Артур Шигапов - Чернобыль, Припять, далее нигде…
Исход
Уже к четырем часам утра на работу были вызваны начальники подразделений ЧАЭС, оперативники местного КГБ и руководство Припяти. Навстречу служебным «Волгам» в город неслись, разрывая ночную тишину сиренами, кареты «Скорой помощи». На оперативном совещании директор станции В. Брюханов и городской глава В. Маломуж намеренно скрыли правду о радиационной обстановке, заявив, что все в порядке и необходимо предотвратить панику. Однако было принято решение о дезактивации городских улиц, радиационный фон на которых составил до 60 миллирентген в час — в сотни раз выше нормы. К рассвету в Припяти под охрану милиции были взяты все важные объекты, а улицы начали поливать из брандспойтов специальным составом. Жителям, однако, никто ничего не сказал. Горожане ходили смотреть на разрушенный блок, из которого до сих пор струился дым, дети возились на улице в песочницах, а одна пожилая женщина сажала картошку на своем участке возле леса. Этот лес принял на себя первый удар радиационного облака и за ночь порыжел, а огородницу госпитализировали с лучевыми ожогами ног.
К12 часам дня в припятскую больницу № 2 приехали московские врачи Селидовкин и Левицкий. Они сразу же оценили состояние пострадавших как крайне тяжелое и настояли на срочной эвакуации в 6-ю столичную радиологическую клинику. Уже умер В. Шашенок, несколько человек были полностью забинтованными. Санитарки и нянечки, возившиеся с ними, вскоре сами заболеют и умрут. А пока первых 28 пострадавших погрузили в автобус и увезли в киевский аэропорт Борисполь для переправки в Москву. Среди них было 6 пожарных и 22 сотрудника станции. В 6-й клинике им выделили отдельные помещения, отселив всех соседей этажами ниже и выше. Все облученные умерли в период от 11 мая до 31 июля. Их хоронили в гробах, обернутых свинцовой фольгой, переложенных бетонными плитами — новые похороны новой ядерной эры. Беременная жена пожарного Василия Игнатенко до последнего часа находилась возле мужа, получая сильнейшее облучение. Печень ее ребенка, родившегося мертвым, получила 28 Рентген. Опять это роковое число 28…
К вечеру 26 апреля в здании горисполкома прошло заседание Правительственной комиссии. На ней впервые прозвучало слово «эвакуация». Где-то неподалеку рыбаки продолжали удить рыбу, а в ДК «Энергетик» гуляли свадьбы. Лишь самые осведомленные и осторожные предпочли вывезти своих родных в другие города к родственникам. Остальные поверили заверениям властей о несерьезности аварии.
Мирная жизнь припятчан окончилась 27 апреля вместе с объявлением об эвакуации, прозвучавшим гробовым голосом по радио: «Внимание, внимание! Уважаемые товарищи! Городской совет народных депутатов сообщает, что в связи с аварией на Чернобыльской атомной электростанции в городе Припяти складывается неблагоприятная радиационная обстановка. Партийными и советскими органами, воинскими частями принимаются необходимые меры. Однако, с целью обеспечения полной безопасности людей и, в первую очередь, детей, возникает необходимость провести временную эвакуацию жителей города в населенные пункты Киевской области. Для этого к каждому жилому дому сегодня, двадцать седьмого апреля, начиная с четырнадцати часов, будут поданы автобусы в сопровождении работников милиции и представителей горисполкома. Рекомендуется с собой взять документы, крайне необходимые вещи, а также, на первый случай, продукты питания. Все жилые дома на период эвакуации будут охраняться работниками милиции. Товарищи, временно оставляя свое жилье, не забудьте, пожалуйста, закрыть окна, выключить электрические и газовые приборы, перекрыть водопроводные краны. Просим соблюдать спокойствие, организованность и порядок при проведении временной эвакуации».
