Серийный убийца: портрет в интерьере (СИ) - Люксембург Александр Михайлович
Кровавая драма разыгралась 18 марта 1995 года, и в описании Елены Левченко она выглядит так:
В пятницу я вместе со своим знакомым по имени Володя была в гостях у Галины. Тогда же мы договорились встретиться с Галиной на следующий день — в субботу — в 17 часов. Я так поняла, что у Галины М. и у Володи были взаимные симпатии друг к другу. Встретиться мы решили у Галины — просто посидеть, поговорить. На следующий день, как я уже говорила, в субботу, я вместе с Владимиром пришла домой к Галине. Мы посидели у Галины примерно полчаса. Дочь её также была дома. В доме у Галины спиртного не оказалось, поэтому Владимир предложил прийти к нам… Галина согласилась, и мы пошли. Когда мы выходили из подъезда дома, то я видела, что рядом стояла легковая машина и с Галиной поздоровался какой-то мужчина. Галина шла под руку с Владимиром, а я вела под руку дочь Елену. По дороге мы пошли в сторону школы. В районе, где уже были постройки в виде частных домиков, Галина встретила женщину лет 40, с которой поздоровалась. Эта женщина несла сумку и пожаловалась Галине, что ей некому помочь и она даже сумки сама таскает. Из знакомых больше по дороге никого не видела… Когда мы пришли домой к нам, то дети пошли играть в другую комнату. Галина помогала Владимиру накрывать на стол. Затем мы поужинали, выпивали спиртное. Было заметно, что Галина опьянела. Просидели мы в доме около полутора часов. Дети — мой сын шести лет Дмитрий и Елена — играли в доме. Затем Владимир предложил нам пойти прогуляться. Я и Галина согласились. Дети остались дома. Мы ушли. На улице уже было темно. На Галине М. тогда были надеты черные «лосины», сапоги коричневого цвета на каблуке, свитер темного цвета, капор синего цвета, пальто на синтепоне. Владимир был одет в коричневые брюки (насколько я помню), черную куртку типа ветровки. Был ли у него головной убор, я не помню…
Мы пошли по улице в сторону автовокзала. Шли мы по тротуару вдоль асфальтированной дороги, которая ведет из города Шахты в сторону поселка Каменоломни. Затем свернули с асфальта и пошли по грунтовой дороге в сторону частных доллов. Галина даже постучалась в какой-то дом, но я не поняла, в какой. Вышел какой-то пожилой мужчина и обругал нас за это. Володя отстал от нас. Затем Галина сказала, что она пьяная и хочет спать. Мы решили пойти домой. Галина предложила выйти на асфальтированную дорогу через овражек. Я шла с Галиной под руку. Когда мы спустились в овражек, то Галина шла от меня по левую руку. Вдруг Галина упала. Я подумала, что она споткнулась, но тут увидела сзади Владимира. У него в руке была металлическая труба сантиметров 50. Владимир оттолкнул меня в сторону. Я испугалась, но продолжала стоять рядом. Я боялась закричать, потому что думала, что Владимир может убить меня, а затем моего сына. Владимир наклонился к лежащей на земле Галине. Я видела, что Владимир снял с Галины пальто и дал его держать мне. Я взяла пальто. Затем Владимир задрал кверху свитер Галины и начал колоть её в грудь. Колол Владимир Галину трубой, которую держал в руках. С одного конца трубы в неё было вкручено лезвие примерно сантиметров 15. Я раньше видела дома у Владимира эту трубу с выкручивающимся лезвием. Но я не видела, чтобы Владимир брал эту трубу с собой, когда мы шли гулять. После этого Владимир снял с Галины серьги и обручальное кольцо, а также серебряные кольца. Все это он положил себе в карман брюк. После этого я сразу спустилась к асфальтированной дороге. Я была испугана и стала ждать Владимира на дороге, поскольку он мне сказал, чтобы я его подождала. Минут 10–15 Владимира не было. Когда он спустился ко мне, то сказал, что оттащил Галину в кусты и бросил её там, а также сообщил, что разорвал ей влагалище трубой. Трубу, которой Владимир колол Галину, он забрал с собой.
