Марина Цветаева - Письма. Часть 2
Да! нынче открытка от С<ергея> Мих<айловича>. Горюет, что не видит ни Вас ни меня. Написал Вам письмо по старому адресу. Завтра еду к нему и дам Ваш новый, — напишу и приколю на стенку.
Прочла совершенно изумительные мемуары Витте — 2 огромных тома. Советую. Обвинительный приговор рукой верноподданного. Гениальный деятель.[829]
— Из новостей: бракосочетание Максима Ковалевского с Ириной Кедровой и бракосочетание Сосинского с Адей Черновой (не близнецом! «близнец» — остался — лась!).[830] Но это уже давно. На свадьбе Ади был убит — сбит с велосипеда автомобилем — один из гостей, Шарнопольский,[831] варивший пунш. Хороший юноша, большой друг Гончаровой и, немножко, мой (видела его во второй раз). Последний с кем говорил — со мной. Ужасная смерть. Расскажу при встрече. (Погиб на тихой уличке Pierre Louvrier.)
— Когда возвращаетесь и успеем ли мы с Вами, до зимы, погулять? Навряд ли. Я по Вас соскучилась. Пишите.
МЦ
<Приписки на полях:>
Пишите о природе и погоде. У нас опять холода, но я уже не обращаю внимания.
У меня был дикий скандал с лже-евразийцем Ильиным[832] — у Бердяева — у которого (знакома 16 лет!) была в первый раз. Присутствовала Вера Степановна. Скандал из-за царской семьи, <про> которую он, Ильин, обвиняя евразийцев в большевизме, говорил как большевик 1918 г. — Теперь таких нет. ХАМ. При встрече расскажу.
Р. S. Когда Ваш день рождения? Что-то в этих числах. У меня для Вас есть подарок.
<Ноябрь 1929 г.>
Н. П. Гронскому — прошу ответа —
Милый Николай Павлович, большая просьба, у нас беда с водой: ванна заткнута, а горячий кран в умывальнике не закрывается, черт знает что.
С<ергей> Я<ковлевич> болен четвертый день, не встает и починить не может, кроме того, нет отвертки.
Не зашли бы Вы с инструментами (если есть) сразу после завтрака (завтракать не зову, ибо обнищали), после к<оторо>го мне нужно в город — м. б. поедем вместе? Если можно — ответьте через Алю. Всею лучшего, простите за беспокойство.
МЦ.
1-го дек<абря> 1929 г.
Милый Николай Павлович! Не удивляйтесь моему молчанию — очень болен С<ергей> Я<ковлевич>. На почве крайнего истощения — возобновление старого легочного процесса. Страшный упадок сил, — так называемая под-температура: 35,8—37, т. е. то же повышение в сутки на один градус. Все эти дни — исследование крови, рентген, снимки и т. д. Основная болезнь еще не найдена, — она-то и точит. Все врачи в один голос: воздух и покой, — то чего нет в Медоне: воздух — сплошной пар, а покой — Вы сами знаете. Вся надежда на людей (друзей). Еще большое горе (особенно для С<ергея> Я<ковлевича>, близко знавшего) — умерла Н. И. Алексинская, — сгорела в 4 месяца (туберкулез легких).
Бесполезно спрашивать, как Вы, раз все равно не можете ответить. Надеюсь, что все хорошо, ибо плохого не слышу. Будет ли у Вас полная дезинфекция? Иначе не представляю себе встреч. Зараза годами живет в стенах, — очень уж страшна болезнь. Надеюсь на дезинфекцию из-за Вашей племянницы, — где-то она? Не в одном же доме, или Вы — вне?
До свидания, не будьте в обиде — всякий день хотела писать Вам, по все отрывало — поправляйтесь, дезинфицируйтесь и пишите. (NB! Ни у кого из нас (тьфу! тьфу!) не было — чего, Вы сами знаете. Муру сделано две прививки, Аля — будет, мне не советуют из-за сердца, С<ергею> Я<ковлевичу> и подавно, — следовательно, будьте осторожны!) Вскоре напишу еще. Привет вашим — если с Вами.
МЦ.
<Приписка на полях:>
Как странно, помните Вы мне за неск<олько> дней рассказывали про еврея-врача, не побоявшегося? А болезнь уже в Вас сидела.
<1929 г.>
Вторник.
Милый Николай Павлович!
Очень жаль и чувствую себя очень виноватой, хотя на пятницу не сговаривались, а вчера в субботу была дома ровно в 5 ч., т. е. 2 или 3 мин<уты> спустя Вашего ухода, — даже немножко пошла вслед.
Но у Вас ноги длинные.
Нынче сдаю (на просмотр) первые главы,[833] а завтра так или иначе извещу Вас, скорей всего зайдем с Муром утром. А м. б. и сегодня возле 3 ч. Когда Вы вообще дома?
МЦ.
