Юлий Буркин - Осколки неба, или Подлинная история “Битлз”
– Название неразборчиво написано. Но ведь это и не важно. Я вам сыграю и вы все сразу поймете.
Понимание пришло после первых же звуков. В некоторых местах текста еще не было, и автор подвывал без слов. В конце концов, Джон не выдержал и прервал его:
– Все. Долой благотворительность! Верно Макка? Дай ему волю, так он будет тут весь день завывать.
Пол криво усмехнулся:
– И всю ночь.
– А разве были плохие песни? – вступился Ринго, приложивший руку к некоторым из композиций Джорджа.
– Замечательные, – поерничал Джон смачно затягиваясь сигаретой. – Особенно стихи. Хотя… – он почесал небритый подбородок. – Есть и неплохие вещи. Взять хотя бы «If I Needed Someone»[85]. Сгодится. Ее возьмем. Взяли бы и другие, но вся штука в том, что и я не с пустыми руками пришел.
Он водрузил на стол довольно объемистую папку и сквозь пелену сигаретного дыма посмотрел на остальных.
– Да-а… – присвистнул Ринго. – Впечатляет…
– Так-то, – ухмыльнулся Джон.
– Не знаю способны ли вы на удивление, – Пол небрежно поставил на стол рядом с папкой Джона пухлый кожаный портфель. Затем он открыл замок и уронил портфель на бок. Из него вывалилось такое количество листков, что на этот раз присвистнули все.
– И это еще далеко не все, – уточнил Пол. – Я приношу только то, что записать просто необходимо.
Джон критически оглядел груды материала.
– И знаете о чем это говорит? – спросил он.
– О чем? – задал первый попавшийся вопрос Ринго.
– О том, что с этого дня и во веки веков мы будем записывать альбомы только со своими песнями. На чужие места уже не хватит.
Пол покосился на Джорджа и подытожил:
– Но начинать мы будем как всегда – с моих и Джона.
Ринго шутливо поднял руки вверх, признавая свое поражение, а Джордж обиженно промолчал.
Несмотря на эту договоренность, вскоре Ринго приволок на репетицию кипу исписанных бумажек.
– Парни, – сообщил он, – это стишки моего отчима Гарри. Он прислал мне их из Ливерпуля и просит, чтобы вы положили их на музыку.
Пол и Джон переглянулись.
– Ты в своем уме? – поинтересовался Пол. – Ты хоть раз видел, чтобы мы писали на чужие слова?
– Ну, это-то ясно, – понимающе кивнул Ринго, – ни с кем делиться не хотите. Но Гарри платить не надо. Напишите его имя на пластинке, и на том спасибо…
Пол повертел палец у виска и пошел показывать Джорджу его партию в своей новой песне под названием «Michelle»[86]. Тогда Ринго переключил все свое обаяние на Джона.
– Ну, Джон, ну что тебе стоит, а? Знаешь, сколько он для меня сделал?! И стихи-то, по-моему, отличные. Да я уже и пообещал…
– Больно ты прыткий, за нас обещать, – поморщился Джон. Но бумажки взял и ушел с ними в курилку. Все-таки он любил Ринго.
А тот подошел к Джорджу и Полу и, присев, стал прислушиваться и подбирать партию ударных, постукивая себя по коленке. Но вскоре из курилки раздался дикий хохот. Побросав инструменты, троица кинулась туда.
– Слушайте! Слушайте! – встретил их Джон радостно. Встав в позу и держа перед собой листок, он продекламировал:
«Трава напоминает мне трамваи,
Она берет энергию из почвы
И оторваться от нее не может,
Как от железных голых проводов.
Животные, они, как паровозы,
Они в желудок свой, как будто в топку,
Бросают материалы для сгорания.
Хоть неуклюжи, но свободней трав».
Пол покатился со смеху.
– Что вам не нравится? – обиделся Ринго. – По-моему, нормально. Получше, чем у вашего дружка Дилана. Хоть смысл есть какой-то…
– Твой Гарри – философ, – пояснил Джордж причину веселья. – Мы до такой поэзии еще не доросли.
– Ладно вам, – продолжал обижаться Ринго. – Тоже мне, гении нашлись. Там, между прочим, и попроще стихотворения есть.
– Это точно, – подтвердил Джон. – Вот например:
«У меня сегодня
Умер голубок.
Даже удержаться
Я от слез не смог.
Но недолго плакал,
Слезы-то на что?
У меня под крышей
Их еще штук сто».
Тут уже не выдержал и захохотал вместе со всеми и Джордж.
– Что вы ржете, как кони? – насупился Ринго. – Пойдемте репетировать…
– Нет, нет, подожди, – запротестовал Джон, перелистывая стопку. – Вот еще, вот, слушайте:
Поэта – меня – наградили венком,
Надет он теперь, сам не знает, на ком.
Лавровый венок и в хозяйстве сгодится:
Он вкус придает, если в супе варится.
