Джон Баддели - Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860
Наконец, 4 июня чеченский отряд вернулся в Герзель, потеряв убитыми, ранеными и пропавшими без вести 66 офицеров и более 1700 рядовых, не считая одной полевой пушки и почти всего провианта».
Не наученный этим уроком, генерал Граббе вскоре решил предпринять еще одну экспедицию, на этот раз в Дагестан. Пройдя через Цатаних, он взял Игали, недалеко от Ашилты; однако аул был уже сожжен мюридами. «В ночь на 28 июня, – говорит генерал Головин, – генерал Граббе двинулся в обратный путь, дошел до Цатаниха, потеряв в этом бессмысленном походе 11 офицеров и 175 рядовых. Ночное отступление из Игали сопровождалось той же самой неразберихой, что и во время похода через ичкерийский лес, в то время как численность неприятеля не превышала 300 человек».
В течение четырех лет, с 1834 по 1842 год, русские потеряли в экспедициях, в основном под непосредственным командованием Граббе, убитыми 64 офицера и 1756 рядовых, ранеными, контужеными и пропавшими без вести – 372 офицера и 6204 рядовых – и практически ничего не достигли[109].
Не будет преувеличением сказать, что несчастья, которые испытала Россия на Кавказе, были в основном результатом соперничества и разногласий между Граббе и Головиным; ну а вину за подобное положение вещей следует возложить на императора Николая.
Наконец, Граббе по собственной просьбе был освобожден от должности, а 21 декабря генерал Нейдгардт сменил Головина.
Глава 23
1848–1854
Военная организация Шамиля. – Его кампания 1843 года. – Потеря русских крепостей в Аварии. – Пассек в Цириани. – Осада Низового. О Шуре. – Фрейтаг идет на помощь. – Смерть Ахверды-Магомы. – Шамиль и его мать. – Требования Николая I. – Серьезное подкрепление. – Успех русских в Кази-Кумухе. – Гилы. – Смерть Шуаиб-Муллы. – Жестокость Шамиля. – Бегство султана Даниеля. – Строительство Воздвиженской
К осени 1843 года Шамиль завершил приготовления к решающей кампании. Чтобы создать ядро постоянной армии и одновременно контролировать остальных жителей, он сформировал по вооруженному отряду от каждых десяти хозяйств. Их обязанностью было быть в любой момент готовыми выполнить любой его приказ. За это они были расквартированы в домах местных жителей, которые должны были кормить еще и их лошадей, обрабатывать их землю и собирать их урожай. Ничего более приспособленного к местным обычаям и придумать было нельзя. Таким образом, Шамиль в каждом селении имел отборный отряд верных последователей, чьи обязанности и привилегии абсолютно сравнимы. Эти всадники делились на десятки, сотни и отряды из 500 человек. Командовали ими люди соответствующей должности и влияния. Рядовые были одеты в желтую униформу, офицеры – в черную. И те и другие носили на голове зеленые тюрбаны. Командиры сотен и пяти сотен (последние были, как правило, наибами) носили на груди[110] медали с надписью: «Нет большей помощи, чем та, которую оказывает нам Бог».
Для особо отличившихся в бою и на службе были разработаны специальные знаки отличия. Так, знаменитый Ахверды-Магома, первый из наибов, имел саблю, на которой было выгравировано: «Нет храбрее человека, нет острее оружия». В помощь этим отрядам в случае необходимости набирались отряды (по одному человеку от каждого хозяйства) под началом временных командиров. В крайнем случае под ружье становились все мужчины в ауле или районе, способные носить оружие[111].
Те, кто клялся в случае необходимости отдать за Шамиля свою жизнь, получал от него два мешка муки в месяц, а на папахе носил кусочек зеленой ткани. Те же, кто проявлял трусость в бою, носили на спине металлическую нашивку (если, конечно, избегали смерти). Шамиль не знал жалости, когда речь шла о его принципах или авторитете. По образу и подобию восточных деспотов, он ходил в сопровождении палача и повелевал рубить головы и руки не только в случаях, когда это предписано шариатом, но лишь заподозрив человека в нелояльности к себе. Так что теперь его правление уже не было столь популярным, особенно в Аварии, которая всегда была неоднозначна в своем отношении к мюридизму, – там был разбит Кази-Мулла, убит Хамзад, и там никто не забыл и не простил участие Шамиля в убийстве правящей династии. Но эти несчастные люди были между «дьяволом и бездной», поскольку если жестокость Шамиля заставляла их бояться за свою жизнь, то карательные действия русских делали их жизнь не стоящими и ломаного гроша. «Нельзя не заметить, что положение местных жителей в этих частях Дагестана, которые подчинились нам, было чрезвычайно трудным; под бременем наших требований они роптали и при первой возможности переходили на сторону врага. Например, поставка топлива в наши форты в Аварии была возложена на жителей этого ханства из общины Койзубу, а платили им лишь по 25 копеек за повозку дров, которые они с большим трудом собирали в 30–40 верстах от своих домов. Когда ослы не могли везти эти повозки, часто случалось, что женщины несли вязанки на спине – за ту же плату». Без сомнения, местных жителей несколько утешило то, что, когда восстала вся Авария и Койзубу, наши крепости страдали от дефицита дров и, естественно, горячей пищи… Подвоз продовольствия был не менее тяжелой задачей для местных жителей, а платили им лишь 1,25 копейки за версту. Позже плата выросла до двух копеек. Все это ложилось на людей тяжелым бременем, вызывая их недовольство». С другой стороны, «положение наших войск было не лучше; только русские солдаты могли существовать в таких трудных, почти невыносимых условиях». Они должны были строить крепости и казармы, заготавливать фураж, хворост и дрова, сопровождать транспорты, чинить дороги – и все это помимо несения гарнизонной службы. Прибавьте сюда плохой климат, некачественную еду и т. д. Вероятно, этим объясняется большое число дезертирств из русской армии, именно из дезертиров, как говорят, состояла личная охрана второго имама, Хамзад – бека и Аббас-Мирзы.
