Милтон Шульман - Поражение на западе. Разгром гитлеровских войск на Западном фронте
Союзное командование было захвачено врасплох тем, что немецкое верховное главнокомандование рискнуло начать контрнаступление в местности, совсем не пригодной для крупномасштабных танковых маневров. Лесистые горные теснины с узкими, извилистыми, заснеженными дорогами были идеальными для противотанковой обороны. Один застрявший в непролазной грязи или подбитый танк надежно блокировал путь остальным. Продвижение по мягкой почве окрестных полей также создавало определенные трудности для бронетехники. И если главным элементом любого немецкого контрнаступления считалась скорость, то зимние Арденны вряд ли были идеальным местом.
Аргументацию союзников ясно изложил в своем докладе генерал Эйзенхауэр:
«В моем штабе и штабе 12-й армии предчувствовали возможность немецкого контрнаступления через Арденны, поскольку по всему фронту американские войска были растянуты слишком узкой полосой для обеспечения нашего наступления, а фельдмаршал фон Рундштедт постепенно перевел в этот тихий сектор шесть пехотных дивизий – гораздо больше, чем ему требовалось для обороны. Однако вероятность крупномасштабного зимнего наступления в этом регионе всерьез мы не рассматривали, будучи уверенными, что сможем справиться с любой подобной попыткой, а результаты в конечном счете окажутся катастрофическими для Германии». Как мы увидим, мнение генерала Эйзенхауэра поддерживали и союзники, и немцы.
Идея о наступлении в Арденнах не принадлежала высшим командующим на западе: ни фон Рундштедту, ни Моделю, ни Зеппу Дитриху. Все они, как и стратеги западных союзников, считали подобную затею неосуществимой. Однако никто их мнение не спрашивал и не выслушивал; им приказали, и они повиновались. Этот план был рожден интуицией. А когда в дело вступает интуиция, логике и военной целесообразности места не остается. Геринг утверждал: «Фюрер все спланировал сам. Этот замысел и этот план принадлежали ему одному».
В конце сентября, когда немецкие армии едва достигли сравнительно безопасного «Западного вала», Адольф Гитлер вызвал к себе генерал-полковника Йодля и изложил идею контрнаступления через Арденны с целью захвата Антверпена, которая пришла ему в голову после того, как он оправился от приступа желтухи. Любители выискивать символы, выражающие связи объектов и явлений, могут найти особый смысл в той цепи событий. Йодль счел идею вполне разумной и взялся за разработку деталей. В результате появился план бронетанкового броска через труднопроходимые Арденны с целью захвата мостов на реке Мез между Намюром и Льежем. После стремительного пятидесятимильного рывка и завоевания плацдармов на западном берегу Меза (Мааса) танковые дивизии должны были продолжать наступление в северо-западном направлении и захватить города Брюссель и Антверпен. Как надеялись немцы, этот дерзкий маневр отрежет союзные войска от главной базы снабжения в Антверпене, а также позволит окружить все британские и канадские формирования 21-й группы армий фельдмаршала Монтгомери, стоявшие в то время на берегах Мааса. Успех операции всецело зависел от ее полной неожиданности. Предполагалось, что шок парализует американские войска на срок, который позволит танковым авангардам достичь Меза к концу второго дня наступления.
В этом амбициозном контрнаступлении должны были участвовать не менее двадцати четырех дивизий, десять из них – танковые. Ядро пехотных дивизий составляли фольксгренадерские, чей личный состав в массе своей еще не участвовал в боевых действиях. Фактически почти каждая часть была пополнена и переформирована после разгрома во Франции либо скомплектована из второсортных людских ресурсов, привлеченных последней всеобщей мобилизацией. В результате была создана группа недостаточно тренированных и абсолютно не приспособленных для поставленной задачи дивизий.
Оперативный приказ провоцировал состязание СС и армии. Северная половина сектора отводилась недавно сформированной 6-й танковой армии СС, в которую входили все танковые дивизии СС, воевавшие в Нормандии, парашютно-десантная дивизия и несколько фольксгренадерских дивизий. Эту армию должен был вести в наступление обергруппенфюрер (генерал-полковник) Дитрих, в чьем штабе служили только офицеры СС. Дитрих неутомимо восстанавливал эту армию с того момента, как союзники вытеснили его из Франции, прорвав фронт в Кане, на Сене и Сомме.
