Сергей Ковалев - Загадки Шестого континента
После окончания войны была проведена достройка сразу 10 «тридцаток», но по проекту 30К. У них была повышена прочность корпуса за счет усиления основных связей продольного набора и утолщения в некоторых районах наружной обшивки, установлены РАС и гидролокатор, для компенсации уменьшения остойчивости в междудонное пространство уложено 100 тонн твердого балласта. Для увеличения дальности плавания и надежности машинно-котельной установки планировалась замена корабельной ГЭУ на ГЭУ эсминцев проекта 45. Но было ли это сделано, пока неизвестно. Однако во время работы над книгой удалось найти упоминание, что в середине 1950-х годов один «эсминец-призрак», «Важный», все же входил в состав советского Тихоокеанского флота. Он состоял в крейсерской дивизии, флагманом которой был легкий крейсер «А. Суворов» и корабли которой базировались на острове Русский. Конечно, это мог быть эсминец иного проекта, но других зацепок за «эсминцы-призраки» у нас нет.
Итак, если бы исполнились все планы строительства Большого океанского флота СССР, мы бы действительно могли сформировать эскадру из боевых кораблей с одинаковой ГЭУ. А может быть, в неких документах она даже уже была названа Антарктической эскадрой Тихоокеанского флота? Бывшие моряки-тихоокеанцы, служившие на «эсминцах-призраках», отзовитесь! И мы продолжим историю антарктических кораблей.
Вторым белым пятном истории Антарктики является возможная подготовка советских китобоев для охоты… за подводными лодками.
Специальный резерв для советского ВМФ
Известно, что сразу же после окончания Второй мировой войны в антарктические моря пришла китобойная флотилия «Слава». Самое необычное, что некоторые российские историки относят ее, как и «эсминцы-призраки», к… Антарктическому флоту ВМФ СССР. При этом они совсем не далеки от истины.
Во время работы над данной книгой удалось встретиться с ветеранами-китобоями, которые начинали свою профессиональную деятельность именно на судах флотилии «Слава», а кое-кто даже на флотилии «Алеут». Их рассказы были чрезвычайно интересны. Однако для меня, как для офицера-подводника, более интересным оказался «подтекст» этих рассказов. Но судите сами.
Первая советская китобойная флотилия «Алеут» была создана в 1932 году. В ее состав наравне с собственно китобазой, переоборудованной на Ленинградском адмиралтейском заводе из американского сухогруза «Глен Ридж», входили три китобойца норвежской постройки: «Трудфронт», «Энтузиаст» и «Авангард». С октября 1932 года она вела китовый промысел в северо-западной части Тихого океана и никогда не спускалась в антарктические моря. Зато сюда сразу же после формирования пришла китобойная флотилия «Слава».
«Слава» пришла в район шельфовых ледников Нью-Швабенланд в 1946 году. Чем был вызван такой интерес, пока сказать трудно. Во всяком случае, вряд ли здесь ходили несметные стада китов или нашим китобоям захотелось увидеть побережье, куда за сто лет до них приходили суда Беллинсгаузена. Проще предположить, что капитан-директор флотилии А. Соляник привел сюда своего флагмана с некой познавательной целью. При этом данное любопытство могло подогреваться и новостями из американской прессы об антарктических плаваниях адмирала Бэрда, которые нет-нет да и попадали на стол политическому руководству Советского Союза. Меж тем, впервые советское правительство забеспокоилось о государственной принадлежности Антарктики 27 января 1939 года и заявило об этом в дипломатической ноте… норвежскому правительству. Почему она почти совпала с началом «исследовательских» походов «Швабенлянда»? Пока сложно сказать. Но — совпала, хотя в годы Второй мировой войны было не до Антарктики. Новый интерес к антарктическим морям проявился у СССР после разгрома фашистов. Официально — с целью проведения китового промысла.
Из всего множества океанских существ, населяющих Мировой океан, наибольшее впечатление на моряков производят киты, а также их извечные враги — косатки. Особенно — первые. Взгляд моряка всегда притягивает величественное появление из океанской бездны самого большого живого существа в океане во всем своем великолепии. Но этот гигант имеет серьезный недостаток: на экранах гидроакустических станций боевых кораблей всех стран мира, работающих в активном режиме, он подобен субмарине. Кроме того, даже опытный сигнальщик, поздно заметивший появление кита на поверхности, может принять оставленный здесь след исполина за след от перископа. А это для моряка всегда является сигналом опасности. Например, о подобных случаях рассказал в своих мемуарах знаменитый советский подводник Герой Советского Союза контр-адмирал Иван Колышкин. Это — в дни войны, а в мирное время кит — живая мишень, которая не только позволяет отточить мастерство гарпунеров, но еще и является долгожданной добычей, за которой следуют серьезные премиальные! Да еще охотничий азарт!