Панорама «Рыжего леса»
«Майские праздники проведем на выезде, так даже романтичнее», — рассудили многие горожане, оставляя дома важные документы, теплые вещи и беря с собой гитары-магнитофоны. Мало кто понимал, что уже никогда не вернется в свою квартиру, свой родной дом. Операция по эвакуации населения показала полную неприспособленность планов ГО и ЧС к реальной обстановке. Все машины местных ДТП оказались зараженными радиоактивной пылью. Людей нельзя было выводить на улицу и заставлять идти пешком на сборный пункт, как предписывалось инструкциями. Из Киева в Припять выехала огромная колонна из 1100 автобусов, мобилизованных по всем областным автопаркам. Эвакуация прошла не без эксцессов: кто-то ни в какую не хотел ехать, опасаясь за нажитое имущество, где-то в суматохе забыли парализованную бабушку. Все же усилиями милиции и спецслужб к 29 апреля город был полностью «зачищен», людей рассадили по автобусам и вывезли в Полесское, Иванков, прочие города и районные центры. Представители администрации решали оргвопросы еще два дня: нужно было отключить водоснабжение, вывезти пищевые отходы и поморить расплодившихся крыс, куда-то девать магазинную выручку, «фонящую» не хуже самого реактора, и провести еще множество мероприятий в условиях, ранее никем не виданных. 4 мая
эвакуировали город Чернобыль. А в окрестных селах, накрытых радиацией с головой, еще продолжали жить люди. Припять была спешно огорожена забором с колючей проволокой и погрузилась в долгий радиационный сон.
Ее бывшим жителям в это время было не до сладких сновидений. Вывезенные в Иванков, Полесское, Белую Церковь и прочие города для временного поселения, они осаждали представителей власти с просьбами о помощи, ведь многие остались без денег и всего самого необходимого. Все были вынуждены пройти через пункты дозиметрического контроля, где более половины личных вещей и одежды пошло в могильник. Выбрасывали зараженные брюки, рубашки, платья, деньги, документы. Около тысячи человек поступили в киевские больницы с диагнозом «острая лучевая болезнь». Из-за гигантского наплыва людей в пунктах размещения негде было помыться, в магазинах выстроились огромные очереди. До 3 июня припятчане еще жили надеждой на возвращение домой. 3 июня стало черной датой в жизни полусотни тысяч человек. В этот день Правительственная комиссия приняла решение о прекращении дезактивации города и его бессрочном консервировании. Одновременно власти разработали порядок посещения жителями своего бывшего жилища. Многим было нужно забрать ценности, тем более что в городе уже начали хозяйничать мародеры, добравшиеся даже до квартир партийного начальства. Продукты решили не выбрасывать, а использовать холодильники как герметичную тару.
Этот город оставлен навеки
В Припять тысячами повалили люди. Мебель и телевизоры выбрасывали из окон для облегчения утилизации. Набивали машины аппаратурой, одеждой, старыми фотоальбомами, документами. Ковры и одеяла, шубы и пальто вывозить было бесполезно — их ворс набрал приличные дозы радиации. На санпропускниках дело доходило до драк, когда дозиметристам приходилось отнимать и выбрасывать «грязные» вещи. Был случай, когда машину «Жигули», набитую скарбом, отняли у владельца и переехали бронетранспортером — настолько сильно она «фонила». К концу октября все было кончено. Припятчане разъехались по родственникам и друзьям, многие получили квартиры в Киеве и других городах Украины, а некоторые так и растворились бесследно на бескрайних просторах Советского Союза…
Одновременно с украинской эвакуацией начался массовый исход населения в соседней Белоруссии, пострадавшей едва ли не больше. Сотни деревень, ближайшие из которых находятся в 12- 14 км от ЧАЭС, подлежали безусловному отселению. Жители с изумлением рассматривали неестественно блестящие серебром лужи на дорогах, какую-то пыль на распустившихся листьях, а в их дома уже настойчиво стучались солдаты и работники милиции. «Война!» — прокатилось по селам, чьи жители еще помнили эвакуацию 41-го года. Старики держали оборону в своих хатах, не желая уезжать с насиженных мест в неизвестность. Те, кто помоложе, пытались тайком вывезти нажитое имущество, вызывавшее истошный треск дозиметров. Что такое радиация и как с ней бороться, никто не знал. В народе говорили, что спастись от нее можно водкой. В городах и поселках толпа выносила содержимое винно-водочных магазинов вместе с решетками и дверьми, а стоимость самогона взлетела выше облаков. В первую очередь из зоны поражения надлежало вывезти детей, но откуда взять трезвых шоферов? Жители Хойников до сих пор вспоминают, что иногда приходилось силком останавливать автобус с детьми, чтобы его водитель уснул и протрезвел. Штрафовать было некому — гаишники сами еле держались на ногах от водочной «профилактики». Вокзалы напомнили кадры художественных фильмов о Гражданской войне — толпа, штурмующая вагоны, детские крики, плач, очереди в аптеку за йодом.
Административное здание