Когда мы пришли домой, дети уже спали. Владимир затем вышел из дома и отсутствовал минут 40. Когда Владимир пришёл, то сказал, что ходил за ключами от квартиры, которые оказались у Галины М. в сапогах. Владимир сказал мне, чтобы я с ним пошла на квартиру к Галине, чтобы взять оттуда какие-нибудь вещи. Я согласилась, и мы пошли. Дети остались спать дома. В квартире Галины мы взяли хрусталь, фарфоровую посуду, набор вилок, ложек, ножей из нержавеющей стали и другой набор из металла желтого цвета. Также Владимир взял там одежду, чистые простые. Все это мы погрузили в черную и коричневую большие сумки. Эти сумки мы принесли к нам в дом…
(Из протокола допроса от 11 мая 1995 г.)
Хотя в интерпретации Елены Левченко ей отведена в целом пассивная роль, необходимо отметить, что, несмотря на это, она достаточно наглядно раскрывает уготованные ей в муханкинском плане функции помощницы и соучастницы. Мы можем также представить себе, что она должна была испытывать, когда у неё на глазах Муханкин заколол Галину М. ударами штыка (в общей сложности он нанес более 30 ударов).
Наверное можно поверить Левченко, когда она утверждает, что Муханкин отослал её подальше, к дороге, прежде чем приступить к наиболее «интимным» действиям с трупом. В этом овражке не было никого, кроме них троих, и потому любые утверждения в равной мере недоказуемы, но внутренняя логика психологической установки маньяка, проанализированная нами ранее, свидетельствует, что он вряд ли захотел бы иметь свидетеля в момент удовлетворения своих патологических некрофильских позывов.
Симптоматично упоминание Левченко о том, что Муханкин сообщил ей, как он распорядился с трупом Галины и как разорвал её влагалище трубой. Очевидно, что Муханкин совершенно сознательно, из садистских соображений, описывал детали своих действий, стремясь затерроризировать женщину, и он, несомненно, ощущал особое извращенное наслаждение, наблюдая за её реакцией.
Версия самого Муханкина, как нетрудно догадаться, меняет роли участников событий на прямо противоположные, и в ней именно он становится послушной марионеткой матерой, безжалостной и хладнокровной убийцы.
После убийства Сергея я до 18 апреля проживал у Лены. В начале апреля Лена мне предложила сходить в гости к её подруге Галине, у которой мы уже как-то раз были и распивали спиртные напитки. Я заметил, что у них шли разборки между собой из-за каких-то вещей Лены, которые якобы не отдает какой-то парень из соседнего дома, где Лена когда-то жила на квартире. Мне показалось, что между Галой и Леной не очень хорошие отношения, так как Лена наезжала на Галу на повышенных тонах и требовала от нее, чтобы та все забрала от какого-то парня и возвратила ей, а то хуже будет и тому парню, и Гале.
И вот мы пришли к Гале, и оказалось, что в тот день Лена с Галой договорились встретиться у Галы дома. Я в их женские разговоры не лез. Как всегда, я был подвыпивший и толченых транквилизаторов типа тазепама принял, по-своему кайфовал, и мне было хорошо да и ладно. А то, что всегда творилось вокруг, мне было до лампочки, если я под этим делом. У Галы было немного выпить водки и кое-что закусить. Лену это, по-видимому, не устроило, и она предложила Гале сходить в гости к нам домой, так как там была и выпивка, и закуска, и водки было много. Гала, видно, падкая до спиртного, согласилась пойти погулять, повыпивать.
И вот я, Лена, Гала и её дочь пошли к Лене домой. Часов, может быть, до одиннадцати ночи мы втроем выпивали. Пили водку. Потом Лена предложила нам куда-то пойти продолжить праздник — то ли к подруге какой-то, то ли к друзьям, у которых есть машина, и сказала, что после гуляния она скажет, чтобы Галу с дочкой отвезли на машине домой. Мы вышли в город и пошли по большой улице в сторону вокзала. Я, как всегда, принял снотворного порошка, который у меня был в пузырьке из-под витамина, и мне было хорошо: все в разных тонах и красках, как говорится. Лена и Гала шли впереди, а я шёл сзади них. Около вокзала Лена с Галой заспорили о чем-то. Тут что-то им приспичило. Пока Галы не было, Лена начала мне навязывать свою волю, стала настаивать, что Гале нужно дать по башке и так дать, чтобы ничего не вспомнила. Мол, тебе какая разница. Или слабо? Я отказался, сказав, что это её проблемы. Чего ради я должен её бить?
