Серийный убийца: портрет в интерьере (СИ) - Люксембург Александр Михайлович
Это уже не кража, не воровство — это грабеж, подсказывает наш повествователь, стремясь намеренно сбить с толку. Если поверим ему, получится, что он делает то, чего вообще не хочет делать. На самом же деле все прямо наоборот: ему никак не удается сделать того, к чему он с маниакальной настойчивостью стремится — убить, отомстить женщине, следовательно, — матери. Не хватает ни решимости, ни сноровки, ни уверенности в себе, ни просто физических сил.
И вот, например, 31 января, вечером, около двадцати минут седьмого, Муханкин подкарауливает в Шахтах в районе дома № 3 по улице Копылова одиноко идущую женщину Л.Е. и, кинувшись на неё из мрака, бьет ручкой своего штыка и валит на землю, причиняя относительно легкие телесные повреждения. Потерпевшая, однако, истошно закричала. Удар оказался, наверное, недостаточно сильным, и женщина, мобилизовав все свои жизненные силы и зовя на помощь, бросилась бежать. К счастью, ей удалось спастись. Незадачливому преступнику достались лишь скромные трофеи: меховая шапка, полиэтиленовый пакет, 200 граммов конфет и жалких 12 тысяч рублей. Совсем не то, на что он, по-видимому, рассчитывал.
На следующий день, 1 февраля, ситуация повторилась. Около семи часов вечера поблизости от дома № 73 по улице Красный Спуск в Шахтах Муханкин догнал идущую с работы Е.С. и, действуя по той же методике, нанес ей удар по голове тупой частью своего самодельного штыка. Но жертва и в данном случае отделалась легким испугом: ушибом, переломом костей носа, ссадинами на лице и верхней губе. Вновь удар был недостаточно выведенным, а кроме того, на помощь женщине пришли оказавшиеся неподалеку прохожие. Распалившемуся незадачливому преступнику пришлось спасаться бегством, хотя, верный своему воровскому призванию, он все же прихватил с собой кое-какие трофеи: норковую шапку, потрепанную хозяйственную сумку и все, что в ней лежало: перчатки, компакт-пудру, японский зонт, детскую юбку, пачку сигарет, книгу кулинарных рецептов и фактически пустой кошелек. Едва ли этот улов мог принести ему удовлетворение.
Вот почему утром 2 февраля кровожадный коршун вновь закружил по Шахтам. И в районе улицы Парковой, рядом с железнодорожным полотном, Муханкин бросился на одиноко идущую женщину, в Г.Р. Теперь он нанес уже несколько ударов все той же ручкой штыка, а повалив на землю, еще несколько ударов по голове. В отличие от предшественниц, Г.Р. была в полной власти Муханкина: она лишилась чувств, место было глухое, и помочь ей было некому. Но какие-то неизвестные нам обстоятельства все же помешали преступнику довести свой рожденный фантазиями умысел до конца, а может, он еще не пришёл в себя после случившейся вечером осечки и не вполне владел собой. Поэтому он сбежал, унося с собой добычу, на этот раз чуть более значительную: меховую шапку и полиэтиленовый пакет, в котором находились термос, зонт, шерстяные носки, фартук и аж 560 тысяч рублей. Позже Г.Р. нашли, и ей была оказана медицинская помощь.
После трех известных нам нападений (на самом деле их могло быть и больше) Муханкин находился в предельно взвинченном состоянии. Возможно, именно к этому времени относится недатированная запись в «Дневнике»:
Все, нужно уезжать. До того все плохо. Уже собственной тени пугаюсь. Страх постоянно присутствует. Уже не могу… Не знаю, что делать. Голова вообще не соображает. Приду на кладбище — вроде успокоюсь. Выхожу в город — и как не в своих санях. Все так надоело, так все противно.
И он срывается с места и едет в Волгодонск, где каких-нибудь несколько дней спустя пытается взять реванш за шахтинские неудачи. Но тщедушному и раздерганному маньяку, боящемуся собственной тени, по-прежнему не везет. Так, 10 февраля около восьми часов вечера, в районе волгодонского детского сада «Колокольчик», он догнал шедшую с работы Т.А. и, сильно взмахнув ручкой штыка, сбил её с ног. Женщина потеряла сознание и упала. Результатом нападения стали многочисленные ушибы, сотрясение мозга, перелом костей носа, многочисленные ссадины и кровоподтеки. Однако её спасли неожиданно появившиеся прохожие, и преступник убежал, унося с собой малоценную сумочку, где, кроме жалких 52 тысяч рублей и косметики, он впоследствии обнаружил несколько явно не нужных ему справок и документов.
