Эрик Ларсон - Мертвый след. Последний вояж «Лузитании»
Помимо того, Карсон допытывался у Тернера, почему “Лузитания”, когда ее подбили, шла на скорости всего 18 узлов, и усомнился в мудрости капитанского плана уменьшить скорость, чтобы войти в устье Мерси в такое время, когда можно будет войти в ливерпульскую гавань не останавливаясь. По разумению Карсона, если бы Тернер шел зигзагом на полном ходу, он увернулся бы от субмарины и, потратив сэкономленное время на частые перемены курса, так или иначе пришел бы к устью вовремя. Карсон пропустил мимо ушей тот факт, что Тернер несколько раз менял курс, чтобы можно было применить способ траверзного расстояния, – по сути, он шел зигзагом, но это привело к фатальному результату: сделав последний поворот вправо, корабль оказался на пути U-2014.
Адвокат Тернера, Батлер Аспиналл, ведущий британский специалист по морскому праву, как мог старался превратить повествование Тернера в связный отчет о последних утренних перемещениях “Лузитании” и добиться сочувствия лорда Мерси. “Позвольте мне сказать следующее: мы обладаем огромным преимуществом – теперь нам известно столько вещей, неизвестных ему тогда, – сказал Аспиналл. – Мы хладнокровно выносим суждения по данному делу, у нас есть возможность разглядывать морские карты, да и обстоятельства, при которых мы рассматриваем дело, отличаются от тех обстоятельств, при которых принимать решения выпало на долю капитану”15.
В общей сложности лорд Мерси выслушал показания тридцати шести свидетелей, включая пассажиров, членов команды и независимых специалистов. В заключение он отмел обвинения Адмиралтейства и снял с Тернера всякую ответственность за потерю “Лузитании”. В своем постановлении Мерси писал, что Тернер “действовал как мог, согласно собственным суждениям. Это были суждения человека умелого и опытного. Хотя другой мог бы действовать иначе и, возможно, более преуспел бы, винить его, по моему мнению, не в чем”16. Мерси счел, что решение “Кунарда” закрыть четвертую кочегарку корабля не имело к делу отношения. Вызванное этим снижение скорости, писал он, “так или иначе не помешало «Лузитании» оставаться куда более быстроходным кораблем, чем все остальные пароходы, курсирующие через Атлантику”17. Мерси постановил, что вина целиком лежит на командире субмарины.
Тернер, несомненно, испытал облегчение, но, если верить его сыну Норману, все-таки считал, что с ним обошлись несправедливо. “Он был очень удручен тем, как во время дознания… на него стремились взвалить вину за то, что корабль затонул, в частности, пытались обвинить его за то, что он шел выбранным курсом”18. Лорд Мерси, по-видимому, это мнение разделял. Вскоре после слушания дела он ушел в отставку с поста главы Комиссии по кораблекрушениям, назвав расследование “чертовски грязными делишками”19. “Кунард” оставил Тернера на должности капитана.
Во время сессий, когда шло закрытое слушание дела, Адмиралтейство ни разу не раскрыло, что именно ему было известно о перемещениях U-20. Не сообщило оно и того, какие меры были приняты, чтобы защитить “Орион” и другие военные суда. Более того, Адмиралтейство не попыталось исправить ошибку лорда Мерси, установившего, что в “Лузитанию” попали две торпеды, – и это несмотря на то, что в Комнате 40 прекрасно знали: Швигер выпустил лишь одну.
Не выяснило следствие и ничего нового относительно того, почему “Лузитанию” не перенаправили по менее опасному маршруту через Северный пролив, как и о том, почему кораблю не предоставили военный конвой. По сути же, именно эти неразрешенные вопросы являются важнейшими в деле “Лузитании”: почему, учитывая все сведения об U-20, имевшиеся в распоряжении Адмиралтейства; учитывая, как охотно Адмиралтейство прежде давало конвой приходящим кораблям или перенаправляло их подальше от беды; учитывая, что корабль вез важнейший груз – боеприпасы для винтовок и артиллерийские снаряды; учитывая, что благодаря разведывательным данным, полученным Комнатой 40, за “Орионом” начали непрестанно следить и охранять его; учитывая, что U-20 потопила три судна, чей курс пересекался с курсом “Лузитании”; учитывая визит, который председатель “Кунарда” Бут в панике нанес в куинстаунский штаб флота в пятницу утром; учитывая, что имелся новый, менее опасный маршрут, пролегавший через Северный пролив; наконец, учитывая, что как пассажиры, так и команда ожидали, что Королевский флот доведет их до Ливерпуля, – учитывая все это, остается вопрос: почему же корабль бросили на произвол судьбы, когда прямо на пути его поджидала субмарина, погубившая, как было известно, немало людей и кораблей?
