Сергей Кремлев - Россия за Сталина! Вождь народа против жуликов и воров
Теперь же…
Зачем все это затевалось?
Сомнений нет — для провоцирования самого широкого общественного недовольства!
А кем все это затевалось?
Надо ли сомневаться, что, при всей дурости затеи, затевалось это далеко не дураками?..
К счастью, «революцiнная» «диверсijа» не состоялась… В начале июля 1931 года было принято Постановление Политбюро ЦК ВКП (б), подписанное Сталиным, где пунктом первым шло:
«1) Воспретить всякую «реформу» и «дискуссию» о «реформе» русского алфавита…»
Это была защита русского языка большевиком Сталиным.
Но в Постановлении был и второй пункт:
«2) Возложить на НКПрос РСФСР т, Бубнова ответственность за исполнение этого постановления».
И вот тут давайте поразмыслим…
«Реформы» и «дискуссии» вокруг алфавита и правописания никак не могли пройти мимо наркома просвещения РСФСР Андрея Бубнова — того самого, члена дооктябрьского Политбюро, «старого члена ленинской гвардии» и т. д. Быть здесь полностью в курсе дела являлось прямой служебной обязанностью Бубнова.
Но разве не являлось такой же служебной (не говоря о Гражданской и партийной стороне дела) обязанностью человека, возглавлявшего государственную работу по просвещению и образованию народа, немедленно, жестко, вплоть до «растрела огурцjамi», простой директивой Наркомпроса запретить любые подобные поползновения, а инициаторов их немедленно уволить по полному служебному несоответствию без права занимать любые должности в сфере образования — даже должность школьного дворника!
А НКПрос Бубнов бестрепетно довел дело до передачи «предложениjа» на рассмотрение коллегии наркомата и даже — Совнаркома!
Лишь вмешательство Сталина всю эту затею сорвало в зародыше — как только он прочел в «Вечерней Москве» за 26 июня 1931 года информацию о предлагаемой «реформе».
За всем ведь не усмотришь… Но когда «вопрос» стал известен большевику Сталину, ему хватило недели, чтобы закрыть «вопрос» если не навсегда (сейчас «реформаторы» оживляются вновь), то очень, очень надолго — на все годы советской власти.
Зато Бубнов, бывший и «левым коммунистом», и троцкистом, а потом якобы «перевоспитавшийся», все эти бредни долгое время поощрял, как поощрял он и педологию, уродующую детские души.
Так за дело был арестован и затем расстрелян (а не «растрелян») Бубнов позднее?
И Бубнов был лишь одной из верхушечных фигур, провоцировавших, под видом «реформ», антиобщественные троцкистские тенденции и явления в жизни СССР конца 20-х — начала 30-х годов.
А был ведь, хотя и не очень массовый, но и не очень малочисленный, слой «низовых» троцкистов…
И эти были настроены против Сталина даже более злобно и решительно, чем «лидеры».
ТОТ КРУГ. который мы называем сталинской «командой», стал окончательно складываться в 30-е годы…
Возьмем такую вот деталь…
11 мая 1934 года от крупозного воспаления легких в возрасте 36 лет умер сын Горького Максим Пешков.
12 мая «Правда» опубликовала письмо соболезнования, написанное Сталиным:
«Дорогой Алексей Максимович!
Вместе с Вами скорбим и переживаем горе, так неожиданно и дико свалившееся на нас всех. Верим, что Ваш несокрушимый, горьковский дух и великая воля поборют это тяжкое испытание. Выражаем глубокое соболезнование Надежде Алексеевне».
Это соболезнование подписали Сталин, Калинин, Молотов, Куйбышев, Ворошилов, Микоян, Орджоникидзе, Жданов…
Все — из прочной «команды» Сталина. Здесь нет почему-то Кагановича, но нет и еще живого Кирова, а так «комплект» полный.
С ними он дальше и шел, уже никого из этой «команды» по политическим причинам не теряя, лишь принимая в «команду» новых членов, самыми крупными из которых стали Берия и Маленков.
Затесался позже в эту «команду» и свой Иуда…
Я имею в виду, конечно же, Хрущева.
Известен случай в 20-е годы, когда Ворошилов, увидев в зале заседаний Троцкого и Радека, громко крикнул: «Смотрите, вот идет Лев, а за ним — его хвост».
Радек, личность язвительная и на язык острая, тут же откликнулся эпиграммой на Ворошилова, которая заканчивалась так: «…лучше быть хвостом у Льва, чем задницей у Сталина».
