Дональд Маклахлан - Тайны английской разведки (1939–1945)
Ландквиста пригласили посетить Берлин, где он был принят высшими офицерами, включая главу абвера адмирала Канариса. Несмотря на симпатии Ландквиста к англичанам, на него, по-видимому, произвело впечатление все, что он увидел и услышал. На обратном пути он посетил также Хельсинки. Дэнхэм предложил адмиралтейству пригласить Ландквиста в Лондон в расчете на то, что он едва ли мог отказаться, если принять во внимание его визиты в две «враждебные» столицы. Предложение было принято, и разведывательное управление ВМС и министерство иностранных дел Великобритании потратили огромные усилия на организацию этого визита.
Следствием этого было то, что новый шеф шведской разведки возвратился из поездки в Лондон в отличном расположении духа, полный оптимизма относительно победы союзников. Он обещал также в ответ на высказанную при расставании просьбу начальника разведывательного управления ВМС сделать все от него зависящее, чтобы ограничения, направленные против Дэнхэма, были отменены.
Поначалу это ему не удавалось, так как глава службы безопасности в Стокгольме был отъявленным германофилом и личным другом шефа немецкой разведки в Стокгольме полковника Вагнера. Но вскоре представился случай для действий иного рода. Дэнхэм пригласил на завтрак в свою квартиру высокопоставленного чиновника шведского министерства иностранных дел; на завтраке присутствовали советник и другие сотрудники английского посольства. Сидя в гостиной, Дэнхэм показал шведскому гостю, что из-за стола можно ясно видеть наблюдательный пост полиции в доме напротив. Этого намека пришедшему в замешательство чиновнику оказалось достаточно, чтобы данный вид надзора был прекращен.
Следующий этап в дуэли Дэнхэма со службой безопасности наступил после отзыва из Лондона графа Оксеншерны, о чем подробнее будет рассказано ниже. К тому времени Дэнхэм уже знал, что в дымоходной трубе его квартиры установлен портативный микрофон, и собирался устроить по этому поводу публичный скандал. Однако советник английского посольства высказался против подобных действий и вместо этого сам заявил формальный протест шефу службы безопасности, который принес ему свои извинения. После этого агент-провокатор, являвшийся офицером службы безопасности, сделал попытку войти в доверие к Дэнхэму, но был быстро раскрыт и изобличен. Затем Дэнхэму удалось доказать, что ВМС Швеции внедрили на борт каботажного судна Джорджа Бинни главу филиала немецкой компании «Телефункен» в Швеции лишь для того, чтобы получить информацию об установленной на этом судне радиолокационной станции. Следствием этого разоблачения, говорит Дэнхэм, явилось то, что начальник штаба ВМС Швеции устроил для него один из самых дорогостоящих приемов с завтраком, на которых ему когда-либо приходилось присутствовать.
Бесплодные попытки добиться отзыва Дэнхэма продолжались до июля 1944 года, когда министерство иностранных дел Великобритании дало своему посольству в Стокгольме инструкции настойчиво защищать его. В инструкциях говорилось о «чрезвычайно сильном впечатлении», которое произвело шведское требование, порожденное очевидным желанием принять меры в ответ на просьбу об отзыве Окоеншерны. Поэтому, указывалось в инструкции, требование будет рассматриваться лишь как последний из целой серии недружественных и противоречащих нейтралитету актов ВМС Швеции. В инструкциях содержалась также угроза предать гласности причины, побудившие англичан попросить отзыва графа Оксеншерны.
История об отзыве из Лондона графа Оксеншерны, на которую ссылки делались уже несколько раз, в действительности относится к мерам предосторожности, имевшим целью изолировать Англию от Европы в месяцы, предшествовавшие высадке на побережье Нормандии; но ее значение для разведки становится более понятным в свете затруднений Дэнхэма с передачей донесений из Стокгольма.
Трудность, с которой столкнулось правительство Англии в начале 1944 года, заключалась в том, что нейтралисты, будь то дипломаты, бизнесмены или журналисты, какими бы дружественными и заслуживающими доверия они ни были, могли, не имея намерения, разгласить что-либо и оказаться, таким образом, источником важной для немцев информации. Можно было ожидать, например, что военные атташе нейтральных стран по роду своих обязанностей будут наблюдать и сообщать своему руководству факты о нашей подготовке к высадке. В конце концов, ни один военный атташе не может быть безгранично лояльным по отношению к стране пребывания; каковы бы ни были его симпатии, в его обязанности входит сообщать обо всем, что он считает важным. Прежде всего, он является офицером разведки. Это традиционное положение очень хорошо понимали в комнате 39, где поддерживали контакты с военно-морскими атташе всех стран мира, где привыкли завтракать и обедать с приятными джентльменами из-за границы, обладавшими ненасытной любознательностью.
