Гуго Глязер - Драматическая медицина. Опыты врачей на себе
В медицине эксперимент сначала проводился только на животных, и лишь неправильно понятая любовь к ним может не признавать значения этих опытов для медицины, служащей человеку. Опыты на человеке проводились редко. Все же иногда появлялась необходимость испытать, например, новый прививочный материал или лекарство, представлявшееся особенно ценным, и проверить его на человеке, прежде чем передать для применения. Это происходило чаще всего тогда, когда нужно было спешить и средство было необходимо для медицины.
Никто не знает, что пережил в душе тот или иной врач, прежде чем пришел к заключению, что его опыт окончится благополучно. Число врачей, отважившихся на опыты на себе, очень велико. Как велико оно в действительности, мы не узнаем никогда. Ведь в истории медицины известны только опыты, которые имели то или иное значение. Опыты на себе охватывают все ветви медицины, и вполне понятно, что учение о заразных болезнях и бактериология занимают в них первое место. Это, правда, не самая старая группа, но на протяжении десятилетий самая важная, так как здесь речь шла о незримых врагах человека, против которых со времен Пастера, Коха и Эрлиха вели борьбу, и часто борьбу до конца. Именно в этом ряду стоит на первом месте знаменитейший опыт врача, произведенный им на себе: опыт Макса Петтенкофера, который проглотил холерные бациллы.
Все время развития бактериологии ознаменовалось множеством опытов, множеством героических поступков, не всегда оканчивавшихся победой науки и часто стоивших жизни врачу, решившемуся на такой опыт. Достаточно напомнить о сыпном тифе или о желтой лихорадке. Ни обе эти страшные болезни, ни холера, ни чума, не испугали врачей и не удержали их от опытов на себе. Они проглатывали не только культуры бацилл, но и выделения больных; они ложились в еще теплую постель, с которой только что сняли тело умершего от чумы; они надевали его рубашку, испачканную кровью и гноем; они не страшились ничего, лишь бы раскрыть загадки заразных заболеваний и побороть эти болезни. Многие из них ныне уже не страшны. Это главы, принадлежащие прошлому. Но опасные инфекционные болезни еще существуют, и поэтому нельзя сказать, что время опытов на себе, которые должны будут проводить врачи, борющиеся с инфекциями, миновало.
Раньше чем борьба с инфекционными болезнями, в хирургии началась борьба против боли. Ее тоже можно было вести только при помощи опытов на себе. Пока не изобрели наркоза, несчастные, которые доверялись ножу хирурга, испытывали неописуемые боли, и даже величайшее искусство врача не избавляло от этих страданий. Но врачи, которым мы обязаны открытием наркоза, испробовали его на себе. Только после того, как они внезапно падали на пол в бессознательном состоянии, надышавшись паров определенных веществ, люди узнали, что врачи совершили нечто великое: открыли путь к обезболиванию при хирургических операциях.
Надо было рассказать также и о многих врачах, испытывавших действие ядов. Число их бесконечно велико, и многие ценны для практической медицины. Но действие ядов надо было изучать не только в эксперименте на животном, но и на человеке. Здесь возможен только опыт на себе. Этого требовали соображения этики, чувство ответственности, а часто нежелание попасть под суд. Опыты на себе, производимые врачами, принимавшими то или иное лекарство, вредное действие которого не было известно, относятся не только к истории. Они нужны сегодня и будут нужны завтра, а в лабораториях фармацевтических фабрик — это нечто само собой разумеющееся для работающих там врачей.
Так ряд опытов на себе проходит через все области медицины, через всю ее историю и особенно через последние десятилетия. Он тянется от наполненного цикутой кубка Сократа к змее Клеопатры, от эфирного опьянения до приема мышьяка в пищу, от воспроизведения смерти от утопления и до изучения смерти от повешения. Стремление врача делать научные наблюдения не прекращалось, даже когда он сам лежал больной в постели или знал, что пришел его последний час.
Умирание как опыт на себе — дальше уже некуда, и это имело место.
В июльскую ночь 1905 года великий терапевт Нотнагель, страдая спазмой сосудов сердца, когда ему стало ясно, что этой ночи не пережить, описал классическую картину тяжелейшего приступа грудной жабы.
Наше время ставит перед врачами новые вопросы, на которые они могут дать ответ, если будут наблюдать над собой, то есть на основании опытов на себе. Достаточно подумать хотя бы о высотных полетах и о том, что близко время, когда человек действительно направится к звездам. То, что врачи также и в этой области берут и готовы взять на себя, заполняет страницы золотой книги врачей, носящей название «Опыты на себе».
В основе этих опытов всегда лежит добровольность, собственное желание. Во времена, когда себялюбие грозит взять верх над всем остальным, полезно и радостно узнать о людях, бескорыстно отважившихся на поступки, о которых не могли знать, как они окончатся, но от которых ожидали пользы для человечества, для науки. И как велико утешение слышать, что такие люди не только принадлежали прошлому, они являются нашими современниками, и знать, что и завтра они будут на своих местах и откликнутся на свой внутренний зов!
Фотографии
Макс Петтенкофер
Илья Мечников
Во время эпидемии холеры в Санкт-Петербурге в 1908 году
Мечников с миссией врачей у тела жертвы чумы в Маньчжурии 1911 год.
В одной из китайских больниц для чумных больных производится инъекция сыворотки через задвижное окно.
Майор Вальтер Рид.
Джесс Лассар
Карлос Финлей
Рональд Росс
Голова и жало комара анофелеса, который разносит малярию.
Малярийные плазмодии в красных кровяных тельцах.
Индийская женщина во время приступа малярии.
Так для исследовательских целей кормят москитов на ноге больного малярией.
Борьба с малярией в Западной Африке. Глиняные хижины осыпают ДДТ.
Осип Осипович Мочутковский
Шарль Николь
Григорий Николаевич Минх
Отто Обермайер
Дезинфекция против тифа.
Платяная вошь — переносчик тифа.
Деревня для прокаженных на Гавайских островах.
Супружеская пара Хакиро и Рики Охара.
Джузеппе Профета.
Д. С. Даниэльссен.
Вильям Мортон
Джеймс Симпсон
Иллюстрация того времени.
Карл Людвиг Шлейх
Фридрих Вильгельм Сертюнер
Получение яда у бразильской гремучей змеи.
Клеменс Пирке
Август Бир
Отто Гильдебрандт, сотрудник Бира, на операции.
Ян Эвангелист Пуркине
Вернер Форсман
Шарль Броун-Секар
Ханнес Линдеман в лодке, в которой он пересек Атлантический океан
Леон Абгарович Орбели
В камере пониженного давления.
Камера центреифуги в Фарнборо, в которой исследуют, как человек переносит большие ускорения. Дыхание, кровяное давление, пульс, функционирование сердца и мозга записываются с помощью датчиков.
Дэвид Симонс (слева) и Хубертус Штругхольд.
Джон Стапп в ракетной тележке.
Девид Симонс в костюме высокого давления в гондоле стратостата.
