Александр Железняков - Секреты американской космонавтики
Конечно, космонавтам было жаль, что мечта всей их жизни проплывает мимо иллюминаторов, маня к себе и отталкивая от себя. Кто из них сожалел больше, сказать трудно. Может быть, Ловелл, который вторично оказался в окрестностях Луны и вновь только смотрел на нее со стороны. А может быть, Суиджерт, единственный холостяк в экипаже, для которого космос был смыслом всей жизни. А может, Хейз, который вместо того, чтобы опустить «Аквариус» у кратера Фра Мауро, теперь должен был довести корабль до Земли.
Но вот коррекция завершена, и стало ясно, что она прошла успешно. Появилась надежда на благополучный исход полета. Мизерная надежда, но тогда она была сродни Эвересту.
Эмблема ««несчастливого» ««Аполлона»
Позже Ловелл вспоминал, что в те минуты он не думал о судьбе. В голове вертелась только одна мысль: «Любой ценой вернуться на Землю. Лучше сгореть в атмосфере, чем стать первыми, не вернувшимися из космоса на родную планету». Отправив своих товарищей отдыхать, командир продолжал вглядываться в голубой шарик на звездном небе, к которому теперь стремился «Аполлон-13».
Тем временем подошел срок второй коррекции. Корабль предстояло разогнать, чтобы уменьшить время возвращения на Землю и тем самым повысить шансы на благополучный исход эпопеи. Когда Ловеллу удалось по Солнцу сориентировать корабль, в ЦУПе так и не поняли, как он это сделал. Но впервые за сутки на лицах присутствующих появились улыбки.
Вторая коррекция удалась. Несмотря на риск, экипаж сделал это. Но до дома оставалось еще три дня пути. И проблем предстояло преодолеть еще очень и очень много.
Вечером 14 апреля зажегся индикатор углекислого газа. Двухместный лунный модуль переполнялся углекислотой, выдыхаемой тремя астронавтами. В ход пошли самодельные фильтры, которые изготовили члены экипажа. Им потребовалось на это в два раза больше времени, чем при сборке опытных образцов на Земле, но это был хороший результат. Пригодился и опыт Ловелла, которому пришлось участвовать в изготовлении «самоделок» во время полета «Аполлона-8».
Устранив углекислотную угрозу, экипаж остро почувствовал усталость. Командир не спал уже тридцать шесть часов, а ситуация требовала постоянного бодрствования одного из пилотов лунного модуля. Каждый час требовалось разворачивать корабль и переключать антенны. Суиджерт, при всем желании, был не в состоянии подменить Ловелла и Хейза.
А внутри корабля температура неумолимо понижалась. Вместе с холодом подкрадывались страх и неуверенность, которые совсем не способствовала мыслям о благополучном исходе.
Почти в это же время всплыла еще одна проблема: заряда бортовых батарей могло не хватить на оживление командного модуля. Если бы это не удалось сделать, то все усилия, предпринимаемые астронавтами, были бы напрасны. Над решением этой задачи бились на Земле. Предстояло соединить электроцепи лунного и командного модуля, чтобы создать единую систему. Кроме того, предстояло выработать такой порядок включения тумблеров, чтобы не потерять ни единого ватта энергии.
В начале этой главы, рассказывая о неожиданной замене в составе экипажа «Аполлона-13», я намекал на роль отстраненного от полета Томаса Маттингли в спасении экипажа. Именно он, забыв об обидах и усталости, денно и нощно в тренажере лунной кабины на Земле искал ту единственную комбинацию переключения тумблеров, которая могла сохранить жизни его товарищам.
Уже когда все осталось позади, Маттингли рассказал журналистам, что в одну из этих напряженных ночей он вышел на улицу подышать свежим воздухом. Подняв голову, он был просто поражен видом здания Центра управления полетом. В огромном корпусе были освещены все (!) окна.
Пока в Хьюстоне думали, как посадить корабль, на борту происходили все новые и новые события. Днем 15 апреля что-то вновь грохнуло. Дежуривший в «Аквариусе» Хейз бросился к иллюминатору и увидел истекавший из основания лунного модуля белый пар. «Неужели мы потеряли спасательную шлюпку?», – промелькнула мысль. На счастье, это сработал предохранительный клапан гелиевого баллона. Земля успокоила: гелия на борту было в избытке.
Но тут замигал датчик тревоги: перегрев одной из химических батарей. Это было уже серьезно. Не успокоили даже заверения ЦУПа, что тревога ложная. Лампочка мигала пять часов, не добавляя оптимизма.
