Иван Колышкин - В глубинах полярных морей
Скользит указка по схемам. Внимательно слушают офицеры Федора Видяева. За сжатым описанием хода событий они видят детали, каждому знакомые и понятные, — ведь и самим так же приходилось. Поднимается несколько рук — задаются вопросы. К атакам Видяева все относятся с большим интересом. Он уже привлек внимание товарищей своим «почерком» — цепкостью и стремлением во что бы то ни стало атаковать с возможно меньшей дистанции.
Среди офицеров, присутствующих на разборе, и командиры тихоокеанских лодок: Кучеренко, Сушкин,
[245]
Щедрин. Они ловят каждое слово Видяева. Для них эта школа особенно ценна: им еще не приходилось бывать в боевых походах. А в море они рвутся страшно. Но «С-51» еще не вышла из ремонта, а Сушкину и Щедрину я сказал:
— Сначала пообвыкнете здесь, присмотритесь, примем у вас по учебной атаке, а там и в море пойдете.
Поначалу они, как и Кучеренко, немного обиделись:
— Да разве мы мало в учебные атаки выходили? К чему эти формальности? Только время зря теряем.
Но порядок есть порядок. И прежде чем выпускать лодку в боевой поход, надо удостовериться, что пойдет она действительно не зря, что командир не растратил своих навыков, что ему можно доверить судьбы полусотни моряков.
Побывали тихоокеанцы на разборе видяевского похода. Многое они осмыслили по-новому. А потом на нашей неторопливой плавбазе «Умба» вышел я на Кильдинский плёс, чтобы принять атаки у Сушкина и Щедрина. Ко всеобщей радости, тренировочные атаки были выполнены обоими успешно: скрытно и метко. Не на словах, а на деле продемонстрировали они свое мастерство. Было решено послать лодки на позиции.
* * *Лодки вышли в море одна за другой, с интервалом в три дня. «С-55» — 28 марта, «С-56» — 31-го. Оба экипажа восприняли это как праздник.
— Успеха мы добьемся обязательно, — уверенно сказал Щедрин офицерам, доводя до них задачи, поставленные на поход. И это не было хвастовством. Григорий Иванович варил в экипаж, верил и в свои силы. Он, в прошлом торговый моряк, капитал парохода, нашел в подводной службе свое истинное призвание и был, по отзывам Трипольского, очень способным командиром. Трипольский, кстати сказать, отправился в этот поход со Щедриным.
Первой открыла боевой счет «С-55». Да как! На следующий день после выхода из базы она атаковала в конвое сразу два транспорта, идущие очень близко друг от друга. Две торпеды попали в головное судно водоизмещением в восемь тысяч тонн, одна — во второе, на две тысячи тонн. Преследовали лодку восемнадцать часов,
[246]
из них семь часов — с бомбежкой. Но из ста семи бомб ни одна не причинила кораблю серьезных повреждений.
Щедрин добился первого успеха 10 апреля. Транспорт, атакованный им из кормовых аппаратов, переломило пополам, причем носовая часть завалилась на правый борт, а кормовая — на левый. Командир даже сумел сфотографировать это зрелище через перископ. Четыре дня спустя произошло еще одно боевое столкновение «С-56» с противником. Снова пришлось давать кормовой залп. Из двух торпед в судно попала одна, но пронаблюдать результаты атаки не удалось.
На пути домой «С-56» сама была атаковала немецкой лодкой. Если бы не бдительность стоявшего на вахте дивштурмана Паластрова, вовремя заметившего торпеду, первый поход «эски» стал бы и последним походом.
В базу лодка вернулась 19 апреля. Докладывая о результатах, Щедрин сказал:
— Это наш «членский взнос» при вступлении в славную семью североморских подводников.
Словом, «посвящение» тихоокеанцев в североморцы прошло наилучшим образом. Обоим экипажам была устроена торжественная встреча, не обошлось без традиционных обедов с поросятами. За последнее время эта традиция претерпела некоторые изменения.
Победы лодок стали слишком привычным и обычным делом, чтобы каждый раз по их случаю устраивать праздник. Поэтому торжественный обед устраивался, когда лодка возвращалась с первой победой, или если она одерживала победы в нескольких походах подряд, или, наконец, когда боевой успех совпадал с корабельным праздником — годовщиной со дня подъема флага.
