Фердинанд Тохай - Секретный корпус. Повесть о разведке на всех фронтах
Из дальнейшего допроса явствовало, что он, не ведая того, служил банкиром для странствующего шпиона Мюллера. Ган согласился помогать полиции.
— Мюллер, — сказал он, — находится сейчас в Ньюкастле; незадолго до этого был в Ливерпуле и Портсмуте (оттуда были посланы в Голландию более ранние газеты с пометками).
Дело Мюллера стало вырисовываться с некоторой чёткостью. Установили, что он систематически помещает объявления в английских газетах — лондонских и провинциальных, а затем отправляет эти газеты в Голландию. Не подлежало сомнению, что объявления были составлены по заранее разработанному коду и заключали секретную информацию. Отправитель мог считать себя в полной безопасности: он являлся в контору газеты, давал объявление. Когда газета выходила, покупал её и, пометив объявление, посылал в Голландию. Однако Мюллер поддался искушению и рискнул однажды приписать симпатическими; чернилами роковую цифру «201», вероятно, намекая, чтобы следующий перевод был сделан на имя Гана — одного из его «банкиров» в Англии. Если бы не эта ошибка, Мюллер и вся его организация могли бы долгое время действовать безнаказанно — никто не знал отправителя газет, да к тому же карандашные пометки на объявлениях внушали лишь смутные подозрения.
Проследим дальнейшее развитие событий…
Наблюдение за Мюллером поручили опытному сыщику с инструкцией — ни в коем случае не возбуждать подозрений. Лучше потерять след Мюллера, — гласила инструкция, — чем дать заметить, что за ним следят.
Всякую корреспонденцию, поступавшую из Голландии на адрес Гана, аккуратно вскрывали, фотографировали и пересылали Гану, который, согласно инструкции, отправлял письмо ничего не подозревавшему Мюллеру. Кроме того, фотографировали все помеченные объявления в газетах, адресованных в Голландию, и подвергали их испытанию на симпатические чернила, а затем посылали по назначению.
Таким образом, всё, что Мюллер отправлял своим немецким хозяевам, и всё, что они отправляли ему, проходило через руки британской разведки. Оставалось расшифровать два кода — тот, которым пользовался Мюллер для объявлений, и код, которым пользовались авторы писем, сопровождающих денежные переводы.
После большой и кропотливой работы экспертов первое расшифрованное объявление приобрело такой вид: «Первоклассная информация за 120 фунтов стерлингов. Сведения об отправке боеприпасов для Италии».
Теперь власти решили, что пора Мюллеру понести наказание. Код и система были у них в руках. Мюллера арестовали, судили и расстреляли.[6] Но официально он продолжал существовать. Недели и месяцы прошли о тех пор, как Мюллер покинул бренный мир, а газеты с объявлениями продолжали поступать в Голландию. На «том конце» были довольны информацией, «Мюллер» даже получил надбавку от своих хозяев. Само собой разумеется, что эта информация была блестящим вымыслом, рассчитанным на дезориентацию противника. Лондонское отделение разведки успело заработать свыше 400 фунтов стерлингов у германской секретной службы до тех пор, пока пришло, наконец, письмо:
«Ввиду поступления от вас ложной информации, систематически вводящей нас в заблуждение, сим уведомляем, что ваши услуги больше не нужны».
Столь безжалостно уволенное в отставку Лондонское отделение разведки утешилось покупкой автомобиля на заработанные деньги. Машина эта и по сей день носит название «Мюллер».
Я пытался показать, как было организовано наблюдение за большим городом, его населением и корреспонденцией. Однако у разведки находилось немало и других дел.
Так, руководитель разведки Адмиралтейства отличился в распространении ложных сведений. Эта работа при правильной постановке дела может дать весьма значительные результаты. Адмиралтейство посылало своего агента в какой-нибудь порт, вроде Плимута или Портсмута, для распространения слухов среди матросов, находящихся на 6epeгу и на кораблях; слухи предварительно сочинялись в лондонском штабе. Например, надо было пустить слух о том, что флотилия истребителей из Хариджа в скором времени будет направлена в Скапа или что в такой-то день предполагаются операции на Северном море. Принимали меры, чтобы слухи проникали «под палубу», в помещение для артиллеристов и в кают-компанию. Таким образом, военное судно становилось таким гнездом слухов, что простому смертному, будь он стократ шпионом, физически невозможно было разобраться, где правда, где ложь.
