Платон Беседин - Дневник русского украинца: Евромайдан, Крымская весна, донбасская бойня
Пожалуй, во всей крымской истории возвращения именно это наиболее опасно и настораживающе. Потому что оды поющие, словеса говорящие отчасти сродни тем, кого от мема «Крымнаш» воротит так, что впору экзорциста звать. Именно они, не замечающие – в силу нежелания или утраты способности замечать – истинного положения дел на полуострове представляют для него главную угрозу. Создавая видимость всеобщего процветания, благоденствия, используя аргумент «зато нет войны» как заградительный щит против любых критических стрел, они пестуют однозначность и обрекают Крым на летальный сценарий.
Люди, которые либо не имели к Крымской весне никакого отношения, либо препятствовали ей, сейчас возносят себя на первые роли, нацепив – в буквальном и переносном смысле – медали за освобождение и развитие полуострова. Они же, сидя на руководящих должностях, не поменявшись с украинских времён, давят тех, кто искренне переживает за происходящее в регионе, кто радеет и болеет за него, ибо не на час и не ради бонусов рисковать стал. Такие люди, осмеливающиеся возражать, критиковать, маркируются вредителями, хотя жаждут для Родины только блага.
Предмет же критики сегодня вопиющ, огромен. Обывателю над толщей Чёрного моря видна лишь меньшая часть проблемного айсберга, топящего корабль, всё ещё плывущий в родную гавань, но и её достаточно, чтобы предупредительно возопить: «Этот поезд в огне! Необходимо принять меры!»
Паники на полуострове нет. Есть желание выправить крен, ситуацию. Подавляющее большинство не стонет и не рыдает о том, что возвращение Крыма в Россию было ошибкой, обратного украинского камбэка с мольбами «Киев, забери нас» не жаждет. Люди сделали выбор, люди не отрекутся, но продолжение нынешнего курса на полуострове грозит сначала болезненным попаданием в тупик, а после крушением не только стен, но и голов. Крымчане терпеливы. Да, они, согласно русской традиции, долго запрягают, но быстро едут – события февраля-марта 2014 года это лишний раз доказали.
С метафизической – психологической, культурной, ментальной – составляющей вопросов нет, а вот с конкретной реализацией, с механикой, физикой процесса образовался увесистый том рефлексий, жалоб и предложений. И в данном ракурсе то, что происходит сегодня в Крыму и Севастополе, – диверсия и подлог по отношению к Российской Федерации. Люди ждали возвращения матери, а получили мачеху, соприкасаясь с которой всё чаще впадают в паническое состояние: «А её ли мы ждали? А она ли должна была прийти?» Неужели так?
С одной стороны, безусловно, нет: по пути домой, её, видимо, захватили, изуродовали, поиздевались, и до конечного пункта назначения дошёл испорченный, ухудшенный вариант, так как на местах – старые новые люди. Но, с другой, Крым фактически продемонстрировал те недостатки, которые дискредитировали, терзали Россию всё это время. Недостатки, свидетельствующие: «В этой гавани что-то не так. Она нуждается в инвентаризации, реставрации, модернизации (список…ций можно продолжить)». Во многом Крым сегодня – та призма, сквозь которую воспринимают всю Россию.
И вот уже нет-нет да и вспомнят в очередях социальных учреждений ту, доевромайдановскую Украину, где, казалось, не было столько проблем в сфере здравоохранения, образования, пособий и выплат. Двадцать минут среди обычных, замученных тогда и вновь жизнью людей – и телевизионный образ Крыма, источающий елей, осыпается, рушится.
– У меня муж – онкобольной. Два месяца не могла устроить его в больницу. Наконец, положили. Но через некоторое время говорят – забирайте! Лечить нечем, город не закупил лекарств. Как же сама? Давайте, я сама куплю. Нет, не положено! У нас бесплатная медицина. Так что ему – умирать? – говорит мне женщина в первой городской больнице.
Рассказывает другая, пенсионерка:
– Вычитают из пенсии сумму на лекарства. Должны давать их бесплатно. Но не дают…
Мужчина, примерно 40 лет, возмущается:
– У нас в больницах диагностируют ту болезнь, от которой в наличии есть лекарства. Нет лекарств – нет и болезни. Запрещено о ней говорить. У меня так трёхлетнему сыну физраствор для ингаляций назначили…
Мы стоим в очереди к главврачу Севастополя. У него приём – раз в неделю: по пятницам, с 8 до 9 утра. Предварительно надо записываться у секретарей. Очередь – несколько десятков человек.
