продержится», – утверждала она9.
После ланча супруги Коннелли вернулись в здание Организации ветеранов зарубежных войн для официальной дачи показаний. Комиссия собралась в полном составе. По словам Спектера, он впервые увидел, чтобы сенатор Рассел явился в офис комиссии заслушивать показания свидетелей, – вероятно, решил Спектер, он пришел из солидарности с коллегой, губернатором южного штата (Рассел, состоявший в Демократической партии, до избрания в Сенат в 1932 году занимал пост губернатора Джорджии). Спектера поразило одиночество Рассела, человека, не имевшего никакой личной жизни за пределами Сената. «Рассел был безупречно одет в синий костюм, белую накрахмаленную рубашку – и горчичные носки, едва доходившие до лодыжек, – рассказывал Спектер. – Он был холостяком, и никто не следил за его носками»10.
Губернатор Коннелли давал показания первым. От его показаний дурнота подступала к горлу, особенно в той части, когда он описывал события внутри лимузина после того, как кортеж завернул за угол на Элм-стрит и приблизился к складу учебников. «Я услышал звук, который сразу же принял за выстрел из винтовки, – сказал губернатор Спектеру. – Инстинктивно я обернулся вправо, поскольку выстрелы, казалось, раздавались у меня за правым плечом… Мне в голову пришла только одна мысль: это покушение на убийство»11.
Коннелли сказал, что не помнит, слышал ли второй выстрел – тот, которым, по его мнению, он был ранен, – но «то ли я был в состоянии шока, то ли удар был настолько сильным, что звук мной никак не был отмечен». Зато он почувствовал этот выстрел: «Я почувствовал, как будто меня ударили в спину». У него из груди, продолжал Коннелли, полилась кровь, и он решил, что вот-вот умрет. «Я знал, что я ранен, и, судя по количеству крови, тут же решил… что, вероятно, ранен смертельно».
«Я скрючился, – рассказывал губернатор, – и миссис Коннелли притянула меня к себе на колени. Так я и лежал, головой у нее на коленях, все это время в сознании и с открытыми глазами».
Затем он услышал еще один выстрел, как ему потом сказали – третий. По его словам, он решил, что стреляли в Кеннеди. «Я отчетливо слышал выстрел. Я слышал, как пуля попала в него, – сказал он. – Мне и в голову не приходило, что она могла попасть в кого-то еще, кроме президента».
Внезапно, рассказывал он, пассажирское сиденье покрылось кровью и частицами человеческой плоти. Плоть была «бледно-голубой – мозговое вещество, которое я сразу узнал, и это я очень хорошо помню». У него на брюках, сказал Коннелли, оказался «кусок мозговой ткани размером почти с большой палец». И он помнит, как закричал: «О, нет, нет!.. Господи, они нас всех убьют!»[14]
Коннелли разделял мнение своей жены, что они с Кеннеди были ранены разными пулями. «Тот человек стрелял трижды, и все три раза попал в цель, – рассуждал он. – Очевидно, он был опытным снайпером». Губернатор также сказал, что президент уже после первого выстрела молчал, а вслед за последним выстрелом он слышал, как миссис Кеннеди закричала: «Они убили моего мужа… у меня на руке его мозг!»
В ответ на просьбу Спектера описать полученные им раны Коннелли высказал предположение, что проще будет показать их членам комиссии и пусть они судят сами. «Если комиссии это интересно, я готов вам их показать. Нет возражений?»
Возражений не последовало, и Коннелли, сняв рубашку, указал сперва на входное отверстие чуть пониже правой лопатки, затем повернулся и показал то место, где пуля вышла из груди. Спектер запомнил «длинный, уродливый шрам диаметром в десять сантиметров под его правым соском». Эта сцена породила единственный забавный момент за весь мрачный день допроса. Спектер рассказывал, как едва подавил смешок, когда в помещение зашла секретарша Рэнкина Джулия Айде и была шокирована при виде обнаженной груди губернатора. «Она зашла в разгар слушаний и увидела Коннелли без рубашки – разинула рот и выскочила вон»12.
Показания Коннелли были на руку Уоррену и тем, кто считал, что Освальд действовал в одиночку, ведь губернатор заявил, что тоже в этом уверен. «Перед нами индивидуум с совершенно запутавшимся, больным умом, который по какой-то причине захотел… нишу в исторических книгах этой страны». Коннелли был также убежден, что все выстрелы раздались сзади, со стороны Техасского склада школьных учебников.
В своих показаниях Коннелли высказал мысль, что Освальд мог покушаться на него, как и на Кеннеди. Прежде чем занять пост губернатора в результате выборов 1962 года, Коннелли возглавлял Министерство военно-морских сил, то есть в его подчинении был в том числе и корпус морской пехоты. Еще из России Освальд обратился к Коннелли с письменной просьбой отменить позорное увольнение с лишением прав – Освальда выгнали из корпуса после попытки дезертировать. Просьба была отклонена. Возможно, Освальд все еще помнил с обидой эту свою непочетную отставку, когда прятался на Дили-Плаза. Вполне возможно, сказал Коннелли, что «я был такой же мишенью, как и любой другой».
Коннелли закончил почти трехчасовые показания и собрался уходить. Спектер видел, как недоволен Уоррен – вновь рассердился на педантичную манеру Спектера вести допрос, которая отнимала много времени. И когда вслед за мужем перед комиссией предстала и приняла присягу миссис Коннелли, Уоррен перехватил инициативу:
– Миссис Коннелли, не могли бы вы рассказать нам эту историю, как вы ее восприняли, а мы постараемся побыстрее?
Обещание Уоррена – «постараться побыстрее» – было адресовано Спектеру, и тот это понимал.
Показания Нелли Коннелли оказались столь же душераздирающими. В первые мгновения после выстрелов она, как и ее муж, решила, что он ранен смертельно. «Потом появилось почти незаметное движение, совсем небольшое, но оно подсказало мне, что жизнь еще теплится, и тогда я стала твердить ему: “Все в порядке. Лежи тихо”». Затем миссис Коннелли услышала третий выстрел. «Словно гильзы от картечи просыпались на нас», – рассказывала она. Однако это была не картечь. «Я видела плоть, мозговую ткань или что это, просто человеческую плоть, по всей машине и на нас обоих». Она, как и ее супруг, полагала, что выстрелы раздались сзади, со стороны книжного склада. «Сзади от нас… правее».
Уоррен искал собственные доводы в пользу версии одной пули. Работая в 1920-е и 1930-е годы в офисе окружного прокурора в Оукленде, он участвовал в разбирательстве многих убийств и знал, что пули входят в тело под самыми разными углами и могут пройти сквозь одно тело в другое, поэтому ему казалось вполне вероятным, что пуля, пробив шею Кеннеди, затем попала в Коннелли. Уоррена убедил аргумент, что пуля, ранившая Кеннеди, «прошла только сквозь мягкие ткани» и у нее еще хватило скорости, чтобы ранить человека, сидевшего в лимузине прямо перед президентом.