Надо сказать, что разведкой фабриковалась половина слухов военного времени. Возможно, что и знаменитая история с русской армией, которая якобы высадилась в Шотландии, чтобы через Англию отправиться во Францию, исходит из того же источника. В слухе не было ни слова правды, но он передавался так обстоятельно, с такими сочными подробностями, да к тому же людьми здравомыслящими и даже известными, что его можно с уверенностью отнести к махинациям разведки; этим стремились заставить германский генеральный штаб в критический момент войны произвести перегруппировку сил.
Нельзя не упомянуть также о контрразведчиках. Контрразведка — запутанный и сложный процесс, посредством которого секретная служба шпионит за своими же шпионами.
Помню, как-то в Риме зашёл разговор о контрразведке, я, между прочим, высказал мысль, что Рим представлял собой благодатную почву для шпионажа. Почти все наши коммуникации с Салониками, Палестиной и Месопотамией проходили через Италию, поэтому десятки морских и армейских офицеров ежедневно проезжали по стране. Каждый должен был провести двенадцать часов в Риме — прямого поезда не было; обычно все они останавливались в «Континентале». Холл отеля бывал постоянно полон офицеров всех рангов и полков. Они беспечно болтали между собою, точно на всём белом свете никто не знает английского языка, кроме британских офицеров. Иной раз до вашего слуха долетали обрывки разговоров о передвижениях целых дивизий, об отправке транспортов и потерях Франции. Всё это обсуждалось свободно, и вы невольно оглядывались на штатскую публику, прогуливающуюся по холлу. Тут были итальянские офицеры, пара пожилых джентльменов и с полдюжины «хорошеньких женщин». Одни играли в карты. Другие демонстративно читали газеты, третьи сидели, курили, дремали.
Иной британский офицер, более галантный, чем его товарищи, поймав взгляд черноокой синьорины, пускался в разговоры с ней на своеобразном лингвистическом попурри, рожденном войной — полслова по-итальянски, два по-французски и три по-английски.
— Я слышал, что десятая дивизия уже отправляется из Салоник в Египет, — во всеуслышание изрекает молодой лейтенант из тщеславного желания показать, что он в курсе дел. Он даже оглядывается — хочет убедиться, что его слышат.
В тон отвечает командир «молчаливой службы» британского флота:
— «Куин» покидает Неаполь. Её база будет Таранто. И так до бесконечности… Невольно начинаешь мысленно обвинять Генеральный штаб, когда слышишь эту вредную болтовню; невольно задумываешься о том, что не мешало бы болтунам пройти курс «противошиионской» обороны наподобие противохимической.
Говоря о «Континентале», мой собеседник сообщал, — Иные мадемуазели, которых вы там видели, — ничего за других не поручусь. Дело, видите ли, обстоит так: берёшь себе на заметку несколько десятков подозрительных. Затем идёшь к итальянцам, а они говорят: «О, у неё все в порядке» или «Мы всё о ней знаем». По поводу «Континенталя» итальянцы говорят: «Ах, эти женщины безвредны. Некоторые из них — наши же агенты». Возможно, что среди них есть и контрразведчики.
Контрразведчик — агент, который шпионит за другими шпионами. Таких немного. Это цвет шпионов, они должны быть мастерами своего дела и абсолютно честными людьми.
Работа контрразведчика заключается главным образом в наблюдении, чтобы наши агенты не сходили с пути истины и не вели двойной игры. Искушение стать «двойником» величайшая из опасностей в шпионаже. Предположим, вы посылаете агента в Германию и оплачиваете его труд. Немногие узнают об этом и обращаются к шпиону с самым соблазнительным контрпредложением. Предположим, он соглашается. Что ему может помешать? Мы пускаем его обратно в Англию для доклада. А затем снова отправляем в Германию с новым заданием. Немцы пускают его в Германию для доклада обо всём, что он видел и слышал в Англии. Так он и «циркулирует». Почти невозможно поймать агента на этой, в высшей степени прибыльной, двойной игре. Контрразведчик — вот кого мы привлекаем для решения такой задачи. Контрразведчик получает от главы секретной службы список агентов, за которыми следует наблюдать, Он (или она) отмечает, где агенты живут, с кем встречаются, что делают — словом, всё, что имеет отношение к ним. Это, как я сказал, самая трудная работа во всём шпионаже — обманывать профессиональных обманщиков. А уже если контрразведчик, в свою очередь, соблазнится и перейдёт на сторону противника, тогда не ждите ничего хорошего. Это, однако, бывает очень редко. Честность контрразведчика должна быть вне сомнений.