После этого эпизода тактика нападений Муханкина претерпела изменения. С одной стороны, предшествующая доказала свою неэффективность, с другой — преступник осмелел и начал приближать свои действия к квазиреальности своих фантазийных видений. Вместо тупого конца (рукоятки) штыка он теперь начинает пускать в ход его острие. 14 февраля около семи часов вечера он подкарауливал жертву в расположенном неподалеку от Волгодонска городе Цимлянске, затаившись у пешеходной дорожки дома № 2 по улице Московской. И когда на его пути оказалась ничего не подозревавшая Л.Л., он повалил её на землю, нанеся затем заточенным концом штыка несколько ударов в грудь. Однако нападавший действовал неумело и недооценил силы женщины, которая оказала ему сопротивление, кричала, звала на помощь, и Муханкин, осознав всю горечь нового поражения, еле унес ноги. В захваченной сумке на этот раз вообще ничего полезного не было.
Муханкин заметался по улицам. Люди-«крысы» по-прежнему брали верх над ним. А в борьбе с крысами все средства хороши. Стоит ли жалеть этих мерзких грызунов с бегающими глазками, если они сами никогда не пожалеют тебя? Ведь «люди не столько злые, сколько гады лживые, надменные и жадные» (это из «Мемуаров»). Впрочем, в тот момент Муханкин едва ли предавался размышлениям. Он уже не контролировал себя. Ноги сами несли его куда-то, рука сжимала припрятанный штык, глаза стекленели. Он не выслеживал, не искал добычу, а стремительно несся невесть куда, и добычей могла стать первая попавшаяся женщина.
И встреча преступника и жертвы, разумеется, состоялась, буквально через несколько минут — на пересечении улиц Свердлова и Ирининой. Муханкин «беспричинно» (если, конечно, не принимать во внимание скрытые причины психологического свойства) напал на Р.С. и нанес ей удар заточенным концом штыка в грудь.
Известно, впрочем, что растерянность и суетливость редко приводят к успехам. Рана не была смертельной, женщина оборонялась, кричала, звала на помощь, и помощь-таки прибыла, так что на этот раз Муханкин удрал даже без традиционной сумочки.
Можно представить себе, до какой степени перевозбуждения дошёл незадачливый маньяк после целого ряда нерезультативных нападений. Начиная с попытки изнасилования В.К. он, по крайней мере, 11 раз выбирал себе жертву, но какие-то привходящие обстоятельства неизменно мешали исполнению его замысла. После очередного неудачного рейда он, по-видимому, предавался фантазиям о том, как в следующий раз недрогнувшей рукой нанесет точный, выверенный удар, как обессилевшее тело окажется в его полной власти и как он начнет реализовывать потаенные, смутные пока желания.
Какие именно, Муханкин вряд ли четко понимал, потому что, как мы могли проследить, период его созревания затянулся и ему недоставало реального опыта. Да, он еще в 1979 году переступил черту, вонзив отвертку, прообраз нынешнего штыка, в тело подвернувшегося под руку пьяницы П. и, наверное, почувствовал сладостную дрожь оттого, что от него зависит, жить или не жить другому человеку. А может, сладострастное переживание пришло позже и было осмыслено как бы задним числом. Ведь тогда все произошло слишком быстро, случайно, и вожделение должно было в значительной степени тормозиться нахлынувшим испугом. Тем более, что через считанные дни дружки Муханкина попались и самого его тоже взяли, поэтому дальнейшее фантазирование происходило в далеко не идеальных условиях исправительно-трудовой колонии.
Трудно, конечно, однозначно определить, что он мог чувствовать, о чем мечтал, какие фантастические картины вставали перед его внутренним взором, когда он представлял, как, выйдя на свободу, попытается когда-нибудь воскресить то давнишнее чувство неожиданно обретенной разрядки, которое, наверное, испытал в миг, когда отвертка с чавкающим звуком вонзилась во вставшее на пути тело. Да, именно этого ему не хватало. И как удивительно легко оказалось снизить, почти полностью устранить, снять (пусть только на время) напряжение, которое накапливалось годами. Десятки, а то и сотни раз он переживал этот момент: он, маленький, слабый, жалкий, ничтожный человечек, которого презирала и ни во что не ставила родная мать, которого любой сопляк из числа самой мелкотравчатой волгодонской шпаны без проблем одним ударом кулака уложил бы на месте, мог, как сам Господь Бог, определять, кому жить, а кому уже подошёл срок прощаться с нашим грешным миром. И агрессивность временно отступала, давая место чувству пусть специфичной, но все же ощутимой удовлетворенности, расслабленности. Это чувство казалось несопоставимо более приятным и сильным, чем то, что наступает вслед за поспешным и маловыразительным половым актом с какой-нибудь грязноватой, неумытой, всегда готовой дать девчонкой, которую на следующий день после попойки он часто с брезгливостью и отвращением отталкивал от себя, как будто прикоснулся к падали, мертвечине. Впрочем, нет — ощущения от прикосновения к падали были куда сложнее, вонь, от неё исходящая, вызывала не только дрожь омерзения, но и притягивала, манила. Женское же тело воспринималось как нечто невыразимо гнусное и отвратительное. Как только он не называл женщин… Вспомним: мерзкие животные, шакалки, твари, крысы позорные…