Проведенная вечером того же дня третья коррекция прошла успешно. Земля поблагодарила смертельно уставший экипаж за отличную работу. Шел пятидесятый час с момента аварии, борьба за жизнь продолжалась. Теперь оставалось только ждать. До приближения к Земле сделать что-либо астронавты уже не могли.
В ночь на 16 апреля «с мясом» вырвало предохранительный клапан гелиевого баллона посадочного двигателя лунной кабины. Этот движок трижды спасал экипаж и вот его не стало. В любой другой ситуации это было бы воспринято очень остро. Но астронавты устали до такой степени, что прореагировали без всяких эмоций: «Ну вырвало и вырвало.».
К утру в лунном модуле стало по-настоящему холодно. Если раньше астронавты ощущали лишь понижение температуры, то теперь их дом превратился в настоящий холодильник. На приборах выступил иней, изо рта астронавтов при дыхании вырывались клубы замерзшего воздуха. Уснуть невозможно. Все мысли об одном – как согреться.
Чем ближе была Земля, тем холоднее становилось в «Аквариусе». А в это время на Земле Маттингли, приложив неимоверные усилия, нашел ту комбинацию переключения тумблеров, которая обеспечивала необходимый минимум энергии для посадки. Вечером он начал диктовать экипажу последовательность работы.
И вот, наконец, наступило утро 17 апреля. Этот день решал все: либо корабль благополучно возвратится на Землю, либо произойдет трагедия, которая будет фактически означать закрытие программы «Аполлон» и на долгие годы закроет путь американским астронавтам в космос.
В 2 часа 35 минут по времени Восточного побережья США поступила команда с Земли: «Все включать». Ловелл, Хейз и Суиджерт приступили к реализации программы, составленной Маттингли. Защелкали тумблеры, начали оживать системы.
Все действия, которые выполняли астронавты, были необходимыми для совершения посадки, но были они и чрезвычайно опасными, о чем в те минуты никто не хотел думать. Опасность состояла в том, что заиндевевшие контакты могли заискрить, а в кислородной атмосфере корабля, за три года до этого сгубившей экипаж «Аполлона-1», любая искра могла привести к катастрофе. К счастью, все прошло нормально. В «Аквариусе» потеплело, и вместе с теплом пришла уверенность в благополучном исходе.
В 5 часов 10 минут началось включение систем командного модуля «Одиссей». Суиджерт, который в течение трех с лишним суток был вынужден лишь наблюдать за работой товарищей, получил возможность продемонстрировать свое мастерство. Теперь на его плечи ложилась ответственность за жизнь экипажа.
В 6 часов 52 минуты началась четвертая коррекция траектории полета. И началась она с ошибочного вызова Ловеллом компьютерной программы запуска посадочного двигателя. В ЦУПе заметили ошибку и отменили команду. В подобных действиях командира не было ничего удивительного: сказывалось нечеловеческое напряжение, последних дней. К тому же Ловелл пил меньше всех воды, что только ухудшало его состояние.
Почти у самой Земли экипаж провел последние перед посадкой работы: перешел в командный модуль, отделил лунную кабину, сориентировал корабль.
И вот «Одиссей» входит в земную атмосферу. Вся Америка приникла к экранам телевизоров и динамикам радиоприемников. Сейчас за посадкой «Аполлона-13» следил бы весь мир, но и тогда аудитория была огромна.
Когда капсулу окутало облако плазмы, связь оборвалась. Перерыв должен был составить 180 секунд, после которого стало бы ясно: жив экипаж или погиб. Томительно тянется время.
180 секунд – связи нет.
185 секунд – связи нет.
190 секунд – связи нет.
В эти мгновения по Америке прокатилась волна инфарктов. У специалистов, следивших за посадкой, прибавилось немало седых волос.
193 секунды – связи нет.
194 секунды – сквозь треск помех пробивается голос Джона Суиджерта: «Все о’кей!».
Зал центра управления полетом в Хьюстоне сотряс радостный крик.
А над водной гладью Тихого океана расцвел купол парашюта, под которым опускалась капсула «Аполлона-13». Спасатели, доставленные к месту приводнения на вертолетах, открыли люк «Одиссея» и их окутало облако морозного воздуха. А из чрева корабля на них смотрели уставшие, но счастливые глаза астронавтов, вернувшихся домой.
Так закончилась эта беспримерная по мужеству космическая эпопея.
Членам экипажа «Аполлона-13» больше не довелось слетать в космос. Одного из них – Джона Леонарда Суиджерта – уже нет в живых. 27 декабря 1982 года, всего через полтора месяца после победы на выборах в палату представителей Конгресса США, он умер от рака кости.