Доволен вдвойне я, ведь стоят у Шунта
Лавровые листья – пакетик – полфунта».
– Кто такой Шунт? – давясь смехом, спросил Пол.
– Хозяин магазина рядом с нашим домом, – пояснил Ринго. – Ничего вы не понимаете. Гарри, знаете кто? Трибун. Это все правда жизни. Не то, что у вас – «Мишель, ма бель…», – вообще не понятно на каком языке… Как хотите, а я пошел репетировать.
Еще в течении часа из курилки раздавались взрывы хохота. А Ринго мрачно стучал по барабанам.
На запись новой пластинки «Битлз» понадобилось чуть больше месяца. Стихи Гарри Гривеца на нее не попали, но песни получились совсем неплохие.
«Girl»[87] Джона выжимала слезу даже из самых толстокожих, и Пол с ревностью убедился, что не он один в «Битлз» умеет писать лирические баллады.
Его ответным ходом стала песня «Drive my car»[88]. Пол, просто-напросто, зарифмовал выдуманную историю и положил ее на жесткий рок-н-ролльный мотив. История звучала так:
«Я познакомился с классной девчонкой и спросил ее: „Кем ты хочешь стать?“ „А что, разве не видно? – спросила она. – Конечно, звездой. И, между прочим, ты можешь помочь мне“. „Чем?“ – удивился я. „Будь моим личным шофером… Ну и, может быть, еще любовником…“ Я задумался. „Последнее мне нравится… А вот насчет первого… Я вполне доволен своей работой“. „Да?! – возмутилась она. – Это так похоже на вас, мужчин: вкалывать за гроши и быть довольными!.. То, что я предлагаю – намного интереснее“.
Я подумал, подумал и согласился. „Ладно, – сказал я. – Я готов. Когда приступать?“ „Ты знаешь, дорогой, – замялась она. – Вообще-то у меня пока что нет машины… Но зато уже есть водитель!..“»
Впервые песня «Битлз» представляла из себя законченную новеллу. Она-то и встала на открытие диска.
Однажды Эпштейн возник в студии с чужой пластинкой в руках. Это был настоящий большой альбом и выпустил его… Пит Бест. Прочитав название альбома, все попадали от хохота со стульев. Он назывался: «Лучший из „Битлз“». Главное, и придраться было не к чему, ведь Пит просто обыграл свою фамилию[89].
– А знаете, чем он, вообще-то, сейчас занимается? – спросил Брайан, переждав смех.
– Ну? – интерес Джона был неподдельным.
– Так знаете или нет?
– Говори, не томи!
– Печет батоны. Он – булочник.
Новый взрыв хохота потряс стены студии. Только Джон не засмеялся.
– Счастливчик, – сказал он серьезно.
А Джордж с иронией посмотрел на Ринго:
– Ты понял, Ричи? Тебе есть на кого равняться.
– Я тоже умею печь хлеб, – насупился тот. Но на самом деле он, конечно, понял, что имеет в виду Джордж. И ушел в себя.
Вскоре он вынес оттуда довольно неказистый песенный риф. Выстукивая ритм, он спел Джону:
«Ктой-то там, в твоей душе?
Ктой-то там, в твоей башке?..»[90]
– Все, – уныло сообщил он. – Больше я ничего придумать не смог.
– Хорошая песня, – оценил Джон, сдерживая смех. – А про что она будет?
– А будет? – переспросил Ринго.
– Будет, будет. Питу ты нос утрешь. Вещицу мы с Маккой доделаем… Но петь будешь сам.
– А чего? Я спою, – согласился Ринго. – А песня про то, что пока не застукаешь девчонку с другим, ни за что не догадаешься, что у нее кроме тебя кто-то есть…
Еще один хит альбома – «What Goes On»[91] – был сочинен и записан в тот же вечер.
Их будни протекали в студии и в домах, превратившихся в крепости. Наконец-то раскошелился и Пол. Он купил себе особняк – в фешенебельном районе Лондона Сент-Джонз-Вуд. Но его надежды, что пауза в гастролях даст возможность привести в порядок мысли и заняться домашними делами, оказались напрасными.
Джейн давно заметила, что все внемузыкальные начинания Пола останавливаются на полпути. Запланированное им строительство в глубине сада сферического здания «для размышлений и углубленного самосозерцания» было заброшено. Повсюду валялись кирпичи и лежали кучи песка, а сам сад напрочь зарос сорняками.
Поначалу Джейн старалась следить за порядком хотя бы в доме, но через некоторое время пыл пропал и у нее. Возможно, она бы и справилась с бытовыми сложностями, но у нее не поднималась рука выгнать из дома десяток приблудных кошек. Вскоре дом пропах кошачьей мочой, и углы комнат заросли паутиной.
Единственное, чем Джейн по-прежнему занималась, так это косметической уборкой спальни.
