Адольф Эрман - Государство, армия и общество Древнего Египта
Мы мало знаем о вооружении воинов эпохи Среднего царства. Рядовые воины того времени, как и воины Древнего царства, были вооружены большим луком; как отличительный знак они обычно носили на голове одно или несколько страусовых перьев, которые, по представлениям египтян, означали победу. Вокруг верхней части тела они носили узкую повязку[400]. Другие отряды войска были вооружены большим (в половину роста человека) щитом и копьем или маленьким щитом и боевым топором. Щиты были обиты шкурами. Были и такие воины, кто не имел при себе щита, но был вооружен большим топором и копьем, а иногда – только пращой.
Обращает на себя внимание то, что во времена Среднего царства египтяне прилагали много сил, чтобы укрепить против нападений варваров те слабые места, которые существовали в системе естественных укреплений Египта и назывались у них «ворота варваров». На границе с Нубией, где теперь стоит Асуан (Сиена), были «южные ворота», которые отдавались в управление иногда «начальнику юга», а иногда номарху Фив. Было еще одно особенно слабое место в обороне рубежей страны – в восточной части дельты, где длинная долина, которая в древности называлась страной Гошен, а теперь называется Вади-Тумилат, вела из самого сердца дельты прямо к разрыву в цепи Горьких озер. Стратегическую важность этого места в недавнее время (конец XIX в. – Ред.) показали военные операции англичан в Египте. В эпоху Среднего царства, а может быть, и раньше, там была построена большая крепость – «стена государя, воздвигнутая, чтобы сдерживать азиатов»; она охранялась воинами, и с ее верха дозорные всегда смотрели, не появился ли враг.
Воин эпохи Среднего царства (гробница из Асьюта, согласно W., I. 202)
Развалины одной из крепостей эпохи Среднего царства дают нам хорошее представление о плане, по которому были построены эти крепости. В Семне, в Нубии, Сенусерт III перегородил левый берег Нила огромной крепостью, от которой сохранились такие крупные фрагменты, что в показанной здесь ее реконструкции, выполненной Шипье, воображение не добавило ни одного важного элемента[401]. Эта громадная кирпичная постройка со множеством выступающих углов, неправильная в разрезе, окружена стеной. Шипье очень интересно объяснил странную смену направления наклона у наружной стены: это было нужно, чтобы к стене было труднее приставить штурмовые лестницы. Чтобы подняться на парапет стены, построенной под таким меняющимся углом, необходимо иметь гораздо более длинные лестницы, чем для вертикальной стены, имеющей такую же высоту. В одной из гробниц в Бени-Хасане есть также изображение крепости эпохи Среднего царства с подобным изменением угла наклона стены. На одной из стен этой крепости видна башня, высота которой – всего около 4,5 м и которая имела у подножия две запертые двери. Интересно, что у нас есть похожее изображение осаждаемой крепости. Осаждающие приближаются к ней под прикрытием навеса, направляют против стены длинный таран и посылают в защитников целый дождь стрел. Осажденные защищены парапетом высотой примерно 0,9 м или лежат на маленьких балконах, которые выступают под наклоном вперед, чтобы защитники могли осыпать нападающих сверху стрелами и камнями[402].
Я уже отметил, что эпоха Нового царства, в противоположность другим периодам египетской истории, была воинственной. Армия прошла хорошее обучения в войне против гиксосов, и знатные люди приобрели вкус к сражениям; к тому же политическое положение стран – северных соседей Египта в это время было таким, что они просто не могли оказать достаточно серьезного сопротивления; а потому египтяне начали наступление в Сирии. Но все же вести войну против цивилизованных сирийцев (а также сильных Митанни и Хеттского царства. – Ред.) было совсем не то, что воевать с полудикими нубийцами или бедуинами.
Крепость Семна. Реконструкция Шипье. На противоположном, правом берегу Нила стояла меньшая по размеру крепость Кумма
И вместо прежних набегов с целью захвата рабов, угона скота и опустошения полей мы обнаруживаем регулярные боевые действия. Теперь в Египте изучают стратегию как науку, и Тутмос III рассказывает нам о своих великих походах (этот фараон совершил 17 походов в Палестину и Сирию. – Ред.) со всеми подробностями; например, там, где его предки в высокопарном стиле заявили бы об уничтожении варваров, он говорит о различных дорогах, ведущих через Кармельские горы. Тон надписей, сохранившихся в гробницах тогдашних царей, кажется нам совершенно неегипетским и странным: они говорят о войне не как о необходимом зле, а как о величайшем благе для страны. В официальных отчетах того времени, где перечисляются военные походы этих царей, первый поход называют «первым» еще до того, как имел место второй, словно не было никаких сомнений, что каждый царь должен отправиться на войну несколько раз.