Шведский военно-морской атташе граф Оксеншерна был инженером с широкими техническими знаниями, очень любимым и уважаемым в Лондоне. Симпатии Оксеншерны, несомненно, были на стороне союзников. Но адмиралтейству доложили, что во время перехода из Портсмута в Розайт на попутном крейсере он проявил большой интерес к корабельной системе стабилизации и провел много времени в разговорах с механиками машинного отделения. Эти действия были бы обычными, но граф проявил при этом необычное усердие и любознательность, подкрепленные отличными познаниями. На начальника немецкой секции разведывательного управления ВМС капитана 3 ранга Тауэра произвели также впечатление те вопросы, которые задавал граф. Поэтому адмиралтейство и министерство иностранных дел Великобритании договорились между собой, что необходимо найти путь к тому, чтобы удалить этот опытный глаз на период подготовки к операции «Нептун». Особенно имелась в виду опасность того, что граф мог увидеть и сообщить об экспериментальных искусственных гаванях в устье Темзы, которые он в самом деле пытался посетить.
После долгих и трудных обсуждений вопрос был доложен премьер-министру, который согласился с тем, что обстоятельства момента, когда речь идет о жизни или смерти, оправдывают передачу через Дэнхэма в Стокгольме просьбы о том, чтобы графа Оксеншерну отозвали. Существовало некоторое опасение, как бы такая просьба не привела в ответ к выдворению Дэнхэма; но, поскольку граф не был объявлен персоной нон грата (а всего лишь источником понятного беспокойства), надеялись, что командование ВМС Швеции не будет испытывать слишком глубокой обиды. Отзыв был наконец организован, все были полны сожаления, и начальник отдела Скандинавских стран капитан-лейтенант Тодд проводил графа, все еще заявлявшего о своей лояльности делу англичан и отказывавшегося понять, почему это происходит.
После войны Тодда пригласили участвовать в дружественном визите в Швецию крейсера «Бирмингам», первом послевоенном визите военных кораблей флота. На приеме, данном в Стокгольме, присутствовал и Оксеншерна, и Тодд получил возможность рассказать ему о тех опасениях, которые привели к просьбе об отзыве графа из Англии. Для того чтобы разъяснить свою мысль, Тодд рассказал историю о том, как после Ютландского боя Битти получил очень ценную информацию, сидя на обеде в Лондоне рядом со шведским военно-морским атташе, который только что вернулся с совещания в Стокгольме, Там он встречался со своим коллегой из Берлина, который рассказал ему, что немцы с большим удовольствием пересказывали, как многие английские снаряды не взрывались при попадании в цель. Это замечание дало Битти, настаивавшему на том, что взрыватели наших снарядов непригодны для дальностей свыше 18 000 метров, именно тот материал, который был ему нужен для того, чтобы требовать тщательной проверки снарядов, предназначенных для морской артиллерии. Проверка дала печальные результаты, которые иначе могли бы оставаться скрытыми еще в течение длительного времени.
Когда граф осознал, что выдворение следует расценивать как комплимент его наблюдательности, он заявил, что вполне понимает англичан. В самом деле, Тодд хорошо помнит, как граф сказал, что, если бы он увидел искусственные гавани в Темзе, он догадался бы об их назначении и сообщил бы об этом в Стокгольм, откуда, разумеется, в силу причин, которые ясны из предыдущей главы, факты могли быстро достичь Берлина.
Глава 10
Мы учим американцев
Вероятно, по совету именно Холла с самого начала Годфри уделял особое внимание своим контактам с американским посольством в Лондоне. Во всяком случае одной из важных и трудоемких обязанностей начальника разведывательного управления ВМС являлось поддержание дружественных отношений с американским военно-морским атташе и его аппаратом, удовлетворение их интересов путем предоставления информации и организации визитов на корабли и другие объекты ВМС. Что касается взаимоотношений с США вообще, то по обе стороны Атлантического океана хорошо помнили, как Холл сотрудничал с Пейджем, добиваясь вступления США в первую мировую войну. Существовала уверенность, что США (хотя они и могли остаться нейтральными, если бы нацисты позволили им это) никогда не будут потенциальными врагами Англии в том смысле, в котором это было возможно какие-нибудь двадцать лет назад. С самого первого дня войны, начавшейся в 1939 году, адмиралтейство считало, что США могут стать нашим союзником гораздо быстрее, чем мы предполагали, и что любые подготовительные меры, которые были бы возможны в рамках нейтралитета, объявленного американским конгрессом, следовало бы принять как можно быстрее.
