Ольга Лазорева - Пьяная вишня
Но, начав работать над собой, не ждите мгновенных результатов. Как правило, требуется не меньше полугода, чтобы новые позитивные установки стали действительно вашими, то есть проявились именно в вашей жизни.
Дальнейшая наша жизнь с Антоном складывалась по привычной для нас схеме. Я приезжала к нему на несколько дней, потом отправлялась домой. Антон всегда с нетерпением ждал меня и, как правило, устраивал праздничный обед, ужин или завтрак – в зависимости от времени моего появления. И это обязательно сопровождалось распитием алкогольных напитков. Мне иногда казалось, что эта тяга к непрекращающимся праздникам вызвана у него какой-то внутренней постоянной неудовлетворенностью жизнью. Антону всегда было мало впечатлений, и он бросался со всем пылом души во все, что приходило в его жизнь, будь то отношения с женщиной, новая концертная программа, гастроли или даже просто поход в лес на шашлыки. И из всего происходящего он старался получить максимум, развивая неуемную деятельность и убыстряя этим процесс, словно торопился достичь скорейшего результата. Друзья неоднократно жаловались мне, что могут выносить общество Антона не больше трех-четырех часов, и удивлялись, как я могу находиться сутками рядом с такой батарейкой «энерджайзер» и не уставать. Мне кажется, что и неумеренное употребление алкоголя вызвано было в первую очередь тем, что Антон искал в опьянении новизну впечатлений и остроту восприятия жизни. И я понимала, что в конечном итоге все это нужно ему, чтобы творить на сцене. Его душа должна была постоянно искать новые встряски, какие-то экстремальные воздействия, чтобы не впасть в спячку. И понимая все это, я старалась подстроиться под него, не воспитывать, не читать нравоучения. Думала, что постепенно он изменится, живя рядом со мной. Но, конечно, я заблуждалась. Более того, это я менялась, так как Антон обладал практически гипнотическим воздействием, и я стала получать удовольствие от его жизненной философии и пила вместе с ним, даже не заметив, как втянулась в этот процесс.
С начала сентября открылся концертный сезон, и я поняла, что в его жизни ничего не меняется. Просто выступлений стало больше, чем летом. Но жизнь шла по накатанной колее. В день, когда он выступал, с утра обычно была репетиция, затем он приезжал, обедал, обязательно спал часок, потом начинал готовиться к выходу. И тут мне лучше было не попадаться ему на глаза. Я присутствовала практически на всех его выступлениях по его настоянию. Антон говорил, что не может хорошо играть, если не видит меня в зале. А после выступления он первым делом бежал к ближайшей палатке, как, впрочем, и большинство музыкантов. Скоро они все знали меня и считали своей в их компании. И многие, подвыпив, начинали плакаться мне в жилетку, рассказывая о тяжелой беспросветной жизни классических музыкантов у нас в стране. Многие уезжали работать на Запад, в Америку. Ребята говорили об их удачной карьере там, о достатке, о возможности творить, а не зарабатывать на кусок хлеба бесконечными халтурами. Антон тоже неоднократно говорил, что пора бы и ему заключить контракт и куда-нибудь уехать.
– И вот тогда, зая, – добавлял он, лукаво улыбаясь, – тебе поневоле придется выйти за меня замуж, иначе тебя из страны не выпустят. А ты же не оставишь меня одного.
Но я только отшучивалась, хотя такая перспектива меня пугала.
Семнадцатого октября Антону исполнялось тридцать шесть лет. Он заранее готовился к этому событию, я принимала самое активное участие.
– Понимаешь, лапонька, – нервно говорил он, – музыканты вечно голодные и любят пожрать на халяву, так что никаких особых изысков не требуется. Пара тазиков с салатами, противень куриных окорочков и, конечно, как можно больше водки. Вот и все праздничное меню.
В этот день у него было выступление в Государственном Кремлевском дворце.
– После мы сразу всем коллективом к нам домой, – сказал он мне перед выходом. – Так что будь готова. Я позвоню, когда все закончится.
За Антоном закрылась дверь, а я развила бурную деятельность. Вначале тщательно убрала квартиру, потом после небольшого раздумья сходила к метро и купила бордовые гладиолусы. Антон, как правило, всегда приходил с букетами после концертов. Но я решила, что на всякий случай пусть будут еще цветы в доме. В гостиной раздвинула стол, накрыла его праздничной скатертью, поставила приборы. Водрузила букет посередине. Затем начала готовить салаты.
Антон с коллегами приехал около десяти вечера. Все было готово. Я встретила их в вечернем платье, которое купила специально для этого случая. Оно было простого силуэта, из черного переливчатого шелка, едва прикрывало мне колени и облегало фигуру. Но на спине был вырез практически до копчика. Для моего возраста это была довольно смелая модель, но мне так хотелось удивить Антона. Черные лодочки на высоченной шпильке дополняли наряд. Я уложила волосы и нанесла довольно яркий макияж. Платье украсила свежей крупной красной розой, приколов ее на плечо.
