Сборник Сборник - Литературные манифесты: От символизма до «Октября»
9. Вопрос об участии пролетарских писателей в органах печати, в которых сотрудничают представители буржуазных и мелкобуржуазных групп, решается на основании настоящих тезисов правлением Ассоциации в применении к каждому органу в отдельности.
«На посту». Ежемесячный литературно-критический журнал под ред. Б. Волина, Г. Лелевича, С. Родова. № 1. Июнь, 1923 г.
Темы, которые ждут своих авторов
…Каждый новый этап гигантского сдвига общественных отношений социалистической революции порождает миллионы тем. Но художническо-творческое яйцо в каждый данный момент оплодотворяется только одним тематическим семенем. И, конечно, выбор темы обусловливается для художника степенью его прикосновенности к революционному процессу, его ролью в нем, а также актуальностью той или иной темы, соответствующей одному или другому повороту социалистической революции.
И если 17–20 гг. требовали общего пафоса конечных целей революции и больших задач перед литературой не ставили, то современная эпоха НЭП’а, характеризующаяся колоссальным усложнением общественных отношений и форм классовой борьбы, требует, чтобы социалистическая революция была отображена в обыденной конкретности через действия живых людей. Такая литература необходима рабочему классу в целях организации своего сознания и сознания широких трудящихся масс в сторону коммунизма.
Поэтому, оговариваясь, что общая задача нового, истинно революционного художника — воплотить в художественной форме новое чувствование мира, показать его таким, каким он весь берется пролетариатом, мы все же в настоящий момент можем схематично наметить основные тематические циклы, которые перед художником ставит переживаемый социалистической революцией и борьбой пролетариата этап.
1й циклАктивность рабочего класса в развертывании социалистического хозяйства и социалистическое грюндерство.
Борьба с разрухой, лавирование наших трестов в НЭП’е, строительство электростанций, научные экспедиции и открытия, сооружение воздухофлота и его достижения и пр.
Оформлено может быть:
а) Социалистическим утопическим романом (диалектическое преодоление буржуазных утопистов);
б) Повестью, в которой драматически преодолевается какой-либо классовой организацией (партией, союзом, советом) какой-либо экономический кризис, характерный для той или иной эпохи революции;
в) Рассказом, показывающим через эпизод из жизни и работы какой-либо хозорганизации темп нашей борьбы за социалистическое хозяйство и живых людей ее;
г) Поэмой, в которой отображается мощь класса в его борьбе с природой (тема прекрасно использована Дорониным в его поэме «Побежденная стихия»);
д) «Коммунэрами», в которых — кинопортреты людей, борющихся за социалистическое хозяйство (тема прекрасно использована Лелевичем в стихотворении «Председатель треста»);
е) Лирическими стихотворениями, которые передают чувства и переживания борца за социалистическое хозяйство (Безыменский — «Весенняя прелюдия»).
2й циклРабочий класс во «внеэкономической» (политической в узком смысле слова) борьбе (борьба — революция, борьба — война) с буржуазией.
Взрыв мировой социальной революции; Октябрь, Гражданская война — в частности, в России: Чека и ее работа.
Оформлено может быть через:
а) Революционно-драматическую утопию (примерно — изображение близкой революции в Германии или далекой — в Америке);
б) Роман, повесть из эпохи Октября и Гражданской войны. Через живых людей и обстановку их борьбы — дать эпоху;
в) Драматико-героическую повесть (неизбежен элемент внутреннего «психологического драматизма»), показывающую работу Чека («Шоколад» — Тарасова-Родионова);
г) Рассказ, в основе которого внешнее или внутреннее действие из — Октября, Гражданской войны, Чека;
д) Героическая поэма (эпопея Гражданской войны, какого-либо фронта или борьба Чека с белогвардейцами);
е) «Коммунэры» (есть очень хорошие — Лелевича, Родова) — люди Красной Армии и Чека;
ж) Лирику бойца (красноармейца, чекиста, партизана, коммуниста вообще).
3й циклРаспад старого быта и возникновение новых форм жизни[41].
