Ричард Роуан - Очерки секретной службы. Из истории разведки
Ей и в голову и не приходило пойти в сестры милосердия или заняться какой-либо женской работой — нет, ей хотелось принять участие в военных действиях. Наконец пришло письмо с печатью генерального штаба, в нем был пропуск в военную зону и приказ немедленно явиться в Брюссель. Здесь ей дали заурядный пост в ведомстве гражданской цензуры. Работа была скучная, но нужная, заодно её проверяли, на что ушло немного больше двух недель. Она обрабатывала больше корреспонденции, чем кто бы то ни было из её коллег-цензоров, и из сотен банальнейших писем умела извлекать материалы военного значения. Кое-что она направляла прямо генералу фон Безелеру, командовавшему армейским корпусом, который в то время осаждал Антверпен.
Однажды в конце сентября генерал Безелер вызвал себе капитана Рефера, офицера разведки, состоявшего его штабе.
— Что это за лейтенант Шрагмюллер? — спросил Безелер. — Я получаю от него донесения, и все сведения, им посылаемые, оказываются безупречно точными. Кто он такой?
Капитану пришлось сознаться, что про лейтенанта Шрагмюллера он ничего не слышал.
— Разыщите его и пришлите ко мне.
«Лейтенанта» не нашли; но на другой день из Брюсселя в канцелярию фон Безелера фрейлейн Шрагмюллер. Это была худощавая блондинка с задумчивым выражением лица и острым, проницательным взглядом. Все в ней говорило об уме и находчивости. Генерал и его адъютанты не сразу пришли в себя от изумления. Она же не проявляла никакого смущения и откровенно отвечала на вопросы; на посту цензора она хотела принести как можно больше пользы.
— Ваши донесения, фрейлейн, — сказал ей фон Безелер, — обнаруживают незаурядное понимание военной стратегии и тактики. — Он рекомендовал продолжать внимательное чтение неприятельской почты и обещал ей повышение.
— Как только мы возьмем город и вытесним бельгийскую армию из Бельгии, я порекомендую вас в наш особый разведывательный корпус. В течение некоторого времени вы будете обучаться в школе и сможете там многое узнать. Я думаю, что у вас большие способности к секретной службе.
Антверпен пал 9 октября 1914 года, и Безелер, сдержал свое слово. «Фрейлейн Доктор» Шрагмюллер была освобождена от работы в цензуре и бесследно исчезла. В то время германская разведка содержала три школы для обучения методам шпионажа и контрразведки. Одна из них находилась в Леррахе, близ Фрейбурга, где вел свой частный семинар обершпион Фридрих Грюбер. Другая находилась в Везеле, её опекали такие корифеи, как подполковник Остертаг, консул Гнейст и агенты Вангенгейм, ван-дер-Колк и Флорес. Третьей, в Баден-Бадене, заведывал майор Йозеф Салонек; эта школа обслуживала одновременно и германскую, и австро-венгерскую разведку.
Возможно, фрейлейн Шрагмюллер посещала все эти школы. Режим в них был суровый. Эльзбет Шрагмюллер, как таковая, перестала существовать. Она получила номер, жилье и известную сумму на покрытие скромных еженедельных расходов. Каждое утро она должна была являться к восьми часам утра на частную квартиру, и весь день проводила там, слушая лекции, составляя письменные доклады или сдавая непростые устные и письменные экзамены.
Порядки там были типично прусские. Всячески внушалось, что профессия шпиона почетна и важна; но её трудности и опасности не замазывали апелляцией к патриотическим чувствам или ссылками на романтику ремесла. Обучали обращению с секретными чернилами, чтению и составлению карт и планов. Приходилось накрепко запоминать форму всех армий, с которыми воевали немцы, названия войсковых частей и соединений, знаки различия и отличия.
Учащиеся этих школ, независимо от пола, подчинялись суровой дисциплине. Они не вправе были знакомиться друг с другом — необходимая мера предосторожности против возможных в будущем предательств. В Баден-Бадене, например, во время лекций или общих занятий каждый «студент» сидел отдельно за своим столиком в маске, закрывавшей верхнюю половину лица. В передней, где эти маски снимали или надевали, будущие шпионы проделывали это, повернувшись лицом к стене. Им не позволялось задерживаться у выходной двери или дожидаться кого-нибудь на улице. Из школы по окончании учебного дня их выпускали через каждые 3 минуты поодиночке. Вернувшись домой после трудового дня, «студент» не мог считать себя свободным от надзора. Прикомандированные к школе офицеры-сыщики рыскали по городу, ведя тщательное наблюдение за каждым домом. По докладам «студента» определялись его характер и личные наклонности. На заметку брали все: привычку или склонность переглядываться или перемигиваться с хорошенькой барышней, выпивать больше двух, трех или четырех кружек пива и даже такое скромное излишество, как чрезмерное курение.