Для царей XIX династии эта точка зрения стала настолько естественной, что горячая любовь к сражениям считалась такой же великой добродетелью правителя, как почитание Амона. Когда царю объявляли, что «вожди бедуинских племен» объединились для того, чтобы презреть «законы дворца, его величество радовался этому, ибо он, благой бог, ликует, когда начинает сражение, он радуется, когда должен перейти границу, и доволен, когда видит кровь. Он отрубает головы своим врагам, и час сражения приносит ему больше радости, чем день удовольствий». Теперь фараон лично командует войсками в бою, и рисунки в храмах постоянно изображают его в самой гуще сражения. Как и его солдаты, фараон снимает с себя всю одежду, даже набедренную повязку и передний лоскут своей юбки. В своей колеснице, в большом кожаном колчане он везет свои короткие копья и мечет их во врагов, а из своего большого лука посылает в них стрелу за стрелой. Он даже участвует в рукопашном бою и держит под рукой свои кинжал и серповидный меч. Если мы можем верить этим изображениям боев, царь был, по сути дела, единственным воином, который, обмотав вокруг своего тела поводья своих коней и не имея рядом даже возничего, прорывался через ряды врагов; однако мы можем предположить, что это было всего лишь преувеличение льстивых скульпторов, примеру которых едва осмеливались следовать даже поэты.
Хорошо известно, что военные походы царей XIX династии не имели очень больших результатов. И все же мы не должны из-за этого считать, будто эти правители были менее воинственными, чем цари XVIII династии, поскольку им приходилось выполнять более трудную задачу, чем их предшественникам. Они столкнулись не с отдельными мелкими государствами и городами Сирии, а с могучим Хеттским царством (за несколько десятилетий до правления Рамсеса II египтяне уже имели крупные боестолкновения с хеттами. Как велась война с хеттами, хорошо показывает рассказ об одной большой битве, о которой мы знаем необычно много подробностей. Эту битву вел Рамсес II в пятый год своего царствования, во время своего второго похода против царя хеттов Муватталлу.
Для этой войны оба царства собрали все свои силы; «жалкий правитель народа хета» созвал всех своих вассалов и союзников с «краев моря», а также хорошо позаботился о том, чтобы иметь достаточную сумму на военные расходы, поскольку «не оставил после себя ни золота, ни серебра в своей стране, он опустошил все, чтобы взять их все с собой». Египетская армия медленно двигалась вперед четырьмя отрядами. Впереди был царь со своей личной охраной; сзади него на достаточном расстоянии шел первый отряд «Амон»; отряд «Ра» двигался за ним, отряды «Птах» и «Сутех» замыкали походную колонну. Так они, не встретив сопротивления и не повстречав хеттов, достигли долины Оронта в Северной Сирии, и 9-го числа месяца эпифи установили лагерь царя южнее города Кадеш. Рано утром они снялись с места и двинулись дальше к северу. «И вот, когда его величество пришел в край, находящийся к югу от города Шабтун (место переправы через реку Оронт. – Ред.), пришли два бедуина и сказали его величеству: «Наши братья, которые в качестве вождей племени находятся с правителем хеттов, прислали нас к его величеству, чтобы объявить, что мы желаем покориться фараону и порвать с правителем хеттов. Правитель хеттов сейчас находится в стране Харбу, к северу от Тунепа, и так сильно боится фараона, что не осмеливается двинуться на юг». Но в том, что эти два бедуина сказали его величеству, они солгали; царь хеттов послал их посмотреть и выяснить, где тогда был его величество, чтобы армия его величества не напала на него внезапно». Вскоре египтяне должны были узнать правду, потому что большая армия их врага поджидала их совсем близко, возле Кадеша. И действительно, «пришли два разведчика, которые были на службе у его величества, и привели с собой двух разведчиков правителя хеттов. Их провели к царю, и его величество спросил их: «Кто вы?» Когда они ответили, что они люди правителя хеттов и были посланы им, чтобы узнать, где может находиться его величество, то его величество спросил их: «А где находится он, правитель хеттов? Я слышал, что он был в стране Харбу». Они ответили: «Смотри, правитель хеттов имеет с собой много людей, которых он победоносно привел с собой из всех стран, чьи земли входят в страну хеттов, и из страны Нахарины, и из всей страны Кеде. Они вооружены, они имеют пехоту, и колесницы, и оружие, и они многочисленнее морского песка. Смотри, они стоят в боевом строю в укрытии за городом Кадеш». Тогда его величество приказал созвать к себе своих князей, чтобы они могли услышать все, что сказали перед царем эти два разведчика царя хеттов. Потом он сказал им: «Теперь вы видите, что за люди начальники крестьян и вожди стран фараона! Они каждый день стояли здесь и говорили, что правитель хеттов остается в стране Харбу, куда он убежал от его величества. Так вы, приходя, говорили день за днем. А вот, смотрите, я только что услышал от этих двух разведчиков правителя хеттов, что правитель хеттов пришел сюда со многими людьми, с таким числом людей и коней, сколько песка у моря, и находится сзади Кадеша. Так мне было сказано, а начальники крестьян и вожди, которым была доверена страна фараона, не смогли сообщить мне эти сведения».