Создание институтов общественного питания и воспитания при фабриках и заводах и через это — разрушение старой, во время революции принявшей особенно уродливые формы, семьи; изменение форм отдыха, замена кабака и церкви — клубом при заводе; изменение отношения к женщине и раскрепощение ее; новые формы брака; «быт» партийных и союзных ячеек в их воздействии на массу; быт рабочей, учащейся и партийной молодежи (рабфаки, свердловцы и пр.); быт партийного средняка в провинции; обуржуазивание некоторой части работников в связи с НЭП’ом и появление буржуазных замашек. Воскрешение буржуазного быта нэпмана; деградирующая психика интеллигента и обывателя перед светом Социальной Революции. Изменение отношения рабочего к орудиям производства, трансформация быта в деревне при НЭП’е, кулачество, кооперативы, крестьянская беднота, работа партийных и союзных организаций. Дети в революционной эпохе.
В этом цикле, почти не затронутом пролетарским писателем, я не берусь установить точно литературные формы, но уже можно в общем наметить три подхода к этим темам, которые приблизительно дают некоторые формальные принципы:
а) Новый быт, непосредственно преодолевающий старый (пример: распад семьи, дети освобождаются, живут уже по-новому);
б) Старый быт в его распаде под влиянием извне действующих пружин — «базиса».
Пример 1й: Разрешение драмы в семье рабочего, как следствие организации общественной столовой. Пример 2й: Психологические драмы быта интеллигентов, распад старого обывательского быта и отражение этого распада в психике людей;
в) Новые формы жизни, кристаллизация их и формирование нового человека;
г) Производственная лирика, выявляющая новые отношения к орудиям труда (Очень много в этой области сделал Гастев, кое-что «Кузница»);
д) Лирика вообще, перед которой громадная задача — показать новое отношение к любимому человеку (любовнику, товарищу, ребенку и пр.). Интересны в этой области стихи Безыменского, Голодного…
Задача создания литературы, активно участвующей в борьбе рабочего класса за коммунизм, может быть выполнена только художником, который может «за каждой мелочью революцию мировую найти», художником, который литературную работу превращает в борьбу за коммунизм, который понимает и чувствует целесообразность каждого шага революции, так как сам делает ее, который ясно видит истоки и устье ее.
Таким писателем может быть только пролетарский писатель…
Литература является сейчас орудием, которым авангарды борющихся классов пытаются не только подчинить широкие слои пролетариата и мелкой буржуазии своим классовым целям, но и парализовать, разложить, оторвать и, главным образом, — переродить наименее устойчивую часть авангарда класса противника посредством своего сложного и совокупного «идеологического» действия.
И хотя пролетарская литература до сих пор понесла больше поражений, чем выиграла побед, но мы знаем, что «старый крот хорошо роет», что за нами будущее…
Юр. Либединский
«На посту». Еженед. лит. критич. журн. № 2–3, «Новая Москва», 1923.
Примечания
1
О красоте как идеальной причине существования материи см. в статьях о «Цельном знании» (Журн. Мин. Нар Пр. 1877 и 1878 гг.). (Помещены в 1 томе Собрания сочинений.)
2
Разумею такие лирические стихотворения (а также лирические места в некоторых поэмах и драмах), эстетическое впечатление которых не исчерпывается теми мыслями и образами, из которых состоит их словесное содержание. Вероятно, на это намекал Лермонтов в известных стихах:
Есть звуки — значенье
Темно, иль ничтожно,
Но им без волненья
Внимать невозможно.
3
Разумеется, комизм был бы возможен здесь именно потому, что преступление не было личным намеренным действием. Сознательный преступник, довольный самим собою и своими делами, не трагичен, но отвратителен, а никак не комичен.
4
По существу, это тот же самый психологический процесс, который переживает теперь европейский пролетариат: его психология уже приспособляется к новым, будущим отношениям производства.
5
Что они предлагают, чтобы нас заменить? Как на противовес огромной позитивной работе последних пятидесяти лет указывают на неопределенный этикет «символизм», прикрывающий бездарные вирши. Чтобы завершить изумительный конец этого громадного века, чтобы выразить всеобщую горечь сомнения, тревогу умов, жаждущих чего-нибудь незыблемого, нам предлагают неясное щебетание, грошовые вздорные песенки, сочиненные трактирными завсегдатаями! Все эти молодые люди (которым, кстати сказать, за тридцать, за сорок лет), занятые в столь важный момент исторической эволюции идей подобными глупостями, подобным ребячеством, кажутся мне ореховыми скорлупками, пляшущими на водопаде Ниагары.