— Вы подготовлены к действительной службе, — сказали фрейлейн Шрагмюллер по окончании учебы. — Но мы не пошлем вас в Англию, Францию или в нейтральную страну. Вашими способностями мы можем рискнуть только для очень важных поручений.
— Что же мне тогда делать? — спросила она.
— Оставайтесь в Антверпене. Там вы будете преподавать и сможете получить повышение. Мы решили создать там нашу главную разведшколу, где в составе преподавателей будут только лучшие агенты.
До войны из всех резидентур германской секретной службы самым ценным считалось бюро в Брюсселе, находившееся в умелых руках Рихарда Юрса. Его преемники, вроде Петера Тейзена, старались ему подражать; но после покорения Бельгии Брюссель стал всего лишь столицей одной из областей Германской империи; поэтому и было признано необходимым перенести шпионский центр в другое место. Секретной службе предстояло сосредоточить свои усилия на Великобритании, на французских портах Ла-Манша, а также на нейтральной Голландии, где могли прочно обосноваться агенты вражеской разведки.
Выбор пал на Антверпен, поскольку для подготовки нужных кадров этот город предоставлял особые преимущества. Для своей новой разведшколы немцы отвели прекрасный старый особняк в центре одного из лучших жилых кварталов города, на улице Пепиньер, 10. Дом был удобен ещё и тем, что имел боковой выход на соседнюю улицу.
Когда Эльзбет Шрагмюллер прибыла к месту своей новой службы, дом этот уже пользовался известностью. Бельгийцы, которым случалось здесь проходить, редко останавливались, чтобы на него взглянуть. Они благоразумно предпочитали скрывать свое любопытство. Стоявшие на посту жандармы грубо набрасывались на каждого, кто норовил задержаться у входа в дом, и даже арестовывали прохожих по самым ничтожным поводам.
Комендантом Антверпена назначен был ветеран разведслужбы майор Грос. Он привез с собой полный штат лучших инструкторов, какими только располагала германская секретная служба. Нужна была большая смелость, чтобы поместить этот шпионский центр в таком кипящем ненавистью городе, как Антверпен; и можно считать, что только ум и рвение «фрейлейн Доктор» отодвинули срок неизбежного провала.
Суровая дисциплина, установившаяся в антверпенской школе разведчиков, несомненно, была введена по её инициативе. Как бывший цензор, она имела случай измерить всю глубину ненависти, которую бельгийцы питали к своим завоевателям. Надо думать, что она решительно возложила на себя всю ответственность за введение подобного режима. Спустя несколько месяцев она уже была известна, как «страшная доктор Эльзбет», «прекрасная блондинка Антверпена» и даже под кличкой «Тигровые глаза». Она пользовалась всем этим как своего рода защитной окраской, дающей возможность держать в повиновении и страхе подчиненных и весь тот разношерстный сброд, который направляли к ней для обучения. Бывали дни, когда контрразведчики Антанты посылали до шести противоречивых донесений, согласно которым она одновременно находилась в шести разных местах. Когда в Соединенных Штатах, с благословения правительства, расплодились полуофициальные осведомители, то своя «антверпенская блондинка» была обнаружена и в Америке. В любой подозрительной блондинке видели неуловимую «колдунью с Шельды».
Гертруда Вюрц, способствовавшая выдаче одного из агентов Жозефа Крозье и впоследствии бесследно исчезнувшая, тоже прослыла одним из воплощений «фрейлейн Доктор». Фелиса Шмидт, мечтавшая скомпрометировать лорда Китченера, после ареста также принята была за «фрейлейн Доктор». Даровитая питомица антверпенской школы Анна-Мария Лессер не раз во время войны выдавала себя за «известную фрейлейн Доктор».
Для смертельной схватки гигантов, породившей такие «взаимные любезности» противников, как торпедирование без предупреждения безоружных торговых судов, удушающие газы, воздушные налеты на беззащитные города и отвратительные диверсии, неизбежно было внесение насилия и в шпионаж, и в секретную службу. Молодой начальнице школы секретных агентов поручено было ввести в обиход жестокое новшество — «шпиона — недоумка», т. е. трусливого, не пользующегося доверием или явно ненадежного шпиона, которого хладнокровно приносят в жертву.