За южную половину сектора отвечала возрожденная 5-я танковая армия, как и ее партнер, состоявшая из пяти танковых дивизий, вновь сформированных после разгрома во Франции. Занимать позиции, которые обойдут танки, должны были фольксгренадерские дивизии. Эту армию вел генерал фон Мантейфель, тощий, длинноносый, очень похожий на задумчивого, печального священника.
Следовавшая за 5-й танковой армией 7-я армия должна была запечатать пехотными дивизиями южный край выступа, обезопасив его от любых попыток прорыва на север 3-й американской армии генерала Паттона. Парашютный десант поддерживал захват важнейших перекрестков, мостов и создавал сумятицу в тылах союзников, для чего предназначалась и особая танковая бригада экспертов-диверсантов и знающих английский язык немцев, переодетых в американскую военную форму. Далее мы подробнее расскажем об этих особых частях. Также ожидалось, что наконец очнется и окажет активную поддержку наземным войскам немецкая авиация.
Основные ударные силы должны были сосредоточиться за 6-й танковой армией СС, которой предстояло первой достичь Меза, форсировать реку между Юи и Льежем, а затем пробиваться к своей главной цели – Антверпену. Выбор на главную роль эсэсовцев послужил главной причиной провала всей операции. По свидетельству фон Рундштедта, основой плана был разворот войск с юга в направлении Льежа и Антверпена. 5-я танковая армия на юге нуждалась в особом усилении. Однако Гитлер, доверявший СС больше, чем регулярной армии, стремился к тому, чтобы любой успех контрнаступления был приписан войскам, преданным режиму, а потому потребовал послать все основные ресурсы в 6-ю танковую армию СС Дитриха. Этот приказ вышел в начале наступления, но, даже когда дивизии СС безнадежно завязли и единственным шансом на успех было усиление 5-й танковой армии, все резервы отдали Дитриху. Как сказал фон Рундштедт, это было «главной ошибкой, решившей судьбу всего наступления».
Беда с дерзким замыслом Гитлера захватить американцев врасплох в Арденнах и отвоевать Антверпен заключалась в том, что к концу 1944 года для его выполнения у немцев уже не осталось необходимого вооружения, материальных ресурсов и закаленных в боях солдат. Но непрерывное уменьшение численности немецких войск в октябрьских и ноябрьских боях ясно показало, что продолжение оборонительной войны главных проблем не решит. Необходимо было что-то делать. Но что и когда? Идея Гитлера понравилась всему берлинскому военному окружению вождя.
«Я полностью согласился с необычайно дерзким планом Гитлера по захвату Антверпена, – объяснял генерал-полковник Йодль, – так как мы находились в отчаянной ситуации, и единственным выходом из нее было отчаянное решение. Продолжая оборонительные действия, мы не могли избежать нависшего над нами рока. Только наступлением можно было что-то спасти».
Фронтовые командующие, которых еще в октябре проинформировали о предстоящем наступлении и которым предстояло его осуществлять, были настроены не так оптимистично, как Гитлер и Йодль. В общих чертах соглашаясь с необходимостью наступления до весны, они понимали, что план, предложенный верховным командованием, слишком амбициозен для имеющихся в наличии сил.
«Я решительно возражаю, когда идиотскую операцию в Арденнах называют «наступлением Рундштедта», – сказал главнокомандующий на западе. – Это совершенно неправильное название. Я не имею ничего общего с этой операцией. Она свалилась на меня в виде подробнейшего приказа. Фактически, как только мы отошли к «Западному валу», я начал готовить собственное ограниченное наступление. Мне казалось, что захваченный американцами выступ к Кельну в районе Ахена вполне можно откусить одновременными атаками с севера и юга. Ограниченное наступление, в случае успеха, ослабило бы американцев, а мы захватили бы Ахен и, вероятно, расстроили планы их зимнего наступления. Я верил, что у нас достаточно сил для такой операции, даже попросил свой штаб разработать план. Однако этой операции не суждено было состояться, поскольку у Гитлера были другие идеи.
Когда мне впервые сказали о предполагаемом наступлении в Арденнах, я возражал энергичнейшим образом. Мы были слишком слабы для далеко идущих планов. Взамен я предложил свой план наступления на Ахенский выступ, но мое предложение отвергли, как и все мои возражения против плана Гитлера. Мне лишь оставалось подчиниться. Это была совершенно бессмысленная операция, а самое глупое в ней – Антверпен, как цель. Нам следовало бы на коленях благодарить Господа, если бы мы добрались до Меза. Антверпен был недосягаем».