В бумагах Комнаты 40, содержащихся в Национальных архивах Соединенного королевства и в Черчилль-колледже, Кембридж, об этом ничего не говорится. Нигде нет и намека на беспокойство по поводу упущенной возможности – столь очевидной – воспользоваться данными, собранными Комнатой 40, чтобы спасти тысячи жизней.
Этот вопрос мучил по меньшей мере одного видного военного историка, покойного Патрика Бисли, который во время Второй мировой войны сам служил офицером британской военно-морской разведки. По британским законам о секретности писать на эту тему он смог лишь в 1970-е и 1980-е; в те годы он опубликовал несколько книг, в том числе книгу о Комнате 40, о которой говорили, что это – нечто вроде официальной версии. Там он обратился к трудному вопросу лишь косвенно, заявив, что, если плана намеренно навлечь на “Лузитанию” опасность не существовало, “в качестве объяснения остается лишь непростительная безалаберность”20.
Однако в данном позже интервью, которое хранится в архивах лондонского Музея империалистической войны, Бисли был менее осмотрителен. “Как англичанин и человек, который любит Королевский флот, – говорил он, – я предпочел бы приписать данную неудачу халатности, даже грубой халатности, а не заговору, целью которого было навлечь на корабль опасность”21. Однако, по его словам, “на основании существенного количества сведений, которые у нас теперь имеются, я с неохотой вынужден констатировать: с учетом всех этих данных наиболее вероятное объяснение состоит в том, что тут действительно имел место заговор, пусть не лучшим образом организованный, целью которого было навлечь на «Лузитанию» опасность и тем самым втянуть в войну Соединенные Штаты”. Для “Ориона” и других боевых кораблей делалось столь многое, писал он, для “Лузитании” же – ничего. Это не давало ему покоя. Как бы он ни перетасовывал доказательства, все равно возвращался к заговору. “Если это неприемлемо, – говорил он, – не даст ли кто-нибудь другое объяснение этим чрезвычайно любопытным обстоятельствам?”
Отсутствие конвоя удивило и юристов “Кунарда”. В пространном секретном меморандуме о расследовании Мерси, написанном лондонской конторой, работавшей на “Кунард”, – в помощь нью-йоркскому адвокату, защитнику компании, которой американские граждане предъявили десятки исков о возмещении убытков, – говорилось: “Что касается конвоя, сэр Альфред Бут надеялся и ожидал, что Адмиралтейство пошлет миноносцы для встречи и сопровождения судна. В Куинстауне миноносцы имелись. Однако никаких объяснений относительно конвоя дано не было, помимо заявления мистера Уинстона Черчилля о том, что Адмиралтейство не имело возможности конвоировать корабли торгового флота”22. В меморандуме не указан тот факт, что ранее, в том же году, Адмиралтейство, по сути, приняло меры, чтобы обеспечить торговым кораблям сопровождение.
Этот вопрос мучил пассажиров, команду и жителей Куинстауна. Третий помощник Альберт Бестик впоследствии писал, что – в свете германского объявления в нью-йоркских газетах и в силу осведомленности Адмиралтейства о повышении активности субмарин – следовало выслать на защиту судна необходимые силы. “Даже один миноносец, курсирующий вблизи лайнера, когда тот входил в опасную зону, свел бы опасность к минимуму, а то и вовсе предотвратил бы нападение на «Лузитанию» и человеческие потери”23. Один из самых заслуженных капитанов “Кунарда”, Джеймс Биссет, служивший под командой Тернера и командовавший “Каронией”, когда та повстречала “Лузитанию” неподалеку от Нью-Йорка вскоре после ее отплытия, писал в воспоминаниях: “Халатность, по которой ей не предоставили военный конвой в прибрежных водах при подходе к месту назначения, еще более поразительна, если вспомнить, что в предшествовавшие тому семь дней германские субмарины торпедировали и потопили не менее двадцати трех британских торговых кораблей у берегов Британии и Ирландии”24. Что же до того, в действительности ли сопровождение предотвратило бы катастрофу, сам Тернер не был уверен на этот счет. “Возможно, – сказал он, давая показания во время дознания в Кинсейле, – но в таких делах никогда не знаешь наверняка. Вероятно, субмарина торпедировала бы нас обоих”25.