Когда я открыла дверь, Антон влетел оживленный, шумный и уже в подпитии. За ним ввалилась толпа таких же шумных музыкантов.
– Ого! – закричал он с порога. – Я слышу запах жареных окорочков! Ребята! Сейчас наедимся до отвала!
Он сунул мне охапку цветов и помчался в спальню, на ходу стягивая смокинг. Я слегка обиделась, что он даже не оценил мое новое платье. Но потом улыбнулась, подумав, что это прежде всего его праздник, и пригласила музыкантов проходить. Но им особо мое приглашение и не требовалось. Они чувствовали себя здесь как дома, потому что частенько захаживали к Антону в гости. Правда, все мужчины заметили, как я великолепно выгляжу, и по очереди поцеловали мне руку. Я пошла на кухню посмотреть, в каком виде окорочка. Одна из скрипачек последовала за мной.
– Оль, тебе помочь? – поинтересовалась она.
– Да, хлеб порежь, пожалуйста, и отнеси на стол, – ответила я и улыбнулась беспомощно, потому что не помнила ее имени.
Она взяла батон и начала его нарезать.
– Антон сегодня играл бесподобно, – сказала она. – Но только в первом отделении, – добавила она и хихикнула. – А потом как с цепи сорвался и все мимо нот. Флейта так растерялась, пыталась как-то подстроиться. Но куда там! «Дерево» одно машет, Антон другое выводит, флейта в истерике. Мы чуть со смеху не померли! А зрители ничего, все скушали.
– Зая!!! – раздался в этот момент истеричный вопль Антона. – Иди сюда немедленно!
Я чуть тарелку не выронила.
– Извини, – пробормотала я и отправилась в спальню.
Антон выглядывал в приоткрытую дверь. Он был голым. Схватив меня за руку, втащил внутрь и закрыл дверь.
– Где мои домашние джинсовые шорты? – раздраженно заговорил он. – Куда ты их подевала?
– В стирке, – удивленно ответила я.
– Здрасьте, пожалуйте, – окончательно разозлился он. – И что я сейчас надену?!
– Антон! – возмутилась я. – Ведь у нас гости! Не будешь же ты в шортах разгуливать!
– Плевать! Это мой день! В чем хочу, в том и разгуливаю!
– Но я тебе приготовила чистую рубашку, твою любимую серую, и льняные брюки погладила.
Я открыла шкаф и достала вешалку с брюками. Из гостиной в этот момент раздалась громкая музыка.
– О! Ребята Моцарта поставили! – оживился он, прислушиваясь. – Они там уже без нас начали! – захохотал он и забегал по спальне.
– Одевайся быстрее! – сказала я.
– А ты классно выглядишь! – заметил Антон, останавливаясь напротив меня и окидывая мою фигуру жадным взглядом. – Что это за экстравагантное платьице? А?! Для кого это ты так вырядилась? Кого из этих мазуриков себе приглядела и решила обольстить?
От такого странного и обидного предположения я опешила. Антон подскочил ко мне и сорвал с плеч платье. И тут же начал кусать соски и мять грудь. Я попыталась отстраниться. Но он вцепился в меня мертвой хваткой.
– Я так люблю тебя, зая! – зашептал он. – Так сильно! И ты от меня просто так не уйдешь, запомни! Ты только моя!
– Да успокойся ты! – пробормотала я, пытаясь вырваться. – Никуда я уходить не собираюсь!
– Да? – тут же обмяк он и заулыбался, умильно заглядывая мне в глаза. – Девочка моя любимая! А для кого платьице?
– Ты меня удивляешь! – улыбнулась я в ответ и натянула платье на плечи. – И обижаешь! Ведь у тебя день рождения! И для тебя я так оделась, хотела приятное сделать!
– Странные вы существа, женщины! – хмуро проговорил Антон. – Такие наряды хорошо демонстрировать наедине. Но если ты так появилась перед другими мужчинами, что я должен подумать? Ведь на тебе словно висит табличка со словами: «Вы…би меня!»
– Антон! – оборвала я его.
– Ты пойми, взрослая, но глупая женщина, что все мои друзья только это сейчас на тебе и видят, и у всех наверняка ширинки трещат.
Антон молча и резко развернул меня и наклонил. Когда он был пьян, то отличался огромной силой, и сопротивляться было бесполезно. К тому же за стеной были гости. А я, если честно, от такой неприкрытой буйной страсти всегда чувствовала ответное неконтролируемое возбуждение. Антон поднял подол платья на спину.
