Юрген Торвальд - Разгром на востоке. Поражение фашистской Германии. 1944-1945
Километр за километром войска фон Заукена прорезали путь через русское наступление. 22 января они достигли корпуса Неринга. Два командующих обменялись рукопожатиями на берегах реки Варты.
Но это был единственный сектор, в котором русских остановили. В других местах они двигались вперед без помех.
Генерал Петцель, военный окружной командующий городом Позеном, записал в своем дневнике:
«Начальник Генерального штаба имеет для нас только один ответ: «Мы ничего не имеем – помогайте себе сами!» Штаб-квартира корпуса подготовила дополнительные оборонительные сооружения вдоль вторых позиций. Силы корпуса состоят из одиннадцати батальонов, большинство из них – необстрелянные новички. Кроме того, семнадцать батальонов – из мужчин народной армии. С такими войсками оборона исключена. В лучшем случае мы можем поместить мужчин в некоторых ключевых пунктах. Наш единственный шанс в том, что некоторые из передовых войск могут пробиться назад и присоединиться к нам. Но это случается слишком редко и обычно только после того, как дополнительные оборонительные сооружения уже разрушены. Русские врезаются всюду между ключевыми пунктами, окружают войска и уничтожают их…
Тревога в цитадели Позен утром 20 января. Гарнизон состоит приблизительно из десяти тысяч мужчин. Его ядро – школа офицеров, состоящая приблизительно из двух тысяч кадетов и лейтенантов пехоты.
Явное безумие использовать этот ценный материал для войск. Но нет никакого выбора – если оборона не брошена в целом. Остальная часть гарнизона – домовая оборона, команды скорой помощи, местная милиция».
Окружной руководитель Грэзер встретился с катастрофой лицом к лицу более внезапно, чем воображал в свой самый темный час. До 17 января было не слишком поздно для него взять ответственность и отдать спасительный приказ об эвакуации района Варты. Он имел и машины и власть, чтобы переправить немцев в безопасное место за пределами Одера. Как только это было достигнуто, он и его чиновники, возможно, все еще боролись и умирали, оставаясь верными своим словам о сопротивлении до последнего дыхания.
Но Грэзер не мог решиться. Генерал Петцель, военный командующий округом, убеждал опубликовать планы эвакуации. Но Грэзер цеплялся за пропагандистские обещания, которые ему дали. Он не мог поверить, что фронт рухнет, что Гитлер лгал. Он обращался к штаб-квартире фюрера, чтобы получить решение, – но не получил никакого ответа.
Наконец, 20 января, после длинной и мрачной беседы с генералом Петцелем, Грэзер решил приказать эвакуировать район Варты. Он сделал так только потому, что в полдень получил внезапный приказ от Гитлера, подписанный Борманом, немедленно прибыть в Берлин для консультации с секретной службой штаб-квартиры рейха. Грэзер интерпретировал этот приказ так, что он якобы разрешает эвакуацию.
Планы эвакуации, до сих пор сохраняемые в тайне, предусматривали отход в три этапа в западном направлении. Но полученный приказ затрагивал три зоны одновременно. Население западной зоны и большинство населения центрального района Варты пересекло немецкую границу в течение нескольких дней и со сравнительно небольшими потерями. Но колонны из восточной зоны, которые действительно избежали российских войск, нашли деревни и города вдоль своего пути покинутыми. Там, где они ожидали получить тепло и пищу для себя и своих детей, они нашли только холодные каменные плиты под очагом и поляков, уносящих награбленное добро. Оставшиеся в живых прибыли в Силезию в жестоко уменьшенном числе, привезя своих мертвых в фургонах.
Грэзер к шести часам вечера 20 января созвал свой штаб в последний раз.
Позен стал совсем другим городом. Генерал Петцель объявил осадное положение. Опасаясь и дрожа, немецкое население ждало грядущих событий. В прежние дни не меньше шестидесяти человек сопровождали Грэзера. Сегодня их было двадцать. Другие готовились к бегству или уже уехали тайком.
Грэзер вошел вскоре после шести часов. Он выглядел бледным и сломленным.
– Господа, – сказал он усталым голосом, – через день, самое большее через два дня русские будут в Польше.
Он смотрел над головами собравшихся. Одни или другие из присутствующих все еще ожидали услышать о «цитадели Позен» и «борьбе до конца». Но Грэзер только сказал:
– Я оставляю здесь незаконченным дело моей жизни. Мои корни в этой земле глубоки… Я оставлю Позен сегодня вечером. Приказ фюрера призывает меня в Берлин для выполнения задачи с секретной службой штаб-квартиры рейха. Мой представитель примет руководство районом.