В этом вроде бы мелком эпизоде эпохи отразилось сразу многое, но я отмечу сейчас только то, что злая и не очень пристойная по форме реплика Радека достаточно верно отражала отношения Сталина и Ворошилова в том смысле, что они были действительно очень близкими. Они знали друг друга еще со времен дореволюционных партийных съездов, а в Гражданскую немало вместе повоевали.
Но «задницей» у Сталина Ворошилов (как и вообще никто) не был, Сталин подобных отношений не то что не терпел, они для Сталина были просто невозможны.
А вот Троцкий «задниц» имел немало.
Немало людей на этом и сгорело.
Тогда обычным было обращение на «ты» — это была старая партийная традиция, Обратился так к Сталину и его уже бывший соратник Томский в своем предсмертном письме от 22 августа 1936 года…
Я приведу это письмо, полное исправлений, по автографу, с сохранением орфографии:
«Дорогой тов. Сталин!
Ознакомившись с закрытым письмом ЦК о террористической деятельности Троцкого — Зиновьева и Ко считаю невозможным пройти мимо упоминания моего имени в каком бы то ни было контексте с этой контр-революционной фашистской сволочью.
Я понимаю, что сам факт что эти гады упоминают мое имя как своего возможного союзника не случаен, он вытекает из моей величайшей ошибки, борьбы против ЦК и его правильной линии, резких и грубых нападок на руководство и тебя как олицетворение этой линии и партийной воли. Политика имеет свою очень суровую логику и ясно, что все враги партии, все твои враги, по-своему расценивали смысл и результаты этой борьбы в поисках возможных своих союзников.
Так стало быть нужно. Я ухожу. Желаю партии и всем вам новых великих побед!
22/VIII 1936
Болшево
М. Томский
P.S. Вспомни наш разговор в 1928 ночью. Не принимай в серьез того, что я тогда сболтнул — я глубо(ко) в этом раскаивался всегда. Но переубедить тебя не мог, ибо ведь ты бы мне не поверил. Если ты захочешь знать, кто те люди, которые толкали меня на путь правой оппозиции в Мае 1928 г., — спроси мою жену лично, только тебе она их назовет.
М. Томский».
Такой вот документ эпохи…
Одно это письмо показывает и доказывает широкий руководящий заговор против не просто Сталина, а против линии Сталина!
Правильной линии — что Томский понял слишком поздно, не тогда, когда шел бой за правильную линию…
Напомню, что Михаил Томский (1880–1936), член РСДРП (б) с 1904 года, с 1922 по 1930 год член Политбюро ЦК, выступал против сворачивания НЭПа и ускоренной индустриализации и коллективизации, С мая 1932 года заведовал Объединенным государственным издательством (ОГИЗ), в 1934 году был переведен из членов в кандидаты в члены ЦК, а в августе 1936 года застрелился.
Томский написал все, что он написал, перед смертью, когда если и лгут, то — не так и не в том, И он в ясном уме оценивал Троцкого, Зиновьева и их подельников как гадов и контрреволюционную фашистскую сволочь!
Так как в свете этой оценки выглядят все хрущевские и последующие утверждения о якобы «невиновности» «жертв сталинского террора против старых большевиков-ленинцев»?
Но ведь это не все!
Интересно, как бы повел себя «невинный» Томский, если бы в тот период его деятельности, который он сам оценивает как борьбу против ЦК и его правильной линии, как резкие и грубые нападки на Сталина — олицетворение верной линии и партийной воли, вся эта контрреволюционная фашистская сволочь совершила переворот, убила Сталина, а потом предложила Томскому союз?
Отверг бы он такое предложение?
А?
Вот о чем всегда «забывают» те, кто обвиняет Сталина в грехах «тиранического» террора, якобы не имевшего под собой никаких реальных оснований, Но Томский, стоя одной ногой в гробу, подтверждает и прямо, и косвенно: были, были основания…
Были!
К тому же Томский не пал лишь жертвой обстоятельств и той суровой политической логики, о которой писал, Томский был прямо причастен к антипартийному заговору, но не захотел окончательно падать при жизни.
Недаром Хрущев, современник тех событий, реабилитировать Томского не рискнул, это сделали лишь горбачевцы в 1988 году.
КАК МНОГО было сказано о якобы подозрительности Сталина, а ведь надо говорить о, скорее, его доверчивости на протяжении многих лет, резервы которой постепенно, да, исчерпывались, потому что очень уж многие из старых товарищей по партии оказались недостойны доверия Сталина и страны.
Вспомним профессора Академии имени Фрунзе, бывшего царского полковника Какурина, который в 1930 году после ареста показал, что Тухачевский, тогда командовавший войсками Ленинградского военного округа, готовит военный переворот.