<1929 г.>
Дорогой Николай Павлович,
Если будете нынче в городе, не могли бы завезти Гончаровой[834] следующую записку, крайне нужно. (Либо 13, Visconti либо 16, Lacques Callot, — вернее первое) В крайнем случае воткните в дверь мастерской, а в лучшем (случае) привезите мне ответ. М. б. с моего вокзала поедете? Тогда зайдите, — столкуемся о Яннингсе.[835]
До свидания!
МЦ
— Хорошо бы, если зашли. М. б. к 12 ч.? Тогда у нас позавтракаете.
<1929 г.>
Милый Николай Павлович, застаю пустынный дом, такой же как УЛИЦЫ, которыми шла. Жду Вас завтра к 121/2 ч. (завтра рынок и, боюсь, что к 12 ч. не управлюсь). Но не позже.
Спокойной ночи!
<20-го марта 1930 г.>
Четверг.
Милый Николай Павлович! Если свободны, приходите завтра вечером, пойдем в наш к<инематогра>ф (хороший фильм) и расскажу Вам новости про свой вечер. Завтра — пятница. Жду Вас до 81/2 ч., но лучше будьте к 81/4 ч.
МЦ
Не можете — заходите в субботу, не позже 3-х ч. Кстати передам Вам библиотечную книгу.
<1-го или 8-го апреля 1930 г.>
Милый Николай Павлович,
Письмо от Тэффи, ждет меня завтра в среду к 11 ч., чтобы составить заметку для Возрождения.[836] До завтра мне необходимо знать, в каких книжн<ых> магаз<инах> продаются билеты. Нынче я дома от 5 ч. весь вечер, завтра еду поездом 10 ч. 50 мин<ут>. Ради Бога — известите, а то зря поеду.
У Вас в доме никого, только белье кипит в одиночестве.
МЦ
<9-го июня 1930 г.>
Понедельник.
Милый Н<иколай> П<авлович>
Нынче забыла у Вас ручку — тростниковую, маленькую, рядом с чернильницей.
Ради Бога тотчас же спрячьте и занесите мне ее в пятницу. Поезд в 10 ч. 50 мин<ут>.[837] Будьте не позже 10 ч. 30 м<инут> у нас. До свидания! Спасибо.
МЦ.
<23-го июня 1930 г.>
Милый Н<иколай> П<авлович>. Большая просьба. 28-го июня, т. е. на днях, в нашей квартире будет трубочист, необходимо, чтобы кто-нибудь был в ней с 8 ч. утра. Если можно — переночуйте, чтобы не опоздать. Печка у нас в ужасном виде, прочистить необходимо, а звать отдельно осенью будет дорого, да и не дозовешься. Ключ у Али, т. е. у прислуги Жанны — 18 bis, Rue Denfert-Rochereau, кв<артира> Лебедевых. Можете взять в любое время. Потом оставьте у себя до отъезда, кому передать — извещу.
У нас все грозы, но теперь по ночам, а дни чудные. Палочку пришлю недели через 2, возьмите в Медоне, адрес сообшу Выберу покрепче. Как Ваши экз<амены>? Напишите словечко. Привет и спасибо заранее за трубочиста: 28-го июня 8 ч. утра. Если увидите С<ергея> М<ихайловича>[838] — горячий от меня привет
МЦ
Числа не знаю, знаю что нынче — понедельник.
<Приписка на обороте:>
Это — ближайший от меня городок, быв<шая> столица Савойи.[839]
С<ен-> Лоран, 10-го июля 1930 г.
Милый Н<иколай> П<авлович>! Посылаю Вам пока 100 фр<анков> — на задаток. (Если книга ушла, верните так же, простым заказным).[840] Узнайте, кстати, последнюю цену и сообщите где-нибудь сбоку письма, мелко, просто цифру — пойму. И через неделю дошлю остаток. Перед покупкой проверьте хорошенько книгу, нет ли вырванных листов или гравюр. Поаккуратней заверните.
А это — La Roche-sur-Foren, чудесный городок, куда ездим на рынок, вернее — ходим.[841] А сегодня за нами увязалась собаке (моя, благоприобретенная: chien-berger-quatre-yeux)[842] и пришлось — так как обратно из-за груза ехали поездом платить за нее 5 фр. 50 коп.,[843] т. е. вчетверо дороже, чем за человека.
Вчера ходили с хозяйкой (пришла из города за земляникой) и набрали — ходили мы с Тасей[844] — каждая по литру. 2 часа сбору. Места самые змеиные, ноги и руки изодраны в кровь, но ни одного змеиного хвоста не видали.
Мимо этого замку ходим каждый раз, — не знаю какого века, жил кардинал. (Мур, зараженный древностью: — «Мама! Когда Томми родился?» Томми — лошадь хозяев Сережиного замка, возящая и отвозящая «les hфtes»,[845] к тому же пашущая.)