Таких историй – множество. Россия с ними хорошо знакома. Их не надо коллекционировать – они преследуют сами. Тем стремительнее под ручьями правды тает сахарный миф о том, что бюджетники и пенсионеры, не считая МВД и МЧС (у них, и правда, материальная сторона жизни несколько наладилась), в Крыму стали жить лучше. Не стали. Потому что ни доплат, ни повышений они, по большей части, так и не получили. Им, как правило, сохранили те зарплаты, что были при Украине: просто сумму в гривнах умножили на три, переведя в рубли. Вот только цены увеличились в 3–4 раза.
Учителя, например, получают ставку – в 7 тысяч рублей. Плюс стимулирующие деньги. Вот только идут они не всем, а, как правило, распределяются между приближёнными людьми.
– Попробуй тут проживи с такими пенсиями! Я семь тысяч рублей получаю. Раньше на маленькую украинскую пенсию я мог позволить себе больше, чем на нынешнюю российскую, – говорит мне пенсионер в очереди паспортного стола.
Но дело не в том, как было раньше – так уже, безусловно, не будет, – и не в санкциях, и не в транспортно-логистической блокаде, которую СМИ предпочитают не замечать, и не в запредельных ценах, к коим после украинских, прошлых и нынешних, всё же трудно привыкнуть, – дело в отсутствии конкретных, ломающих тоску действительности шагов. Всё чаще севастопольцы, крымчане спрашивают себя и других: «Что конструктивного сделано за год? Какие достижения, результаты?» Обнадёживающего, положительного ответа зачастую нет.
Зато с другой, тёмной, стороны печальных фактов, аргументов, свидетельств хватает. И большинству всё очевиднее: местная власть не справляется со своими задачами. Едва ли не каждое её решение вызывает отторжение и непонимание.
В Севастополе апогеем странной политики муниципальных властей стал взрыв 16‑этажного дома на улице Капитанской. Дом этот, как заверили в администрации, опасен и построен с несоблюдением норм, в любой момент он может рухнуть. Вот только взорвать его удалось лишь с третьего раза, неудачно развалив напополам. Крепким на самом деле шаткий дом оказался.
И тем страннее, что совершается подобное под видом борьбы с несанкционированной застройкой, проблемой для Крыма всегда актуальной. Вот только за последний год на полуострове вырублено деревьев и начато застроек, похоже, больше, чем когда-либо. Ходить негде. И большая часть этих застроек принадлежит руководству области и городов.
Главной же проблемой Крыма сегодня остаётся та же, что и двадцать лет назад, – говоря по-простому, «отжатие», осуществляемое под видом национализации. Сотни объектов, сцепливаясь в одно целое, забираются для дальнейшей перепродажи. Сначала они блокируются подготовленными людьми, а дальше начинаются вопросы с документами. В результате без работы остаются тысячи людей.
И в данном контексте то, что происходит сегодня на полуострове, во многом напоминает картину из девяностых, когда Украина, получив Крым, решила извлечь из его богатств скорую прибыль. Новое время повторяет те же ошибки. Благо, что для того есть ширма, драпирующая сомнительные действия патриотизмом.
Безусловно, во многом это следствие смутного, переходного времени, имеющего свои априорные сложности. Перспективы же Крыма российского больше, радужнее, чем Крыма украинского, и нынешняя бесконтрольная ситуация будет решена, но сделать это необходимо как можно раньше и эффективнее, дабы не повторять прежних ошибок, чтобы затем в суровом, операционном стиле их исправлять.
Двойная сплошная
О луганской самоидентификации
26.03.2015
Нигде я не видел столько российских флагов, как в ЛНР. Едва ли не на каждом столбе, на каждой стене – триколор. И даже у памятника Шевченко – белые, синие, красные цветы. А напротив дома правительства – надпись: «Луганск – русский город».
Он был Ворошиловградом когда-то. Позже ему вернули историческое название. А был ещё один вариант – Далеград. В честь великого луганчанина Владимира Даля, краеведческий музей имени которого занимает центральное место в городе. И такое название было бы весьма кстати, потому что изъеденная популистской молью проблема русского языка действительно бередила умы луганчан. Теперь они стоят на блокпостах в том числе и за неё. И вряд ли прогнутся.
Да, всё не столь однозначно, как хотят представить. Выкрики «здесь русский дух, здесь Русью пахнет» в Луганске – отчасти популизм, намёк на желаемое, а не только лишь сугубая реальность. Однако большинство людей из тех сотен, с кем мне удалось пообщаться, не сомневаются, что для ЛНР есть только один путь – он с Россией.