Почуяв погоню, кит петляет, бросается из стороны в сторону и развивает бешеную скорость хода. Но китобоец от него не отстает. Как только кит выныривает из воды, чтобы набрать воздуха, гремит выстрел гарпунной пушки. Вместе с гарпуном извивающейся змеей летит трос-линь. При ударе о спину или бок морского зверя взрывается граната. Вслед за первым гарпуном летит второй, третий… Океанский исполин замирает. И вот уже мощная лебедка подтягивает добычу к борту судна. И так изо дня в день.
Девять десятых мировой добычи китов приходилось именно на воды Антарктики. А СССР — участник международной китобойной конвенции еще с 1946 года. С той поры наши китобойные флотилии регулярно вели промысел в антарктических водах. Но ведь когда-то Россия легко обходилась без антарктического китоловства.
Может, не только китовый промысел и острая необходимость проведения метеонаблюдений были нужны Советскому Союзу в Антарктике? Пока можно предложить лишь одну из версий ответа.
В ноябре 1946 года огромный плавучий китобойный завод «Слава», а с ним эскадра небольших юрких и быстроходных пароходиков-китобойцев пересекли Атлантический океан и пришли в антарктические воды, которые 125 лет назад бороздили суда русских морских офицеров Беллинсгаузена и Лазарева. Несколько летних месяцев (с декабря по апрель) продолжалась охота на китов. Убитых животных китобойцы на буксирах подтаскивали к борту «Славы». Даже в бурную погоду китобойцы не прерывали свою охоту: эти маленькие пароходики были отличными океанскими ходоками, а экипажи китобойцев — настойчивыми преследователями обнаруженной добычи. Но при чем тут резерв для ВМФ?
Впервые, правда частично и явно уклончиво, ответил мне на этот вопрос сосед по купе поезда, седой ветеран-китобоец со звездой Героя Социалистического Труда на лацкане пиджака. Естественно, основной темой наших разговоров стало сравнение службы китобойцев и подводников.
Известно, что первоначально на китобойцах китобойной флотилии «Алеут» советских гарпунеров не было. Их приходилось нанимать за большие деньги в Норвегии. Конечно, мириться с таким положением дел было нельзя, и в 1932 году на флотилии получила свое начало школа по обучению элиты китобойного промысла — советских гарпунеров. Издавна известно, что даже настойчивая гонка за китом может стать совершенно бесполезной, если судовой гарпунер неумел. А то и закончиться настоящей катастрофой, если судно-китобоец совсем невелико. Во все времена капитаны китобойцев всемерно стремились сохранить на судне умелого китобоя. Более того, он был вторым человеком после капитана. Неудивительно, что первыми, кого стали растить на китобойной флотилии «Алеут», были именно профессиональные гарпунеры. Но началась Великая Отечественная война, и труд тихоокеанских китобоев в нашей стране перестал быть востребованным. Конечно, они были защищены от отправки на фронт надежной «броней», и все же большая часть «алеутских» китобоев правдами или неправдами, но ушла в действующую армию. К сожалению, во время военной неразберихи только часть из них попала на боевые корабли Тихоокеанского и Северного флотов, чтобы служить здесь по судовой специальности. Большинство же было направлено в добровольческие дивизии и брошены в жесточайшие бои для закрытия прорыва гитлеровцев в Донских степях. Выжить здесь удалось немногим. Неудивительно, что после окончания войны, когда пришлось поднимать народное хозяйство СССР из руин, встал вопрос о необходимости новой подготовки кадров для китобойного промысла.
Существует мировая практика. Прежде чем сдавать экзамен на гарпунера претендент должен до 10 лет отходить в океане простым моряком. Только затем проводится экзамен на гарпунера: за два-три экзаменационных дня будущий гарпунер обязан без единого промаха убить 10 китов, то есть каждого наповал и с первого выстрела. Если хоть один промах, то экзамен переносится на следующий год. После многомесячной практики гарпунеры так оттачивали свое мастерство, что могли с первого выстрела попасть в метровый буек, буксируемый на ходу до пяти узлов. С точки зрения военных такой буек можно рассматривать, как головную часть перископа подлодки, идущей на перископной глубине. Предвосхищая мнение скептиков, спешу, во-первых, напомнить о попадании в годы Гражданской войны первым же снарядом артиллеристов советского эсминца «Азард» в рубку английской подлодки L-55. Во-вторых, чтобы заставить субмарину всплыть в надводное положение, артиллеристам противолодочного корабля достаточно положить несколько ныряющих снарядов в пределах пяти метров от корпуса подлодки. Если же подлодка не станет всплывать в надводное положение, то глубины антарктических морей в 3 000 или 4 000 метров могут легко стать безымянной могилой для ее экипажа Так что совсем не случайно опытный гарпунер с китобойца — это настоящий океанский снайпер, который вполне подготовлен с высокой точностью накрыть из артустановки район случайного появления перископа подводной лодки. Если, конечно, сигнальщики его не проморгают.