То, что успехи Сушкина и Щедрина не были случайны, подтвердили их следующие боевые походы. «С-55» 29 апреля атаковала большой конвой. Сушкин скрытно прорвал охранение и с пяти кабельтовых дал четырехторпедный залп по крупному транспорту. Судно затонуло. А лодка подверглась ожесточенной бомбежке. На нее было сброшено восемьдесят пять бомб, причем некоторые взрывы раздавались совсем рядом. Лодка получила повреждения не только легкого, но и прочного корпуса. Великолепная работа акустика Белкова и очень искусное маневрирование спасли корабль от гибели. Все луч-
[247]
шие отзывы о Сушкине оправдались. Он привел израненную «эску» в Полярное, и она стала в ремонт.
В майском походе «С-56» Щедрин повторил лучший результат Сушкина. Четырехторпедным залпом он поразил два судна: транспорт и танкер. Оба они, как подтвердила потом разведка, потонули. Тихоокеанцам понравилось топить по два корабля одним залпом! Это становилось их стилем. Очередной поход Щедрина состоялся в июле. И снова «С-56» стреляла одновременно по двум целям. Объектами атаки были транспорт и сторожевик, и оба корабля получили попадания торпед. В том же походе несколько дней спустя лодка залпом из кормовых аппаратов потопила сторожевой корабль.
На пути домой с «С-56» произошла не вполне обычная история. Следуя в подводном положении, она вдруг на что-то наткнулась и застыла, удерживаемая невидимой преградой. Судя по звукам, которые были слышны в лодке в момент столкновения, она напоролась на затонувшее судно и застряла между его мачтой и вантами. Немало потребовалось труда, чтобы выбраться из подводного плена.
Григорий Иванович Щедрин в этих походах показал себя подводником, наделенным лучшими командирскими чертами: мужеством, настойчивостью в поиске и атаке, прекрасной тактической сметкой.
В мае начала боевые действия и третья тихоокеанская лодка — «С-51». Из первого похода она вернулась с первой победой: три торпеды ее носового залпа попали в борт транспорта. Следующий июньский поход оказался еще более успешным. Сначала лодка потопила транспорт. Потом, четыре дня спустя, Кучаренко решил доказать свою верность «тихоокеанскому стилю» и произвел залп по тральщику и транспорту сразу. Он добился попадания в обе цели. А поскольку весь конвой и состоял из этих двух кораблей, то выходило, что лодка одним залпом разделалась с целым конвоем.
Позже, уже в июле, к боевой деятельности бригады подключились и остальные тихоокеанцы: «С-54» и «Л-15». «Эска» под командованием Дмитрия Кондратьевича Братишко уничтожила в первом же походе транспорт. Василий Исаакович Комаров на своем «ленинце» вышел на минную постановку и выполнил ее вполне удачно. Хорошее пополнение прислал нам Тихий океан!
[248]
ПОДВИГИ И СЛАВА
Советский характер
В 8 часов утра 25 июля над Екатерининской гаванью торжественно прозвучала медь оркестров. На палубах кораблей замерли шеренги моряков в праздничном обмундировании, при всех орденах и медалях. Корабли оделись флагами расцвечивания.
Северный флот отмечал двойной праздник: свой десятилетний юбилей и День Военно-Морского Флота.
На каждой из лодок, находившихся в базе, перед строем был зачитан Указ:
«За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество наградить орденом Красного Знамени бригаду подводных лодок Северного флота.
Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. Калинин.
Секретарь Президиума Верховного Совета СССР А. Горкин.
Москва. Кремль. 24 июля 1943 г.».
Громкое переливчатое «ура» трижды прокатилось над палубами и дальним эхом замерло в сопках. И снова гремит «ура» — уже в честь славных наших лодок «Щ-403» и «Щ-404», награжденных орденом Красного Знамени. И снова «ура» — в честь «М-172», «Щ-402» и «Щ-422», преобразованных в гвардейские.
Но не только подводники ходят сегодня именинниками. Орденом Красного Знамени награждены эскадренный миноносец «Валериан Куйбышев», дивизион кате-
[249]
ров «МО» капитана 3 ранга Зюзина, тральщик «ТЩ-32», отдельный береговой артиллерийский дивизион майора Космачева, 12-я бригада морской пехоты. Гвардейским стал эсминец «Гремящий».
Подумать только — десять лет назад, когда мы пришли обживать эти края, какими дикими и пустынными казались они нам! Как екало у нас первое время сердце, когда вспоминали мы Ленинград, Кронштадт, ставшую родной Балтику. И какой неправдоподобной все-таки казалась нам мысль, что в этих малолюдных местах, где человеку чуть ли не ежедневно приходится воевать с природой, может разразиться по-настоящему большая, кровопролитная война!