Он добавил несколько слов благодарности и почти сразу уехал.
Наступила глубокая тишина. Наконец, послышался тонкий, шепелявый голос представителя:
– Все офицеры и штат оставят столицу округа к девяти часам сегодня вечером. Партийный руководитель Позена имеет приказы эвакуировать из города всех немцев к полуночи.
И в заключение мрачной сцены представитель установил порядок очередности распределения автомобилей и бензина. Бегство всего партийного руководства и их прощальный приказ гражданскому населению оставить город сразу вызвали панику.
Чиновники железной дороги в Позене делали все, что могли, чтобы обеспечить перевозку масс беженцев, которые прибыли с востока и заполнили станцию. Но их ресурсы заканчивались. Большая часть населения покидала город пешком, присоединяясь к колоннам, которые направлялись на запад через засыпанные снегом равнины, по пятам их преследовали русские. Новые колонны формировались в городе – в некоторые допускали только тех, кто был в состоянии пройти пешком 60 километров, – условие за пределами сил большинства. Оставшиеся, охваченные в Позене русским наступлением, увеличили беспорядок. Предложение вступить в сражающиеся подразделения было встречено равнодушно.
Вспыхнул грабеж. Некоторые из стариков и больных были оставлены позади – транспортные средства армии, партии и СС отказались везти их. Днем 21 января поступил обычный приказ Гитлера командующему цитаделью, генералу Маттерну, защищать Позен до последнего дыхания. 22 января колоны беженцев все еще выходили из города. Но даже после того, как монотонный стук их шагов и постоянные, приглушенные удары тысяч копыт стихли на улицах, обреченный город все еще был наполнен большим количеством немцев. Это были старики, больные, беременные женщины, дети – те, кто не был достаточно силен для бегства в зимнее время, и те, кто родились здесь и не хотели оставлять свои дома.
Рано утром 22 января первые русские танки появились к югу от Позена. Штаб корпуса оставил город и передвигался на запад. Русские напали на город прежде, чем день был закончен. На следующий день они пересекли реку Варту. Далее на севере русские части двигались прямо на Кюстрин и Франкфурт-на-Одере, стреляя по колоннам беженцев, которые они настигли. Теперь ничто не разделяло их и реку Одер.
25 января Позен был окружен.
Генерал Маттерн, командующий цитаделью Позен, был тучным мужчиной лет около шестидесяти. Он больше не верил в победу. И все же издал следующий приказ дня: «Вражеское нападение на цитадель Позен началось. Позен будет защищен. Верный приказам фюрера и нашей военной традиции, он будет защищен до последнего человека. Наше сопротивление должно сломать и сломает нападение врага!»
Но его мясистая рука дрожала, когда он ставил подпись.
В осажденном Позене было много людей, которые все еще имели веру. Не разношерстная местная милиция, или разнородные наземные команды военно-воздушных сил, или отставшие, которые были собраны здесь и приданы новым частям. Не войска отделения штурмовых орудий без самих штурмовых орудий. Эти силы, изначально слабые или уничтоженные их недавним бегством, охватывали, как пояс, западную часть города. Но вера все еще была жива в двух тысячах кадетов, которые с частью местной милиции ждали нападения русских в восточных частях города. Они были неустрашимы, обвиняя за все прошлые катастрофы кого угодно, кроме человека в берлинской канцелярии. Несмотря на Сталинград, несмотря на весь опыт, они полагали, что осада будет снята. Вера жила и в их командующем, майоре Гонелле.
Первые русские артиллерийские снаряды взорвались в городе. Польское население, разрываемое между надеждой, что немецкое правление закончилось, и опасением относительно неизвестного грядущего правления, уползло в подвалы, смешиваясь с немцами, которые остались в городе.
Несколько дней прошли, пока русский командующий закрепился к северу от города и стал разведывать немецкие линии. Затем началась атака. На юго-западе, в секторе войск военно-воздушных сил, русские прорвались с первой атаки и глубоко врезались в город. В подвалах первые немцы внезапно увидели дула русских автоматов. При помощи польских коммунистов русские стали выявлять немцев. В гарнизоне знали о судьбе соотечественников, которых вытащили из подвалов и перевели «на ту сторону», избитых, голодных, больных. О них забывали в ярости сражения, которое больше не являлось таковым, а было лишь убийством и разрушением.