Одним из преимуществ военной организации Шамиля было то, что она позволяла ему при необходимости собирать или распускать свое войско, причем делать это невероятно быстро. Его стратегию в этот период времени можно назвать мастерской. Из своей штаб-квартиры в Дилыме он угрожал неприятелю на севере, востоке и юге, держал его в постоянном напряжении, отправлял своих бойцов по домам, вновь собирал их как по мановению волшебной палочки и благодаря удивительной мобильности горных отрядов, которым не нужны ни багаж, ни боеприпасы, обрушивался на русских там, где его меньше всего ожидали.
В данный момент Шамиль прекрасно понимал слабость позиции неприятеля в Дагестане, где русские войска были разбиты на мелкие группы, контролирующие многочисленные, плохо укрепленные поселения, разбросанные на огромной территории. Добавьте сюда трудности ландшафта и недовольство местного населения, и все сразу будет ясно. Конечно же Шамиль использовал все это себе на пользу. Блестяще задуманные и выполненные планы увенчались таким успехом, о котором он даже не осмеливался мечтать. Его старинный враг Клюгенау не смог разгадать их[112].
16 августа он доложил, что мюриды полностью рассеяны и все спокойно; но 26 августа Шамиль вышел из Дилыма во главе армии, и менее чем через 24 часа появился возле Унцукуля, где в тот же день к нему присоединился Кибит-Магома из Тилитля и Хаджи-Мурат из Аварии. Каждый из них был во главе крупных отрядов, а общая численность объединенного войска составила 10 000 человек. Скорость этого марш-броска по горной стране, точность совместного маневра и прежде всего тот факт, что все это было подготовлено и осуществлено под самым носом у Клюгенау, показывают военные способности Шамиля, действительно очень высокие, что делало его не просто главарем партизанского движения, а командиром более высокого ранга.
Унцукуль открыто выступил против него, сдав 78 мюридов Евдокимову еще в прошлом году, и разместил у себя русский гарнизон. Было необходимо показать, что такие вещи не проходят безнаказанно, и поэтому первой целью Шамиля было покарать жителей этого аула и добиться от них подчинения; а затем он хотел уничтожить гарнизон. Благодаря грубейшим ошибкам своих противников он добился и того и другого.
Когда полковник Веселитский в Гимрах услышал о приближении неприятеля, он, не дождавшись приказа, поспешил к Унцукулю с похвальной целью спасти аул. По пути к нему присоединился майор Грабовский, который, также без приказа, привел с собой часть гарнизона Цатаниха с той же самой целью. Еще две роты присоединились к ним в Карачи, и с этим объединенным отрядом в более чем 500 человек с двумя пушками Веселитский двинулся на Унцукуль. Утром 29-го, оставив орудия на высоте над аулом, он спустился в сады и попытался захватить их, но был вынужден отступить с тяжелыми потерями. Тем временем враг зашел с флангов, атаковал высоту и захватил пушки. Остатки русского отряда были окружены и, несмотря на героические усилия капитана Шульца прорвать окружение усилиями гренадерской роты Апшеронского полка, оттеснены к берегу реки. Веселитский был взят в плен; Грабовский, Шульц и еще 9 офицеров и 477 рядовых были убиты; из всего отряда спаслось всего несколько человек, которым удалось переплыть Койсу. Евдокимов, которого Клюгенау отправил в Цатаних с приказом срочно сконцентрировать там войска, не смог этого сделать из-за описанного выше маневра двух офицеров и издали наблюдал за их гибелью, будучи не в состоянии помочь им. Два дня спустя гарнизон русской крепости сдался после отчаянной схватки, а до этого Шамиль успел атаковать и захватить сам аул[113].
